Платит проигравший - Утгер Майкл. Страница 11

— Когда это было?

— Два дня назад.

— Ты видела Мейкопа?

— Конечно. Он стоял в двух шагах от меня. У него такой жуткий голос, ни с чьим не спутаешь. Низкий, хриплый, неровный, как у астматика. Но даже при хрипоте отчетливо слышится южный акцент.

Слова растягивает. Аж мурашки по коже бегают, как вспомнишь.

— Что он сказал?

— "Будь готов, — говорит, — возможно, этой ночью спустим Кэйлеба. Если эта гнида не позвонит, то приступим. Я не намерен швыряться деньгами, чтобы меня оставляли в дураках." И вышел.

— А потом ты еще их видела?

— Нет. Вчера вечером их машина стояла у «Глории». Я туда не пошла.

— Что за машина?

— Черный шестиместный «кадиллак» последней модели. Номер забрызган грязью. Может, специально, а может, потому, что живут за городом.

— Где их можно найти?

— Закажи мне выпить.

Я попросил принести две порции. После первой она расхрабрилась и заявила:

— Пора тебе распрощаться со второй половиной обещанного.

Ее информация походила на правду и представлялась мне полезной. Я выложил на стол еще три пятерки. Осушив вторую рюмку, она вновь заговорила.

— По вечерам они ездят в казино. Мейкоп играет в покер. Закрытая коробка, так просто туда не войдешь. Как-то Кит меня протащил туда, я немного выпила и не заметила, как ему удалось это сделать. В этом борделе собираются местные дельцы. Многих можно узнать, их фото часто печатают в газетах.

— Адрес знаешь?

— У порта. За парком на склоне. Белый трехэтажный дворец с верандой на сваях. Укромное местечко.

— Давно они ошиваются в городе?

— Дней пять. Но уезжать не собираются. Какая-то загвоздка с товаром.

— Ты хочешь удрать из города из-за Кита? Девица вздрогнула, будто я ей ногу отдавил.

— Это мое дело. Ты свое получил. Гуд бай.

— Может, подвезти тебя?

— Не мельтеши. Оставайся на месте, пока я не уйду. Знаю я вас, легашей.

В двух словах я ей объяснил, что я душка и ей нечего опасаться. Выловив официанта, я быстро сунул ему деньги и убрался прочь. Действующих лиц в пьесе прибавилось, и мне казалось, что на этом дело не кончится. К тому же надо еще суметь отделить статистов от героев. Театральной программки у меня не было, составить ее — одна из моих задач.

Глава IV

Я ничего не имел против мелкого жулья. Многие из представителей этой профессия были артистами своего дела. Вести с ними борьбу-то же самое, что пытаться голыми руками вывести клопов в заброшенном доме. Никому еще не удавалось убедить вора стать честным человеком и заставить его грузить уголь в доках Фриско. Я привык ставить перед собой реальные цели и поэтому находился в хороших отношениях с этими париями.

Их гнездышко находилось на Балтимор-стрит в отдалении от шумных улиц и звалось «Голубая лагуна».

Согласно режиму и специфике работы посетителей, в отличие от других забегаловок, в этой самые бойкие часы приходились на день. Поздно вечером здесь было пусто, ребята выходили на службу.

Я прибыл в «Голубую лагуну» около часа дня. Кабак был буквально начинен: пистолетами, ножами, кастетами, бутылками, стульями и прочими инструментами разрушения. Тут явно не соскучишься. Арапы, стотинки, медвежатники, форточники, рэкетиры и прочий сброд. Но в святую обитель никогда не допускались мокрушники. Их здесь не уважали. Человеческая жизнь все еще оставалась ценностью даже для этих отщепенцев, и в этом вопросе я был с ними солидарен.

Барменша, выглядевшая как неубранная постель, смутно помнила меня, иногда я заглядывал в это заведение, поскольку пользовался некоторой поддержкой его завсегдатаев.

— Привет, крошка. Фэрри здесь? В ответ она кивнула.

— В десятом.

Я поднялся на второй этаж и постучал в десятую комнату. Щелкнула задвижка и дверь приоткрылась.

— Привет, рябой. Мне нужен Фэрри. Дверь распахнулась настежь. На пороге стоял широкоплечий малый на голову выше меня с изъеденной оспой физиономией, которую он прятал под густой черной бородой.

