Гремящий мост - Уткин Владимир Сергеевич. Страница 27

– Это плохая вода, – сказал Волк, который ладонью чуть-чуть прикоснулся к озеру. – Она не горячая, но она обжигает…

Охотники не нашли этого озера на говорящей шкуре.

– Значит, озеро появилось недавно, – сказал Калан и добавил, подумав: – Здесь все меняется быстро.

Глава 27

НОВАЯ СТРАНА

Припасы кончались, но и путь, если верить говорящей шкуре, близился к концу. Все меньше попадалось огненных гор, вес ниже становились их вершины, и, наконец, плоская равнина разбежалась во все стороны, оттесняя море. Широкое устье мутной реки желтело многочисленными песчаными косами, островками, заросшими чахлым кустарником. Тысячи чаек с хриплыми криками ловили рыбу у самого берега. Калан по пояс вошел в холодную желтую воду и за полчаса набил копьем десяток жирных серебристых рыбин. После вяленого мяса и сухой рыбы свежие рыбины, поджаренные на прутиках, показались охотникам особенно вкусными.

Они шли по тундре, на каждом шагу вспугивая куропаток, подбивали стрелами зайцев, собирали ягоды.

Здесь было очень много медведей. Они ловили рыбу, лапами сгребали сплошной ягодный ковер, отправляя в пасть целые охапки кустиков брусники, черники, голубики. Жевали их, а листья выплевывали, и сок ягод тек по довольным медвежьим мордам, разрисовывая черную шкуру. Это были мирные медведи. Они совсем не боялись людей и подпускали их очень близко, с любопытством рассматривая.

Местность постепенно повышалась, а справа от их пути поднялись горы, скалистыми хребтами заслоняя море. Тысячные стада оленей паслись в широкой тундре рядом с большерогими, волосатыми быками, зубрами… Гуси, утки, лебеди, казарки затмевали небо, покрывали поверхность озер так, что не было видно чистой воды под плотно сбившимися пестрыми телами пернатых.

Перекликались волки, преследуя стада. Медленно двигались стада по тундре.

– Эти стада не кочуют, – сказал Ворон, – они пасутся здесь всегда. Корма хватает всем.

– Может, зимой и уходят туда, где теплее, – кивнул Калан, – но вряд ли далеко.

А горная страна разрасталась, посылая своих каменных сынов в тундру, горбящуюся холмами, усыпанную валунами. Стали попадаться заросли кедрача, берез, осин. Здесь охотники часто натыкались на лосей, лесных оленей, косуль.

Охотникам надоело шлепать по болотистой тундре, растоптанной копытами животных, и они свернули поближе к горной стране.

Здесь они впервые встретились с огромными серыми медведями, чуть ли не вдвое большими, чем бурые. Они не нападали на охотников, но когда те случайно очутились на тропе одного медведя, зверь сразу же пришел в ярость и с ревом, от которого, казалось, задрожали скалы, бросился на них. Охотники врассыпную побежали от него, а он не стал гнаться за ними и продолжал размеренно, важно топать по траве, переворачивая огромные валуны в поисках пищи. После этого охотники далеко обходили серых великанов, и те, в сознании своей непомерной силы, не обращали на них никакого внимания.

Неподвижно застыли на скалистых уступах бараны с огромными рогами. На них охотились большие серо-желтые кошки, жившие в горных зарослях. Кошки эти были очень любопытны и подолгу следовали за охотниками, почти не прячась. Сначала охотники думали, что кошки хотят напасть на них, но потом поняли, что никаких злых замыслов у кошек не было. А Калан, который столкнулся с кошкой на узкой тропе, утверждал даже, что кошки хотят подружиться с людьми.

– У кошки была очень ласковая морда, – говорил Калан, – и глаза совсем не злые. Она не убежала, а попятилась. И там, где тропа стала шире, пропустила Калана, прижавшись к скале. А могла бы сбросить в пропасть.

