Испанская роза - Басби Ширли. Страница 18

Когда наконец Перес добрался до него и больно пнул тяжелым сапогом в бок, Габриэль — откуда только взялась сила — одним прыжком поднялся на ноги и, как хищный зверь, бросился на надсмотрщика. Прежде чем тот успел сообразить, что происходит, Габриэль вырвал у него из рук кнут и изо всей силы ударил рукояткой в висок. Тихо застонав, Перес рухнул на грязный пол. Не обращая внимания на стоящих вокруг него насмерть перепуганных людей, Габриэль нагнулся над безжизненным телом и быстро нашел в связке висящих на поясе ключей тот, который был ему нужен. Он снял с себя кандалы и, схватив короткую саблю, лежавшую рядом с Пересом, бросился вон.

Поселок только начал просыпаться, и никто из рабов еще не выходил из хижин. Переполох поднимется позже, когда найдут Переса, а пока у Габриэля в запасе было немного времени. Он был уверен, что никто из собратьев по несчастью не предаст его, хотя прекрасно понимал, что надежды на спасение очень мало. Чтобы добраться до побережья, ему нужно было пройти много миль по незнакомой местности, денег у него не было, а металлический ошейник недвусмысленно говорил о его общественном положении. Если бы он случайно встретил разбойников, промышлявших охотой на диких кабанов, в изобилии водившихся в северной части острова, — это была бы большая удача. В глубине души он понимал, что шансов у него практически нет никаких: как только на плантациях заметят отсутствие Переса, поднимется тревога, и вскоре для него все будет кончено.

Он подумал о Каролине. Может быть, стоит рискнуть найти ее и забрать с собой, но, с другой стороны, он совершенно не был уверен в благополучном исходе побега. К тому же, если бы он и знал, где находятся владения Чавесов, отыскать сестру — дело почти безнадежное. И вообще, смеет ли он подвергать ее новым испытаниям? Взять ее с собой — значит обречь на новые страдания и, возможно, смерть.

Габриэль не знал, как поступить дальше. Здравый смысл говорил, что надо бежать как можно скорее, что, только покинув Эспаньолу и обретя свободу, он сможет со временем вызолить сестру из лап этих ненавистных испанцев. А сердце подсказывало другое. Он не мог покинуть остров даже не попытавшись разыскать сестру, не сказав ей ни единого слова, не попрощавшись.

Габриэль грустно улыбнулся. Если подумать хорошенько, то все, чего он пока добился, — это несколько бесценных часов свободы. Вероятнее всего, его скоро найдут, и, хорошо понимая, что ждет его в этом случае, он решил перед смертью отомстить Дельгато за все свои страдания и бросился бежать в ту сторону, куда совсем недавно поскакала Мария.

Жаль, что Диего еще не вернулся, думал Габриэль на бегу, с каким удовольствием он убил бы его. Но если невозможно добраться до брата, то его вполне удовлетворит сестра Диего. Нельзя упускать такую возможность, другой может просто не быть. Но время шло, а позади не было слышно ни топота, ни криков погони, и слабая надежда затеплилась в нем — кто знает, может быть, ему повезет и он, отомстив, сумеет убежать.

Мария собирала цветы на поляне и, услышав слабый шорох, не обратила на него внимания, решив, что к ней направляется кто-то из слуг. Неожиданно из-за деревьев выбежал Габриэль. Тяжело дыша после быстрого бега и, крепко сжимая в руке короткую саблю, он посмотрел на Марию так, что, выронив цветы, она в испуге начала пятиться к стоящей у дерева лошади.

— Не смей! — тихо и спокойно сказал он. — Я все равно успею раньше тебя.

От страха у Марии пересохло в горле, она с трудом сглотнула, с ужасом осознав, с какой опасностью столкнулась. Босиком, в простом домашнем платье, со свободно падающими на плечи вьющимися черными волосами, девушка казалась еще моложе и меньше ростом, и Габриэль на какое-то мгновение заколебался — ему показалось, что она совсем ребенок, но память о пережитых несчастьях вернула его к действительности, и он решительно направился к ней.

Мария не знала, собирается ли он убить ее или только взять заложницей, но ни в том, ни в другом случае не желала сдаваться без боя. Что-то на мгновение отвлекло внимание Габриэля и, улучив момент, она бросилась к лошади. Но прежде чем Мария успела преодолеть половину пути, крепкие руки схватили ее за плечи.

Испугавшись не на шутку, она, как дикий зверек, начала отчаянно сопротивляться, отбиваясь руками и ногами, стараясь ударить его как можно больнее. Отбросив саблю в сторону, Габриэль схватил ее за талию и одним махом перекинул через плечо. Отойдя на несколько шагов, он бесцеремонно бросил ее на листья папоротника и опустился рядом.

