Дай мне шанс - Уорнер Элла. Страница 28

Ее глаза вновь наполнились слезами.

– Не плачь, любимая, – взмолился Нед. – Скажи, что я могу сделать для тебя? – Он схватил салфетку и ласково промокнул ручейки, струившиеся по ее щекам. – Если ты чего-нибудь хочешь…

– Прости, – выдавила Дороти. Неда не в чем винить. Виновата она одна.

– Ничего. Если тебе это помогает – плачь. Но не считай себя несостоятельной матерью, Дороти, – серьезно заявил он. – Ты великолепная мать! Самая лучшая! Любой ребенок был бы счастлив, имей он такую маму. Этот эпизод с кормлением грудью ничего не значит. Важна только любовь, а Джоанна знает, что ее любят.

Теплота в его голосе согрела Дороти, успокоила истерзанный сомнениями разум. Она безуспешно пыталась справиться со слезами, и Нед снова отер ей щеки. Болела ее голова, болело ее тело, и сердце ее болело тоже. Она чувствовала себя развалиной. Тем не менее Дороти заставила себя заговорить.

– Спасибо за то, что пришел на помощь, Нед. Я имею в виду – помощь с Джоанной.

– Я ее отец, – резко ответил Нед. – Мне бы хотелось, чтобы ты принимала это во внимание. Ты не одинока! Если, конечно, по-прежнему не стремишься к этому.

Болезненное ожидание на его лице требовало ответа.

– Нет, – просто сказала она. Его глаза изучали ее, с недоверием ища намек на скрытые желания и чувства.

– Ты непоследовательна, Дороти, – мягко сказал он. – Говоришь, что любишь меня. Говоришь, что даешь мне шанс. И все же обращаешься в трудную минуту к Трейси, а не ко мне. Именно Трейси попросила меня о помощи. А ты вышвырнула меня? Снова!

Эти слова не были горьким упреком – скорее, спокойной констатацией факта, – и оттого только с большей убедительностью окончательно развеяли ее сомнения.

Нед глубоко вздохнул. А когда продолжил, в его глазах светилось сострадание.

– Я отлично знаю, что тебе пришлось пережить в прошлом, Дороти, но у меня тоже есть незаживающие раны. Все мы несем ту или иную ношу. Родители многими способами вышвыривали меня из своей жизни. Меня не ругали, не оскорбляли. Меня просто и эффективно устраняли. Игнорируя, по большей части.

Он рассказывал как будто не о себе, не взывая ни к жалости, ни даже к сочувствию, но за его словами стояло одиночество бегуна на длинную дистанцию.

– Я понимаю, почему ты отстранила меня во время беременности, совершенно не учитывая мою любовь к тебе, – продолжал он. – Ты сочла, что я не заслуживаю внимания. Так же, как и сегодня. Как ты думаешь, что я чувствовал, узнав, что ты не хочешь обращаться ко мне, желая нести свой крест в одиночку?

Дороти не рассматривала ситуацию с этой точки зрения. Она лишь не хотела обременять его… Это просто другая форма внимания.

– Я много думаю о тебе, Нед, – жалобно произнесла она.

Он покачал головой.

– В отрицательном, а не в положительном смысле. Я хочу во всем принимать участие, а не стоять в стороне. А поскольку ты готова скорее подвергнуть себя любой опасности, чем открыть передо мной дверь, я не перестаю думать, что был не прав, стремясь вновь вторгнуться в твою жизнь.

– Нет! Ты нужен мне, Нед! – выкрикнула она. – Ты так мне нужен, что я опасаюсь всего, что могло бы оттолкнуть тебя.

– Только ты можешь оттолкнуть меня! – Его голос звенел от нескрываемой боли. – Я много раз стучал в твою дверь. Ты открывала ее. Закрывала ее. Оставаясь за дверью, мне трудно ощущать себя необходимым, Дороти. Я не поступаю так даже со своей собакой.

Она сжалась от прямого обвинения в свой адрес. Ей нет оправдания! Да, что тут скрывать – она всегда смотрела на Неда с предубеждением. Туннельное видение. С нарастающим ужасом Дороти поняла, что сделала с Недом то же, что сделали с ней ее родители, – отвергла его, принизила чувство собственного достоинства, сосредоточившись на себе и не считаясь с тем, как ее поведение скажется на Неде. То, что Нед Шеннон был мужчиной, не означало, что он застрахован от тех обид, которые испытывала она.

Нед поморщился.

