Смертельное солнце - Уотт-Эванс Лоуренс. Страница 32

Догадываюсь. Если бы меня нашли мертвой в городе, началось бы расследование: стали бы просматривать мои файлы в посмертном архиве. Хотя там не была собрана вся информация, тем более о последнем следствии, но из них видно, что Сейури Накада и “Ипси” занимаются кое-чем и что я вела это дело. Кто-то же должен сложить улики воедино, и тогда вся преступная затея рухнет.

А если я просто исчезну, ничего подобного не случится. По крайней мере, некоторое время, пока не спохватятся, что меня слишком долго нет. Но пройдут недели, может быть, и больше. А если возникнут подозрения, никто все равно не сможет сказать точно, мертва я или нет, а мои файлы “на случай смерти” опечатают до востребования.

Но вряд ли они кому-нибудь понадобятся.

Никто не найдет меня здесь, на солнечной стороне. Мое тeло высохнет, и прах развеется по ветру.

А если все-таки разыщут меня и такси, то вряд ли обнаружат, что это убийство, а не ураган или просто необъяснимый несчастный случай, или самоубийство.

Отличный способ разделаться со мной! Таким образом, они полностью обошли посмертные архивы. Мне пришлось признать это. Интересно, кто все придумал? Думаю, что, скорее всего, доктор Ли. Но зачем? Все довольно ловко проделано, но зачем столько хлопот? Почему я представляла для них такую угрозу, что они готовы пойти на убийство, чтобы не посвящать меня в свои дела?

Я не знала и, сидя в такси, не видела способа узнать это. Все, что мне известно, так это то, что меня отправили сюда на смерть.

Но я не собиралась умирать. Кроме обычных для этого оснований, я бы сказала, что мой инстинкт самосохранения не слабее, чем у других людей, и было еще одно: мне не хотелось доставлять им удовлетворение. Черт побери, я не привыкла сдаваться без борьбы. Я постучала пальцем по запястью и сказала:

– Мне нужно такси, скорая помощь или патрульная машина. Срочно.

Голос звучал хрипло. Кляп впитал всю влагу во рту, а в такси воздух был очень сухой.

Мой пейджер бездействовал. Даже если он слышал мою команду и попытался выполнить ее, то, видимо, не получил ответа.

Я сглотнула, пошевелила губами и сказала:

– Такси, пожалуйста!

На этот раз голос прозвучал чисто и раздраженно.

Пейджер издал противный сигнал, потому что в радиусе действия никого не нашел.

Мне было жарко и очень плохо. Я чувствовала себя уставшей. Маленькая доза, которую мне вкололи по дороге на восток, не прибавила сил. Стало страшно. Руки затряслись. Я взглянула на участок кожи, покрывавшей имплантированный пейджер.

Под тонкой пленкой сияли бусинки пота.

А ведь я еще ничего не делала, никуда не ходила. Прошло всего несколько минут с тех пор, как пришла в себя. Я подняла глаза и тут же пожалела о сделанном. Светло-голубое небо невыносимо сверкало.

Я снова посмотрела вниз и вокруг себя. В такси не было ничего, что можно использовать. Вероятно, передатчики целы, в отличие от панели управления и электростанции, но у меня нет для них энергии. Не было в моем распоряжении и адаптера для передачи энергии от моего тела. Хотя ее не хватило бы даже для пейджера.

Черт возьми, возможно, я была ниже горизонта транслирования на Город. Уж лучше пытаться устанавливать контакт с космическими кораблями.

Только большинство из них не пролетают над дневной стороной ниже уровня высокой орбиты, да они и не будут прослушивать УКВ.

Дела мои плохи. Если не произойдет чудо, то остается лишь одно – возвращаться пешком на ночную сторону планеты. То есть, мне все равно куда. Любое место подойдет. Большинство территории ночной стороны, по крайней мере, вдоль границы, пригодны для жизни. А опасные участки удалены. Не думаю, чтобы я смогла добраться до Города Ночной Стороны, но если доберусь до зоны сумерков, а затем поверну и пойду вдоль границы, то должна подойти либо к Городу, либо к лагерю шахтеров, которые доставят меня домой.

Но сначала мне нужно добраться до границы, а я не имею ни малейшего представления, где это.

