Мировая холодная война - Уткин Анатолий Иванович. Страница 28

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

БАЛКАНЫ

Стояла весна 1944 г. В апреле курчатовская «лаборатория №2» — 74 человека — получила собственное помещение. В Соединенных Штатах был запрошен уран, но он не дошел до Курчатова. Геологи стали обращать внимание на Ферганскую долину. Курчатов пишет Берии: «Вокруг этой проблемы за границей создана невиданная по масштабу в истории мировой науки концентрация научных и инженерно-технических сил, уже добившихся ценнейших результатов» (выделено Курчатовым).

Союз Запада?

В мае 1944 г. Объединенныйкомитет начальников штабов рассматривал возможность создания западного блока государств, возглавляемых Соединенными Штатами. И генералы отвергли эту идею. Причиной была совершенно очевидная боязнь того, что Советский Союз в ответ создаст блок зависимых от него государств Восточной Европы. То был первый намек на возможность создания того, что станет Североатлантическим союзом. И Рузвельт и Черчилль пока проявляли чрезвычайную осторожность. Уинстон Черчилль пишет 25 ноября 1944 г., что он «не пришел еще к определенной точке зрения» по вопросу о западном блоке. В период очевидного сближения британский премьер хотел напомнить своему восточному союзнику о том, что в Западной Европе может появиться новая могучая сила. И в общем ряду здесь будут стоять Соединенные Штаты.

Нет никаких сомнений в том, что подобные проекции на будущее чрезвычайно интересовали Москву. В результате британский премьер Кларк Керр навестил Молотова и постарался успокоить его: англичане, мол, планируют создать западноевропейский блок для того, чтобы как-то сбалансировать русскую и американскую мощь; речь может идти о взаимной обороне.

Волнение Москвы видно и в вопросах советских представителей Шарлю де Голлю, посетившему Москву в декабре 1944 г. Но глава временного правительства Франции предпочел не распространяться.

Черчилль не желал строить мир будущего на неких нематериальных субстанциях. Доверие — в его понимании — должно было основываться на силе. В поисках нового места Британии Черчилль обратился к возможностям современной военной технологии.

Продолжение атомного сотрудничества США с Англией и отказ от работы в этой области с СССР обещало реализацию плана о превосходстве двух «полицейских» Запада над двумя «полицейскими» Востока. Этот курс имел достоинство уже наигранной схемы, она, казалось, гарантировала двумя западным державам доминирование на мировой арене на годы вперед. Но у этого курса были и свои недостатки, свои опасности. Столь очевидная демонстрация солидарности англосаксов бесспорно могла насторожить СССР. Однако Черчилль и Рузвельт неукоснительно шли своим курсом: 13 июня 1944 г. ими подписывается Соглашения и Декларации о доверии, в которой особо говорилось о том, что США и Великобритания будут сотрудничать исключительно друг с другом в деле овладения контролем над запасами урана и тория во время и после войны.

Вопрос об атомном сотрудничестве был подвергнут наиболее интенсивному обсуждению 18 сентября 1944 года (уже после второй конференции в Квебеке) на встрече Рузвельта и Черчилля в Гайд-парке. Они сошлись на том, что монополия на атомное оружие будет значительным активом США и Англии в геополитическом соперничестве, которое может возникнуть у них с Советским союзом. Это обсуждение зафиксировано в памятной записке от 19 сентября 1944 года. В последнем параграфе ее говорится о мерах, которые должны быть приняты, чтобы «избежать утечки информации, особенно к русским». Нильс Бор, сторонник поделиться секретами с Москвой, был охарактеризован как опасный заблуждающийся ученый, способный передать военные секреты русским. Неизвестно, был ли инициатором такой оценки Черчилль (как утверждают американские источники), но фактом является обоюдное согласие двух сторон. Главный вывод меморандума звучал так: «Предложение об информировании мира относительно данного проекта… неприемлемо».