От удара у Марии потемнело в глазах, а когда она немного пришла в себя, из ее груди вырвался то ли стон, то ли крик — смесь страха и негодования — девушка увидела над собой бородатое лицо англичанина. Намерения его были ясны. Отчаянно пытаясь освободиться, Мария стала вырываться и царапаться. Но все усилия были тщетны. Большое сильное тело придавило ее к земле, и она в ужасе услышала, как рвется платье, и почувствовала, как грубые мозолистые руки прикоснулись к ее груди.

— Пожалуйста, пожалуйста, не надо, — прошептала она, задыхаясь от борьбы.

От неожиданно нахлынувших на него чувств дыхание Габриэля стало прерывистым. Когда в пылу борьбы, пытаясь вырваться из его крепких рук, она невольно прижималась к нему всем телом, с ним начинало твориться что-то странное; откуда-то из небытия возникали давно забытые ощущения. Он и не думал, что в нем может загореться страсть, ему просто хотелось быстро и грубо овладеть ею и продолжить свой путь. Но что-то произошло, случилось нечто такое, чему он не мог найти объяснения. Габриэль вдруг понял, что действительно хочет обладать Марией, но не месть была тому причиной. Чувства эти вызвало извивающееся в его руках мягкое и нежное женское тело. Реакция на ее близость удивила и испугала Габриэля, и чтобы успокоиться, он стал убеждать себя, что все это легко понять — просто после смерти жены он долгое время не был близок ни с одной женщиной.

Воспоминания о несчастной Элизабет, погребенной под корабельной балкой, подхлестнули его, и с непонятной ему самому злостью он приник к губам Марии. Он был груб и сделал ей больно. Не отрываясь от ее губ, он резким движением задрал подол платья, намереваясь как можно скорее овладеть ею. Она должна заплатить за все, что он потерял! Но прикосновение к ее губам и нежной коже ее хрупкого тела сыграло с ним злую шутку — страстное желание возмездия, так долго изводившее его, не дававшее покоя ни днем, ни ночью, стало меркнуть, и другое, совершенно необъяснимое чувство неожиданно нахлынуло на него.

Смущенный этим внутренним противоречием, он оторвался от Марии, поднял голову и посмотрел на нее так, будто на ее лице мог прочитать ответ на мучивший его вопрос. Ее разметавшиеся волосы черным веером лежали на зеленых листьях папоротника, в чудесных, обрамленных пушистыми темным ресницами, миндалевидных глазах, которые не отрываясь смотрели на него, стояли слезы. Взгляд Габриэля остановился на губах Марии и, увидев, как они припухли, он с удивлением почувствовал нечто слабо напоминавшее сожаление или раскаяние, отметив, однако, что это придало еще больше очарования чувственным линиям ее рта. Взгляд его заскользил вниз по тонкой нежной шее и бархатистой коже плеч туда, где из разорванного лифа платья выглядывали маленькие груди с манящими коралловыми бугорками сосков. Боже правый! До чего же она соблазнительна! Но как же он глуп, раз позволил этим прелестям заманить себя в ловушку! Он попробовал сопротивляться нахлынувшему на него безумию, отчаянно цепляясь за мысли, которые так долго питали в нем жажду мести, не давая расслабиться ни на минуту, но они ускользали, оставляя его один на один с безрассудным желанием еще раз погрузиться в этот омут, ощутив сладостный вкус ее губ, и не с мстительным чувством боли и обиды, а с нежностью, на которую еще была способна его огрубевшая душа. Он отчаянно боролся с самим собой, но желание оказалось сильнее любых доводов, и со стоном Габриэль вновь жадно припал к ее губам.

Он совсем другой, этот поцелуй, — эта мысль, как туманное облако, медленно проплыла в сознании Марии" В первый раз ей было больно и неприятно, но сейчас.., о таком поцелуе она всегда мечтала и, отдавшись еще непонятному ей порыву, неумело ответила на него. Ощущения, о которых она могла только мечтать, заполнили все ее существо: его рот пьянил и возбуждал, под нежными прикосновениями его пальцев соски стали твердыми, и теплая сладостная боль разлилась под ложечкой. Все это было похоже на сумасшествие. Но противостоять упоительному безрассудству она была не в силах: руки, как ей казалось, против воли обхватили плечи Габриэля Ланкастера, пальцы затрепетали от прикосновения к его коже, и, приоткрыв рот, она полностью отдалась нахлынувшим на нее чувствам.