Корабельный маг Хальцион Блисс - Уорд Джеймс М.. Страница 3

Последнее замечание матросы на веслах услышали, и оно им явно польстило. Многие подняли головы, чтобы улыбнуться Шурхэнду, продолжая грести.

– Пожалуйста, расскажи! Нам в академии мало что рассказывали о боевых кораблях-драконах.

Впервые за все утро Блисс расслабился. Он был в восторге от разговора с Шурхэндом. Такое впечатление, будто они знакомы всю жизнь.

– Корабль прекрасен. Знаешь, многие суда носят женские имена, но корабли-драконы – совсем другое дело. Все корабли-драконы мужского рода, и на то есть несколько причин. Когда мы говорим о нашем корабле, то называем его не иначе как «он»… а мы много говорим о кораблях. В «Сангине» триста десять футов длины, от носа до кормы. Сам дракон – двух сотен футов длиной по хребту, я имею в виду туловище морского дракона. Шириной он шестьдесят два фута, а корпус корабля добавляет еще двадцать футов ширины, так что в самом широком месте корабль имеет восемьдесят два фута. Он только что вышел из сухого дока, замеры точны, но за следующие два года дракон вырастет и в длину, и в ширину, и тогда понадобится переоснастка. Наши морские драконы никогда не перестают расти.

Драконы меняют кожу раз в два года, вот зачем мы были в сухом доке. Сброшенная шкура пошла на переоборудование корпуса и нижней палубы. Мы оставляем шкуру дракона соединенной с туловищем, и кровь продолжает по ней циркулировать. Шкуру растягивают и делают из нее корпус корабля. В обычном состоянии морской дракон вылезает на сушу каждые два года, чтобы выбраться из кожи, которая стала ему мала. Он стесывает ее о скалы, о деревья на берегу. Во время линьки нельзя, чтобы морская вода попадала на жизненно важные органы дракона, которые в этот момент беззащитны. К нему могут пристать любые болезни и паразиты. Сердце и печень дракона в это время открыты воздуху и морю, вот почему линяющий дракон не погружается под воду. Много сотен лет назад кто-то додумался, что можно поймать дракона, когда тот сбрасывает кожу. А потом придумали специальные зажимы, которые прижимают сброшенную шкуру к огромным жилам дракона. И кровеносная система продолжает качать кровь и питать сброшенную кожу, заживляя разрезы и дыры, полученные в бою.

На постройку нашего корабля пошел отличный арканийский вяз. Шпангоуты из вяза, а для корпуса, палуб и внутренних переборок корабля использована растянутая шкура дракона. Все зажимы, которые крепят сброшенную кожу к телу дракона, заключены в специальные оболочки из стали, с прокладками внутри. Каждые два года мы заходим в док и заново проделываем все необходимые операции со вновь сброшенной шкурой. Мы понимаем, что пришло время линьки, когда зеленая шкура нижней палубы становится молочно-белой. С этого момента у нас остается тридцать дней, чтобы обработать шкуру в сухом доке – по истечении этого срока она белеет окончательно. Если не добраться до сухого дока за тридцать дней, весь корабль сойдет с дракона вместе со старой кожей, и зверь ускользнет в морские глубины. Военные моряки прилагают много усилий, чтобы такое случалось как можно реже.

Когда процесс завершен успешно, мы получаем корабль, который сам залечивает пробоины в корпусе. Аркания использует корабли-драконы всего около двадцати лет, но наши боевые корабли-драконы – самые большие и быстрые из всех, что ходят в открытом море.

– А что, корабли-драконы быстрее, чем другие наши боевые суда? – По мере того как судно становилось все ближе и ближе, Хальцион едва мог скрыть свой восторг.

– Они быстры. Большинство кораблей первого класса способны на крейсерскую скорость шесть узлов – и одиннадцать узлов при сильном попутном ветре. Чтоб я утоп, если «Сангин» не делает восьми узлов при крейсерском ходе и добрых пятнадцати – при благоприятных обстоятельствах. Когда мы идем так быстро, кажется, что мы почти летим. Я несколько раз испытывал это на себе – такое ощущение, будто взлетаешь на облака. Мало какой приватир способен нас обогнать, и мы ловим ветер лучше, чем любой из обычных боевых кораблей.