Нет сомнения в том, что Черчилль в 1944 году сделал приобщение Англии к ядерному проекту одной из гарантий сохранения Англией положения великой державы. Он добился того, что в указанной памятной записке США обещали «полностью сотрудничать в развитии атомного проекта в военных и мирных целях после поражения Японии». Черчилль с триумфом пишет в Лондон, что ему удалось добиться искомой договоренности. Англия попадала в атомный клуб, она, как предполагалось, получит доступ к сверхоружию, она одна стала избранным партнером США. Через десять дней после подписания меморандума Рузвельт писал К. Хэллу: «Нужно удержать Британию от полного банкротства в конце войны. Я не хотел бы, чтобы Британская империя попала в финансовый коллапс, а Германия в то же время восстановила бы свой военный арсенал». Атомное оружие должно было предотвратить такое развитие событий. Вооруженная атомным оружием Англия будет подлинным надзирателем над Европой, освобождая Америке простор для мировой инициативы.

Когда президент Рузвельт призвал 22 сентября 1944 года для беседы в Белый дом В. Буша, «он указал, — пишет Буш, — на необходимость сохранения сильной Британской империи и рассуждал о методах, какими это может быть достигнуто». У Буша, по его словам, после полуторачасовой беседы сложилось впечатление, что президент намерен сохранить американо-английскую монополию после войны.

Россия выходит к границам

А великий фронт от Балтики до Карпат бурно перемещался в июле — августе. В течение двух фантастических недель пять центральных фронтов прошли почти полтысячи километров, ослабив свой порыв только перед самой Варшавой. Западные специалисты спрашивают, почему Советский Союз не завершил войну в 1944 г.? Ведь преимущество в танках было один к трем, в артиллерии — один к шести, в численности пехоты — один к четырем. Одним из объяснений служит то, что предстояло вначале решить проблему Балкан. Именно сюда переместился центр наступательных усилий Советской армии — наступила очередь южан. Здесь был создан новый — 4-й Украинский фронт численностью в восемнадцать дивизий во главе с генералом Петровым для выхода через Карпаты в Венгрию. Перед Петровым поставили задачу осуществлять связь между Коневым и двумя фронтами, которым были поручены балканские проблемы (Малиновский и Толбухин).

Эти фронты представляли собой огромную силу в миллион солдат, тридцать восемь советских дивизий. На этом пятисоткилометровом фронте Ставка требовала выхода на западный берег реки Прут. Малиновский намеревался выйти в Молдавию и Северную Румынию ударом между румынскими и германскими войсками с целью окружить немцев в районе Кишинев-Яссы. Оба фронта провели набор среди жителей, остававшихся в оккупации. Этот набор дал Малиновскому 265 тысяч рекрутов, а Толбухину — 80 тысяч молодых ребят, проведших почти три года в немецкой оккупации. Теперь их учили «достоинству поведения советского человека на иностранной территории». Эта территория была рядом.

А здесь король Михай видел единственный шанс в том, чтобы договориться с русскими (румынские дипломаты встречались и с американцами). Румыны обещали немедленно интернировать немцев и присоединиться к антигитлеровской коалиции. Для них было важно сделать это раньше венгров, тогда можно было рассчитывать на Трансильванию. Короля «подгоняла» дивизия имени Тудора Владимиреску, составленная в основном из румынских военнопленных в России и воевавшая, как помнит читатель, на советской стороне.

23 августа было решающим днем. Король Михай арестовал братьев Антонеску вместе с руководителем германской военной миссии генералом Хансеном и провозгласил выход Румынии из военного союза с Германией. Новое румынское правительство возглавил генерал Санаеску, а король Михай обратился по радио к нации и всему миру. Германский посол покончил жизнь самоубийством. Для Советской армии открывались двери в Чехословакию, Венгрию, Болгарию, Югославию. Ни Карпаты, ни Дунай теперь не могли быть барьером на пути продвижения советских войск. Ставка разрешила Малиновскому и Толбухину использовать добровольно сдавшиеся румынские части против венгров и немцев.