– Возможно, я не должен был вываливать все это перед тобой, когда ты так больна. Не то время, не то место, я понимаю…

– Нет, все правильно, Нед, – прошептала она, сжимая его руку. – Тебе нужно было высказаться, а мне – выслушать это.

На его лице появилась слабая кривоватая улыбка.

– Я хочу убедить тебя, что Джоанна со мной в безопасности.

– Я знаю. Спасибо тебе! И не только за это…

Но ни слова, ни прикосновения не были нужны сейчас. Дороти чувствовала внутреннее напряжение Неда и словно наяву представляла, как он возводит защитные ограждения вокруг ран, нанесенных ее недоверием. Он молчаливо, но решительно двигался в местность под названием «самодостаточность», о существовании которой ему было известно задолго до их встречи. Нет сомнений в том, что он возвращался туда и в бесприютные месяцы ее беременности. Это была основа его выживания – не требовать невозможного.

– Я привез тебе туалетные принадлежности и свежую одежду на тот случай, когда тебя выпишут, – ровным голосом сказал он.

Легче иметь дело с поверхностными проявлениями жизни, чем со скрытыми областями, думала Дороти. Нед убрал руку и наклонился, чтобы открыть чемодан. Дороти еще отчетливее осознала: результатом ее нежелания делиться с Недом стало то, что он принял условия игры и в ответ на поднятый ею оборонительный щит начал поднимать свой.

Разложив ее вещи по ящикам прикроватной тумбочки, он снова сел и взглянул на нее мрачно и решительно. Это встревожило ее. Нед пришел сюда, заботясь о ней, а она обвинила его в собственных грехах. Цена этой ошибки росла на глазах.

– Трейси сказала мне, что ты проболеешь еще неделю или около того. Я рассчитывал на то, что ты и Джоанна будете жить со мной. Если ты не хочешь этого, Дороти… Если тебе кажется, что лучше вернуться в свою квартиру и попросить помочь кого-нибудь другого…

– Нет! – Она должна остановить его отступление. – Если это не доставит тебе больших хлопот… – Слова прозвучали слабо и неуверенно. – Я имею в виду…

– Не чувствуй себя обязанной переезжать ко мне только потому, что я заботился о Джоанне, пока ты была здесь, – добавил Нед, прежде чем она смогла отыскать более убедительный ответ. – Если я слишком много о себе возомнил, насильно втянув в ситуацию, которая тебя угнетает, лучше сказать об этом сейчас. Ни за что на свете я не хотел бы причинить тебе вред! Скажи лишь слово – и я все отвезу обратно в твою квартиру.

– Нет. Я хочу переехать к тебе, – сказала Дороти твердо.

Его прямой взгляд исключал всякие недомолвки и уловки.

– Ты говоришь о чем-то вроде перевалочного пункта или даешь серьезное обещание? Пожалуйста, будь честна со мной.

Ее сердце пустилось в галоп. Как она может обещать абсолютное доверие, если сама не верит, что способна его достичь? Если бы можно было одним щелчком выключателя отменить или исправить все неверные маршруты ее рассуждений, Дороти бы сделала это сейчас же. Она ведь тоже не хотела причинять Неду вреда.

– Дай мне еще один шанс, Нед! – взмолилась она. – Я постараюсь как можно быстрее разобраться в себе.

– Тебе не обязательно делать это в одиночку. Мои двери открыты перед тобой, и я всегда готов тебя выслушать. – В его голосе появились суровые нотки. – Но только если ты будешь честна со мной!

– Да, теперь я это понимаю, – серьезно ответила Дороти.

Его лицо постепенно разгладилось. Нед улыбнулся.

– Джоанна принадлежит не только тебе! Она – часть нас обоих. Это не та ситуация, где двое против одного. Нас трое. Всегда помни об этом!

– Да, – согласилась она, с отчаянной решимостью ухватываясь за это определение. – Ты любишь ее, Нед?

Он казался растерянным, словно упустил нить ее размышлений.

– Джоанну, нашу малышку. Ты любишь ее? – взволнованно повторила Дороти, страстно желая услышать от него «да».

Свет понимания снова зажегся в его глазах. Нед взял ее руку и, крепко сжав, ответил:

– Да. Да, люблю. – Казалось, его самого удивили эти слова. Правда ли это?

– Мы – семья, – добавил он твердо. Семья! Теперь ей уже не терпелось расстаться со званием матери – одиночки, которое она так мучительно – и в этом надо признаться! – носила. Она не обязана быть матерью – одиночкой. Она не хочет ею быть! Нед давал ей возможность сделать так, чтобы… их было трое!