— Заходите.

Я вошел в душную прокуренную комнату. Вокруг стола, освещенного желтым абажуром, сидели игроки с картами. Четверо играли, пятеро стояли у них за спинами. Карты, деньги, бутылки, окурки, стаканы — стандартный набор.

— Салют, джентльмены! — рявкнул я, стараясь перекричать их жужжание.

На меня никто не обратил внимания, кроме коренастого крепыша с огрызком сигары в зубах. Он нахмурил свои кустистые рыжие брови и повернулся к приятелю, стоящему за его спиной.

— Подмени на пару парчии, Лари.

После того как они поменялись местами, коренастый подошел ко мне.

— Привет, Фэрри. Пару вопросов, не больше. Он кивнул на пустующий кожаный диван в углу комнаты, который не сразу заметишь в синем тумане. Мы сели, и я выложил все, что меня интересует, стараясь не отнимать много времени у делового человека. Фэрри был карточным шулером, но со своими играл честно и азартно. Сейчас он отдыхал, а я работал.

— Вас интересует это казино? Что ж. Мне там бывать но приходилось. Но узнать что-нибудь попытаюсь. Известная коробка в городе, хотя они работают особняком от остальных. Мы не гордые, не напрашиваемся, если не приглашают. Знаю одно: дела они там крутят. Спрошу ребят, может, что пронюхаю.

— Когда зайти?

— К вечеру.

— О'кей, Фэрри. На тебя всегда можно положиться.

— Пустяки. Если бы не вы, то разглядывать бы мне сейчас небо в мелкую клетку.

— Не будем считаться.

Я убрался из заведения и облегченно вздохнул, выйдя на свежий воздух. Перед тем как вернуться в свою контору я заехал в кафе к Доре, и она накормила меня сэндвичами с курятиной. На меня напал небывалый жор, но Дора заметила, что я похудел за последнее время. Я старался дать отдых голове и болтал всякую чушь, но, как видно, не помогло. Я ничего не запомнил из того, что мне рассказывала Дора, а когда вернулся к себе в берлогу, сел за стол и попытался суммировать полученную за день информацию.

Итак, Эрвин Кейлеб вертел темными делами и был связан с головорезами из Чикаго, возможно, не только с ними, Ему угрожали и не исключалось, что выполнили свою угрозу. Времена сухого закона давно про-щли, какую еще запретную невидаль можно отыскать в грязном болоте повседневности, чтобы на нее клюнул такой тип, как Кейлеб? При его-то состоянии и положении? В голове мелькали события последних суток и всюду вырастал горбатый отвратительный знак вопроса. Я не готов был к ответам. Из сигаретной одури меня вырвал телефонный звонок. Детектив Паркинс своим лающим голосом сообщил, что его шеф ждет меня в морге полицейского управления. Я не стал ничего выспрашивать, а, схватив шляпу с крючка, помчался на встречу с лейтенантом Харпером. Боюсь он приготовил мне приятный сюрприз.

Дежурный сержант проводил меня в подвал, пропитанный запахом эфира. Мы прошли сквозь узкий кафельный коридор, и он открыл стальную дверь. В ярко освещенном холодном помещении находились трое живых и труп, лежащий на выдвижном столе. Одна из ячеек в стене-холодильнике пустовала. Кроме Харпера и Паркинса возле покойника стоял высокий блондин в форме морского офицера. Его красивое мужественное лицо с ямочкой на подбородке было белым, как кафельные стены. Я остановился в двух ярдах от мужчин. Они тихо разговаривали, не обращая на меня никакого внимания. Я и сам забыл о них, как только увидел то, что лежало на столе. Это была Хэйзл Кейлеб. Смерть не украшает человека, но ее изменила до неузнаваемости. Горло ей перевязали бинтами, одежду не сняли, как это обычно бывает, что означало — вскрытие не производилось. Очевидное убийство не всегда нуждается во вмешательстве патологоанатома. Меня смутили две вещи. Первая — Хэйзл оказалась блондинкой, Черный парик лежал рядом. Вторая — исчезла косынка с бриллиантовой брошью.

— Ваша сестра была найдена вчера днем, мистер Конн, — Харпер говорил очень тихо. — Этот человек, — он повернулся ко мне, — последним видел ее живой. Через несколько минут вы сможсге с ним поговорить.