Ночь Безумия - Уотт-Эванс Лоуренс. Страница 1

Лоуренс Уотт-Эванс

Ночь Безумия

Глава 1

Лорд Ханнер слегка запыхался, поспешая через площадь к мосту из красного камня, что вел во дворец. День у лорда выдался долгий, трудный, в довершение почти милю ему пришлось пройти весьма быстро, а весил он немало – так что не стоит удивляться, что, труся по брусчатке, он тяжело дышал. 

Возможно, именно поэтому смрад, висевший над Большим каналом, смрад, который Ханнер едва ощутил, выходя утром из дворца, теперь оглушил его. Играло свою роль и то, что начался отлив и воды в идущем от моря канале было на несколько футов меньше, чем утром.

Как бы там ни было, а лорд замедлил шаги и перевел дух. Вонь дохлой рыбы и гниющих овощей была невыносимой – и едва ли подходила для ближайших окрестностей городского магистрата и официальной резиденции правителя Этшара Пряностей. Золотистый мрамор дворцовых стен мягко сиял в свете заходящего солнца; темно-красная брусчатка площади прекрасно оттеняла их; небо было удивительно синим, с перьями розовых облаков – и все это воняло, как полный тухлятины рыбный рынок. Обычный для города запах дыма, пряностей и людей исчез совершенно.

Стражей на мосту и разряженных гуляющих на площади, казалось, вонь не тревожила вовсе, – но гуляющих было меньше, чем ожидал бы увидеть в такой прекрасный летний день лорд Ханнер.

Шел четвертый день летнежара; в этом году месяц не соответствовал своему названию, и, хотя Ханнер вспотел и туника прилипла к его спине, это было следствием напряжения, а не жары.

Продолжая, хотя и медленнее, идти к мосту, Ханнер безуспешно пытался ладонью отогнать от своего носа мерзостные миазмы.

– Проклятие! – бормотал он. – Кому-то тут следовало бы выполнять свои обязанности получше.

Он попытался припомнить, кто отвечает за своевременную очистку канала; уж не дело ли это Кларима – лорда-сенешаля и, что вовсе не было совпадением, младшего брата правителя? А может быть, именно за тем, чтобы канал не вонял, должен присматривать кто-то другой, рангом пониже?

Припомнить Ханнер не смог. Он жил во дворце, был нобилем по праву рождения и знал большую часть городских чиновников, но сейчас имя того, в чьих обязанностях присмотр за чистотой канала, в голову ему не приходило.

Дядюшка Фаран, разумеется, знает; проще всего Ханнеру было бы обратиться к нему. Вполне возможно, лорд Фаран и сам уже заметил вонь, и маги, способные сотворить очищающее заклятие, уже вызваны. В конце концов окна Фарана, как и все окна во дворце, смотрят на канал.

Но это, конечно, только в том случае, если другие дела не отвлекли Фарана настолько, что он не замечает вокруг себя ничего и уж тем более – досадных мелочей вроде этой. Ханнер очень надеялся, что дядюшка не станет увиливать от своих обязанностей, замявшись любимым делом, – точнее, дожидаясь, пока им займется Ханнер.

Никак не годилось, чтобы лорд Фаран, главный советник Азрада-Сидня, отлынивал от дел, поскольку именно на своего главного советника правитель давным-давно переложил присмотр за каждодневными делами и нуждами города.

Ханнер снова ускорил шаг. Он трусил через мост, не глядя под ноги, а стражей едва удостоил взгляда.

– Кто... – начал было один из них, поднимая копье, но узнал лорда Ханнера, и копье опустилось.

При входе во дворец Ханнеру пришлось остановиться и подождать, покуда гвардейцы перед тем, как открыть двери, обменяются условными знаками; он едва дождался конца церемонии, а на приветственное «Рад видеть вас, лорд Ханнер» капитана только вежливо помахал рукой. Говорить с кем бы то ни было Ханнеру сейчас не хотелось – по приказу дяди он весь день пропел в городе, беседуя с незнакомцами; капитан Венгар не был, конечно, незнакомцем, и все же Ханнер не испытывал желания остановиться и поболтать, даром что с Венгаром они были знакомы с тех пор, когда офицер еще был лейтенантом, а сам Ханнер не вырос из детского платьица.

Наконец внутренняя стража признала, что пришедший – не захватчик, и распахнула тяжелые, окованные металлом створки.