– Я понимаю, мне придется еще многому научиться. Еще год назад я думал, что буду служить в сухопутных войсках… – Хальцион вдруг ощутил страх перед своим новым назначением.

– Не волнуйся, что ты не знаешь всего, что только можно знать в морском деле, – сказал Дарт. – Ты корабельный маг пятого класса, а это значит, что тебе еще нужно кое-что освоить, прежде чем стать командиром. Но настанет день, когда ты будешь знать все и будешь сам командовать боевым кораблем.

Итак, сотня взрыв-труб и двадцать двуствольных взрыв-труб на трех палубах, – продолжил Шурхэнд рассказ о корабле. – Второй офицер мастер Эндол Гриффон любит свои взрыв-трубы больше жизни, так что даже не прикасайся к ним, пока она не даст на то соизволения. Она лучший офицер по взрыв-трубам на весь флот, а наш капитан Олден тоже начинал как офицер при взрыв-трубах, ясно?.. Постой-ка! Мне вот только что пришло в голову – чтоб я утоп, если вру! – ты ведь седьмой сын седьмого сына! И что, это помогает тебе быть хорошим заклинателем?

– Да я мало что могу сказать на эту тему – я ведь еще толком не разобрался, на что способен. Я всего восемь месяцев как получил магические способности. Кажется, у меня очень хорошо получается с магией воздуха. В академии я был сильнейшим и по морским заклинаниям тоже. Но, кроме этого, я просто не знаю, что тебе ответить… разве что есть еще одна вещь… только это довольно глупо.

Блисс смущенно перевел взгляд вниз, на свой дорожный сундук.

– Что такое, корабельный маг? Говори, парень, не красней, мы же сослуживцы, – дружески ободрил его Дарт.

– Похоже, меня любят снасти, – смущенно выговорил Блисс почти шепотом.

– Шутишь? Ты способен заклинать снасти? – Дарт был потрясен. – Во всем западном флоте не наберется десятка таких спецов! Ты счастливчик, Хал, твоя карьера обеспечена. Заклинатели снастей ценятся на вес золота. Они способны сказать, когда такелаж собирается порваться. Они могут укрепить такелаж и велеть ему распутаться, если снасти запутались. Да капитан просто уцепится за тебя! Знаешь, моя стихия – земля, и на море от меня пользы меньше чем ничего. Я хорошо управляюсь с пушками, для этого мои умения по стихии земли вполне пригодны, но во всех других случаях, где нужна работа корабельного мага, я просто ужасен. Я все записываю по нескольку раз и все равно путаюсь в самых повседневных заклинаниях, нужных на корабле. Мне приходится буквально сражаться с каждым морским заклинанием, которому меня пытается обучить капитан-лейтенант Джантсон.

– А на что похожа жизнь на борту «Сангина»? – спросил Хальцион.

– Все происходит строго по распорядку. По ветренникам, во второй половине дня, все корабельные маги практикуются с разряд-пиками. Обучение ведет капрал Даркуотер, весьма впечатляющая и рослая дама. Ей нравится демонстрировать свое искусство в обращении с разряд-пикой – пожалуй, даже чересчур нравится.

– Женщина в морской пехоте?

В вопросе Блисса прозвучало искреннее удивление. Он явно не мог вообразить себе женщину среди грубых морпехов, которые первыми идут в атаку в любом бою и известны своей дикой свирепостью.

– Я понимаю, о чем ты думаешь, – ухмыльнулся Дарт. – подожди, пока не увидишь госпожу капрала. Она, что называется, особый случай, причем в буквальном смысле слова, только не вздумай сказать ей это в лицо. Она любит тренировки с мужчинами, но вовсе не потому, что любит мужчин. Совсем наоборот. У тебя будет возможность убедиться, что ей очень нравится доказывать свое превосходство над мужчинами – особенно теми, кто выше и сильнее ее. К несчастью для тебя, должен заметить, потому что на корабле мало таких парней. Капрал Даркуотер – одна из десяти женщин в команде, из них у нее самый низкий чин, а самый высокий – у мастера Эндол Гриффон.

– К несчастью для меня? – переспросил Хальцион. – Что ты хотел этим сказать?

– Ну, я заметил, что ты высокий малый. Шесть футов и два или три дюйма, верно? – сказал Дарт.

– Так и есть, но что с того? – отозвался Блисс, не представляя, о чем толкует Дарт.