Янтарная Цитадель - Уоррингтон Фреда. Страница 12
– Двое наших женщин проводят тебя в родительский дом. Тебе будет позволено забрать небольшое количество личных вещей и попрощаться, однако недолго. Незачем тянуть мучения, не так ли, милочка?
– Но я не хочу! – выдохнула перепуганная Имми.
– Возьмите лучше меня! – потребовала Танфия. – Я хочу в Париону! Я вызываюсь сама! – Никто из пришельцев даже не повернул к ней головы, и девушка окончательно вышла из себя, пытаясь протолкнуться к Бейну. – Ты оглох? Я сказала, меня возьми!
Оттолкнувший ее солдат с разворота отвесил ей оплеуху, и Танфия упала. Лицо ее горело. Мир завертело, склонялись к ней сочувствующие лица, а солдаты уводили Имми.
Эвайн поднял Танфию на ноги, и они помчались домой. Линден последовал за ними, но в дверях его остановила женщина-солдат. Танфия проскользнула в кухню. Мать была в слезах, отец и братишка крепились. С ними был и Артрин.
– Я не понимаю, – повторяла Эйния. – Они не могут просто так забрать мою дочь!
– Боюсь, могут, – ответил Артрин. – Мне очень жаль, Эйния. Это царский указ. Какая-то великая стройка в Янтарной Цитадели. Она там будет не одна. Это огромная честь.
– Это я понимаю, – всхлипнула Эйния, – но почему она?
– Пропади пропадом такая честь! – воскликнул Эодвит.
– Пропади пропадом мой отец, что учил ее резать камень! – отозвалась Эйния.
– Мне очень жаль, – повторил Артрин, отводя глаза. – Я все сделал, чтобы отговорить их. Могло быть хуже – они хотели забрать троих. Мы ничего не можем сделать.
– Да ну? – прошептала про себя Танфия.
Из-за дверей доносился голос Линдена, зовущего невесту. Артрин вышел к нему, и Линден умолк.
Солдаты едва позволили Изомире попрощаться с родными. Покуда она собирала одежду, расческу и полотенце, они все время торчали рядом. Позволили обнять только мать, и никого больше. А потом увели, усадив в седло перед той женщиной, с которой пыталась заговорить Танфия. Девушка всего раз или два успела бросить взгляд на бледное, потрясенное лицо сестры. Танфия была вне себя – она чувствовала, что это ей следовало бы быть на месте Имми, но только ради нее, потому что не так она хотела попасть в столицу, это было неправильно!
Когда отряд двинулся в путь, Артрин повел себя очень странно. Он встал на пути Бейна, заставив чиновника осадить коня. Стоявшая невдалеке Танфия слышала его негромкий, страстный голос, но не могла понять, о чем толкует управляющий.
– Это случилось, так? – Артрин вцепился в седло Бейна. – Заурома рушится. Гниль коснулась всего. Тебя. Меня. Мы поражены ею. Скажи, что произошло?
– Ничего не случилось, – прошипел Бейн, нагнувшись к нему. – Не оспаривай государевой мудрости, ты, деревенский крючкотвор! И не поливай меня свой виною! Проглоти ее и трудись дальше!
Что-то незримое проскочило между ними, и рука Артрина опустилась.
Бейн ударил коня шпорами, заставив Артрина отпрыгнуть с дороги. Управляющий молча отвернулся и скрылся в Доме Собраний. А солдаты уезжали, увозя с собой Изомиру.
Все случилось так быстро, что никто не успел осознать случившегося.
– Я всегда так гордилась ею, – шептала Эйния в плечо дочери. – А теперь, клянусь всеми богинями и богами, я мечтаю, чтобы она родилась калечной, убогой, что угодно, лишь бы не это!
– А куда ушла Имми? – ныл Ферин, с каждым разом все пронзительней оттого, что не получал ответа. Наконец мать сердито ухватила его за руку и отвела в дом.
Пару минут спустя к людям вновь вышел Артрин. Вслед за ним из Дома Собраний выбежал трясущийся от ярости и унижения Линден. Его, как он объяснил, заперли. Это отец не дал ему попрощаться с Изомирой – чтобы, как он сказал, не устраивать балагана.
– Я не понимаю! – ярился юноша. – Они не имеют права!
Артрин бессловно глядел вдаль, и глаза его были сухи и пусты.
В толпе начал нарастать гнев, и вот уже вся деревня обрушилась на человека: которому доверяла и за которым шла. Начали Эодвит и Эвайн, но очень быстро орали уже все – кроме Танфии, слишком потрясенной, чтобы кого-то винить. Девушка только радовалась, что этого не видят ни ее мать, ни Ферин.