– Спасибо, – буркнул Ханнер, торопливо проходя мимо гвардейцев в главный коридор.

Коридор был двадцати футов шириной и двадцати пяти – высотой, плитки пола в нем были из шлифованного мрамора, а стены увешаны шпалерами; вел он прямо к искусно позолоченным резным дверям главного зала приемов. Ханнер даже не взглянул на всю эту роскошь – он сразу повернул направо и через маленькую дверцу вошел в приемную лорда Кларима. Минуя ее, он помахал секретарю за столом, вышел в другую дверь и оказался в узком коридоре, что вел к апартаментам его семьи.

Будь лорд Кларим у себя, Ханнер непременно помянул бы о гнусной вони из канала, но по собственному печальному опыту он знал, что беседа с секретарем приведет не к очистке рва, а к обмену посланиями между службами и не вызовет ничего, кроме недовольства чиновников.

Ханнер уверенно пробирался по лабиринту коридоров, переходов, прихожих и лестниц – и наконец добрался до личных апартаментов лорда Фарана. Апартаменты эти Ханнер и две его сестры делили с дядей вот уже два года – со дня смерти матери. Ханнер на миг остановился, перевел дух, одернул тупику и шагнул в гостиную лорда Фарана.

Дядя стоял посреди комнаты, облаченный – совершенно не по погоде – в изумительный плащ темно-зеленого бархата, а одна из сестер Ханнера, леди Альрис, в бледно-голубой тунике и темной узорчатой юбке, устроилась на скамье у окна и, не обращая никакого внимания на прекрасную погоду за стеклом, мрачно смотрела на дядюшку. Второй сестры, леди Нерры, видно не было.

Лорд Фаран явно надел нарядный плащ по какому-то торжественному случаю, а не для тепла, и был, как всегда, изящен и элегантен – и Ханнер, взглянув на него, вспомнил, что сам он невысок и плотен. Толстым он бы себя не назвал, но вот округлым – наверняка. Полная противоположность гибкому красавцу дяде... Ханнеру не посчастливилось: он пошел в своего давно покойного отца.

Не успел Ханнер раскрыть рта, как лорд Фаран заговорил:

– А, Ханнер, – произнес он. – Я приглашен на ужин и уже убегаю, но если ты узнал что-нибудь важное, – говори.

– Я заметил, что канал воняет, – сообщил Ханнер.

Фаран криво улыбнулся.

– Я распоряжусь, прежде чем отбуду, – сказал он. – Что-нибудь еще?

– Да нет. Я побеседовал с доброй дюжиной магов, и никто из них не упоминал об угрозах или неприятностях со стороны Гильдии.

– А матушку Перреа ты расспросил?

– Я говорил с ней и с ее помощником. Она твердит, что решение остаться ведьмой и не принимать наследственный пост в магистрате – ее собственное. Правила Гильдии к этому отношения не имеют.

– Может быть; но может быть и так, что ее хорошенько припугнули, вот она и молчит, – нахмурился Фаран.

– Не похоже, чтобы она так уж нервничала, – возразил Ханнер.

– Мы еще обсудим все это попозже – и поподробнее, – сказал Фаран. – Теперь же, если я хочу еще поговорить с лордом Кларимом о канале, я должен бежать – иначе никуда не успею.

– И как же ее зовут? – с улыбкой поинтересовался Ханнер, уступая дорогу.

– Исия, по-моему. – Фаран перестал хмуриться. Он скользнул мимо Ханнера и удалился.

Ханнер несколько мгновений слушал, как затихают в глубине коридора его шаги, и только потом закрыл дверь и повернулся к Альрис.

– Снова ушел, – вздохнула та, прежде чем брат успел что-нибудь сказать. – Как всегда. Он ночует где угодно, только не здесь.

Ханнер знал: если она и преувеличивает, то ненамного.

Это не наше дело, – отозвался он.

– Ты так говоришь, потому что он никогда не таскает тебя с собой, – проворчала Альрис. – Представляешь – он твердит, что я должна встречаться со всеми этими людишками.

– А меня он посылает одного встречаться с ними, – пожал плечами Ханнер. – Не знаю, что лучше.

– Тебе не приходится улыбаться с невинным видом, пока этот великий человек соблазняет какую-нибудь бедняжку, завороженную его титулом. – Она подергала торчащую из юбки нитку. – Я не хочу ни с кем встречаться.