Эхо - Уолтерс Майнет. Страница 59

— Ну, а почему именно эту? — поинтересовался Майкл.

— Она красивая.

Рисунок, действительно, был восхитительным. Что же касается самой женщины, то тут все зависело от вкуса. Картина знаменовала собой переход между двумя периодами творчества Пикассо: голубым и розовым, поэтому здесь холодная, изнуряющая меланхолия раннего периода была чуть оживлена розовыми и оранжевыми тонами более позднего.

— Лично мне нравятся полные женщины, — признался Дикон, — но я вовсе не против, чтобы она висела у меня в квартире.

— Билли ее рисовал даже чаще, чем другие картины, — неожиданно заявил Терри.

— На асфальте?

— Нет, на бумаге, которую мы потом сжигали. Поначалу он перерисовывал ее с открытки, а потом так набил руку, что уже не пользовался никакими открытками, а рисовал прямо из головы. — Он провел пальцем по четко очерченному профилю и туловищу. — Видишь, этот контур, в общем-то, не так уж и сложно повторить. Билли говорил, что тут все предельно просто, никакой мешанины.

— В отличие от Леонардо?

— Ага.

«Действительно, — мысленно согласился Дикон, — женщина Пикассо великолепна в своей простоте, да и намного изящней, чем пухлая Мадонна да Винчи».

— Может быть, ты когда-нибудь станешь художником, Терри. У тебя прекрасный вкус, и ты умеешь замечать многие тонкости на картинах.

— Я пару раз ходил в Грин-Парк и смотрел на то, что там выставляли, но это, конечно, ерунда. Билли обещал сводить меня в настоящую галерею, но до этого так и не дошло. Да нас, наверное, и не пустили бы туда, тем более, что Билли всегда был пьян и нес какую-то чепуху. — Он перебирал плакаты, высматривая что-нибудь ценное. — А как ты понимаешь вот эту картину? Может быть, художник видел все так же, как и подруга Билли? Страх и одиночество, причем в чужом незнакомом месте? Как считаешь?

Он остановился на «Крике» Эдварда Манча, на которой был изображен искаженный силуэт человека, в страхе раскрывшего рот перед силами природы.

— Да, у тебя глаз настоящего художника, — вынужден был признать Дикон. — Неужели и это Билли пытался изображать?

— Нет, такое бы ему не понравилось. Слишком много красного, а Билли ненавидел этот цвет: он напоминал ему о крови.

— Ну, на стену такое вешать нельзя, иначе твоя картина будет постоянно напоминать мне про ад. И кровь, — добавил он про себя, снова осознавая, что у него и Билли было много общего.

В конце концов, по обоюдному согласию, было выбрано еще несколько репродукций. Пикассо (за его простоту), Мане «Завтрак в мастерской» (за гармоничность и симметрию — «Этот художник умеет работать», — заметил Терри), «Сад земных наслаждений» Иеронима Босха (за цвет и интересный сюжет. «Замечательная картина», — прокомментировал Терри), и, наконец, «Сражение» Тернера (за совершенство во всем. «Вот дерьмо! — воскликнул парень. — Красота-то какая!»).

— Что же случилось с открыткой Билли, где была изображена картина Пикассо? — поинтересовался Дикон, подходя к кассе.

— Том ее сжег.

— Зачем?

— По пьяни. Они с Билли как-то раз надрались и начали спорить о женщинах. Том сказал, что Билли такой страшный, что у него вообще никогда не могло быть женщины, а Билли ответил, что не страшнее, чем сама старуха Тома, иначе тот бы ее не бросил. Ну, все расхохотались, а старина Том был здорово задет.

— А при чем же тут открытка?

— Не знаю, просто Билли ее очень любил. А когда напивался, то частенько целовал. Тома так взбесило, что Билли оскорбил его женщину, что он решил таким образом отомстить. Сначала Билли чуть было не задушил Тома, а потом расплакался и сказал, что правда все равно мертва, поэтому ничто больше не имеет значения. На этом все и закончилось.

Дикон не был в «Красном Льве» уже пять лет. Раньше он частенько навещал этот паб, когда они с Джулией жили в Фулеме. Хью тогда не реже двух раз в месяц встречался с Майклом именно здесь, по пути домой в Путни. Внешне забегаловка ничуть не изменилась, и когда Майкл вошел в ее приветливо распахнутые двери, ему показалось, что сейчас он встретит и того же самого хозяина, и знакомых завсегдатаев, как и пять лет назад. Но зал оказался полон незнакомцев. В дальнем углу расположился Хью. Увидев Дикона, он помахал ему рукой.

— Привет, Майкл, — поздоровался он, поднимаясь из-за стола при приближении Дикона. — Я не был уверен в том, что ты вообще придешь.

— Ни за что бы не упустил такого случая. Может быть, у меня и не будет второй возможности отдубасить тебя. — Он подозвал к себе Терри. — Познакомьтесь. Это Терри Дэлтон, он гостит у меня на рождественские праздники. А это Хью Тремейн, мой свояк.

Терри очаровательно улыбнулся и протянул Хью худую руку:

— Здравствуйте, как поживаете?

Хью был несколько удивлен, однако на рукопожатие ответил и поинтересовался:

— Мы, наверное, в некотором смысле родственники?

Терри критически осмотрел круглое лицо и грузное тело Хью.

— Не думаю, если вы только пятнадцать лет назад не уезжали по делам в Бирмингем. Впрочем, все равно нет, — он мотнул головой. — Я полагаю, что мой папуля был повыше ростом и постройнее. Я ни в коем случае не хотел вас обижать, — поспешно добавил он.

Дикон рассмеялся:

— Да нет же, Терри, Хью хотел спросить, не являешься ли ты родственником моей второй жены.

— Что же он так путано выражает свои мысли? Почему не спросить напрямик? — Терри пожал плечами.

Дикон не сразу успокоился. Он отвернулся от свояка и еще долго хохотал. Наконец, Майкл набрал полную грудь воздуха, промокнул глаза носовым платком и снова повернулся к Хью.

— Это очень тонкий вопрос, Терри, — пояснил он. — Дело в том, что моя семья не слишком любила Клару.

— А что с ней не так?

— Да все в порядке, — вступил в разговор Хью, опасаясь, что сейчас Майкл начнет распространяться о шлюхах и потаскухах. — Вы какое пиво будете пить? Светлое? — Он удалился в сторону бара, а Майкл и его юный спутник разделись и устроились за столиком.

— Ты не сможешь его ударить, — прошептал Терри. — Ну, ладно, допустим, он идиот, но ведь он ниже тебя ростом и по возрасту лет на десять старше. Кстати, что же он такого натворил?