Солнце находилось не слишком высоко, и тени были длинные. Но Эпиметей – планета далеко не маленькая, как я уже говорила. В окружности составляет 28 500 километров. Если Город находится на границе дня с ночью, то от него до солнечного зенита – приблизительно семь тысяч километров.

Несомненно, я была гораздо ближе к нему, судя по направлению движения Солнца, на которое, к сожалению, не могла посмотреть, чтобы точно определить расстояние, но, полагаю, что находилась в одной-двух тысячах километров к востоку от границы.

Черт побери, ничего себе, прогулочка!

Но разве у меня есть выбор? Да и ждать не стоит. Путешествие на одну тысячу километров начнется с одного шага, ведь так? Пора перестать ныть и сделать первый шаг.

Так как электричества не было, то мне пришлось толкнуть дверь ногой, чтобы она отворилась. Тотчас в машину ворвался ветер и так пронзительно завыл, что, казалось, лопнули перепонки. Он ураганом пронесся по такси, поднял пыль и захлопал побитой панелью, напоминая ритм старого блюза.

Я забыла о ветре. В Ночном Городе он не такой сильный. Ветер всегда дует, действует тебе на нервы, треплет одежду и уносит вещи, если их не держать. Но все же не такой сильный. Его скорость – 60-70 километров в час. Но это потому, что Город находится в кратере, где стены блокируют путь настоящему ветру. Самая жуткая скорость ветра на Эпиметее, исключая кратеры и полюса, которая была когда-либо зафиксирована, – сто километров в час, но может достигать и ста пятидесяти.

Ветер ни на секунду не прекращался. Никогда не затихал. Из-за медленного вращения и гладкой поверхности, полужидкой, или, по крайней мере, мягкой мантии, а также малых размеров литосферы, на Эпиметее нет высоких гор. Они либо проваливаются вниз, либо их просто разрушает ветер так же быстро, как они и образуются. Кратер Города еще цел лишь потому, что он вдавлен точно посередине, и не выглядывает. То, что образовало этот кратер, летело с небольшой скоростью и не смогло пробить кору – счастливая случайность. Но это временное явление, потому что стена разрушается, хотя это произойдет нескоро, но все равно будет. Благодаря ветру и воде, а также звездным осколкам, постоянно падающим с неба, поверхность остается на одном уровне, а горы и кратеры, вновь образующиеся, постоянно разрушаются.

Так что, не считая кратеров, поверхность планеты, в основном, гладкая и ровная, где ничто не останавливает ветер.

Что касается того, где зарождается ветер, то подходим здесь вплотную к вопросу о медленном вращении. В точке зенита Солнца, которая находится над океаном и всегда там была, пока там жили люди, Солнце нагревает воздух, он поднимается и несет водяной пар, который разносится в сторону ночи на большой высоте. Воздух охлаждается и выпадает в виде ливня в районе дождевого пояса, который начинается на расстоянии двухсот километров от границы дня и ночи. Этот холодный воздух низвергается в точке, противоположной точке зенита, и несется вокруг планеты к солнечной стороне и обратно к точке зенита.

Это единый конвенционный поток. Он охватывает всю планету. А за миллион лет с тех пор, как вращение планеты замедлилось, воздушный поток набрал приличную скорость.

Значит, вся атмосфера Эпиметея представляет собой ураган, который не прекращается уже миллион лет, и будет бушевать вечно.

Это придавало еще одну отвратительную особенность моему положению. Мне нужно пройти тысячу с лишним километров при ветре, дующем со скоростью сто километров в час.

Но у меня нет выбора, поэтому я оглянулась и взяла кляп, решив, что ничего лучшего, все равно, не найду здесь. Затем выбралась из такси на твердый серый песок и пошла вперед, опустив голову и подняв воротник. Солнце пекло мне в затылок, обжигало и так уже красную кожу рук, покрытую волдырями.

Кляп оказался полоской губчатой ткани, название которой я не знаю. Я завязала ею рот, чтобы облегчить дыхание.

Ветер чуть ли не приподнимал меня при каждом шаге вверх от земли. Я постоянно боролась с его давлением: сначала повернулась одним плечом вперед, затем другим, чтобы преодолеть поток воздуха, но это не дало никаких результатов. Если я остановлюсь, то через секунду ветер поднимет меня, как пустую обертку, и унесет на восток, причем со скоростью значительно больше моей.