– Такова царская воля, – твердил Артрин, умиротворяюще воздев руки. – Мы ведь говорим о нашем возлюбленном царе Гарнелисе. Разве бывало, чтобы он угнетал своих подданных? Это честь для тебя, Эодвит. Его воля…
– Да плевал я на царскую, язви ее, волю! – заорал Эодвит. – Родную дочь я им не отдам! Я отправляюсь за ними!
– Нет! – воскликнул Артрин. – Одумайтесь!
Но крестьяне начали выходить из толпы – вначале по одному, ведь немыслимое дело – противиться царским посланцам.
– Нас сотня, а их всего восемь! – крикнула Танфия. – Чего вы боитесь?!
И вот тогда за Эодвитом хлынули озлобившейся толпою все остальные. Иные забегали по дороге в дома, выносили вилы, топоры, луки, даже кочерги и кухонные ножи. Остались только дети да старики. Безоружные Танфия и Линден бежали рядом.
– Это безумие! – восклицал Артрин, поспевая за толпой. – Я запрещаю!
Но крестьяне устремились по дороге вслед за царскими солдатами, а управитель остался на околице, одинокий и безвластный.
Сбиться с пути было невозможно – тут конские копыта взбили дерн, там осталась куча навоза. Небо, ясное с утра, заволокли дождевые облачка. Времени прошло немного, всадники не могли проехать более мили – и действительно, спустя пару минут они показались за поворотом дороги, уходившей от реки в невысокие холмы. Кони шли неспешной рысью, и бегущие крестьяне постепенно нагоняли их.
У Танфии захолонуло сердце. Что сделают солдаты – остановятся и сдадутся? Перейдут на галоп? Ввяжутся в драку? Кто-то может пораниться. Но они должны отдать Имми. Против такой толпы им не выстоять.
– Стойте! – вскричал дядя Эвайн. – Верните нашу юницу! Стойте, или мы будем драться!
Всадники обернулись. Танфия отличила закутанную в плащ Изомиру, но лица под пологом увидеть не сумела.
– Пошли по домам! – рявкнул Бейн. – И не дурите!
Кто-то сгоряча пустил стрелу, пролетевшую над самой макушкой Бейна. Напряжение нарастало. Послышался стон обнажаемых мечей. Пятеро всадников отделились от группы и пустили коней вскачь, прямо на толпу.
Поначалу крестьяне рассеялись. Танфия видела, как ее дядя размахивает шестом, услышала стук, когда дерево столкнулось с солдатской кирасой. Солдат удержался в седле, но его лошадь, шарахнувшись, сбила с ног двоих женщин. Несколько мгновений царил хаос, потом крестьяне собрались, размахивая своим оружием неумело, но не без пользы.
Безоружная Танфия в драку не лезла. Она заметила, что и Руфрид держится в сторонке, сложив руки на груди и мрачно поглядывая на свалку, словно пытаясь сказать, какая все это неимоверная дурость. Девушка взвилась от гнева. Она ринулась к Бейну и его охране – к Изомире – не зная толком, зачем и что она будет делать, когда добежит. К ее изумлению, за ней увязался Линден и еще несколько человек деревенских, распалившихся и орущих что-то воинственное.
Бейн отдал приказ, и оставшиеся конники галопом двинулись прочь, легко обгоняя деревенских.
– Имми! – крикнула Танфия.
На нее упала тень. По небу проплывало низкое, темное облачко. Или… не облачко. Скорее то было сгущение воздуха, комья маслянистой мглы.
Отец ухватил ее за руку – он тоже увидел это – но вокруг продолжалась шумная свалка. Внезапно пятеро конников вырвались из толпы и галопом помчались за товарищами – будто знали, что сейчас случится, и спасались, пока есть время.
Пузыри тьмы лопнули.
И с неба обрушились чудовища. Тощие тела, перепончатые крылья, шипастые плети хвостов. Красная, как шрам, шкура, и гнилостно-зеленые пятна на ней. Уродливые головы – крохотные глазки, раззявленные клювы – и страшные когти, цепляющиеся за одежду и волосы, раздирающие плоть.
Отец швырнул Танфию наземь и та рухнула лицом вперед. В паре шагов от нее упал Линден. И слышался чей-то жуткий вопль.
Небо потемнело, как ночью. Пошел дождь. Только потом Танфия поняла, что это не вода льется с неба, а кровь, и едкая слюна тварей, обжигавшая щеку и руки, дырявившая платье.