– Видно, предки этих кошек были братьями людей, – кивнул Ворон.

А Волк подумал, что неплохо было бы охотиться вместе с ними.

Пока что попадались только мертвые горы, но на третий день пути, наконец, встретилась и живая гора. Столб дыма, как от сигнального костра, поднимался над ее усеченной вершиной, а когда охотники подошли к се склонам, то почувствовали, что скалы подрагивают, а из глубины доносится чуть слышное погромыхивание. На следующий день они подошли к горе, которая дышала огнем. Пламя, то падая, то поднимаясь на десятки метров в высоту, горело над ее вершиной, а из этого пламени сыпался мелкий черный пепел.

– Огненные слуги есть и здесь! – удивленно воскликнул Волк.

– Большая страна у Каменного Хозяина, – с уважением протянул Лесной Кот.

Дичи здесь не было, но зато охотники нашли много черного льда. И снова потянулись мертвые горы, обрывистые, чужие, безмолвные.

Охотники свернули на равнину. Болота кончились. Тундра сменилась плоскогорьем, усеянным валунами, заросшим кустарником, невысокими деревцами. Тысячи ручейков и речек текли по равнине, впадали в многочисленные озера. Внезапно похолодало, и хоть ветер дул с юга, на путников пахнуло морозом, сыростью. Почти весь день с неба сеял мелкий нудный дождь, к вечеру сменившийся мокрым снегом. Ночью подмораживало, и, чтобы согреться, охотники должны были поддерживать большой костер, дежуря по очереди.

Волк сидел у костра, когда вдруг почувствовал, что какой-то сильный недобрый зверь следит за ним из темноты. Он не видел этого зверя, не слышал его дыхания, но знал совершенно точно, что зверь неподалеку. Знал и с какой стороны костра он ожидает, когда огонь погаснет. Волк подбросил хвороста в костер и подтащил поближе Лиса, лежавшего на границе света и тени. Он хотел было швырнуть в темноту факел, когда почувствовал, что зверь больше не смотрит на него и что его нет поблизости.

Волк растолкал Калана, который должен был сменить его, и, запахнувшись в шкуру, улегся спать. А на рассвете его подняли резкие звуки, напоминавшие звучание сигнальных труб, высверленных из древесных стволов. Звуки сопровождались утробным пофыркиванием и громким поросячьим визгом.

Охотники вскочили, всматриваясь в молочно-белый туман, клубящийся под порывом утреннего ветра. Сначала над туманом появились горбатые черные спины, плавно плывущие над землей. Потом мощные туловища со столбообразными ногами, и, наконец, яркие лучи солнца высветили стадо буровато-рыжих великанов, заиграли на длинных желтовато-белых клыках, изогнутых, как луки.

– Мамонты! – выдохнул Калан. – Как много!

Как и остальные, он никогда не видел мамонтов, но сразу узнал их по рассказам стариков, по бивням, которые Птицы изредка находили в береговых обрывах.

Пять вожаков возглавляли стадо. Они были больше остальных и шли сомкнутым строем, прокладывая путь стаду, настороженно оглядываясь. Остальные животные разбрелись по тундре, но от тропы вожаков далеко не отходили. Мамонтихи подталкивали хоботами маленьких мамонтят, жавшихся к их передним ногам, ласково похрюкивали в ответ на их требовательные визги. А мамонтята постарше, не соблюдая походного порядка, бегали зигзагами по всему стаду, пересекая путь взрослым, гонялись друг за другом. Молодые мамонты держались немного в стороне от стада, обгоняли его, а потом дожидались, обрывая зеленые ветки. Шествие замыкали старые крупные самцы. Они шли размеренно и неторопливо, не озираясь и не принюхиваясь ни к чему. Они просто прикрывали стадо от нападения сзади своими мощными рыжевато-серыми тушами.

Молодой мамонт, обрывая ветки берез, подошел к огромному черному валуну, лежащему на опушке рощицы. Стадо ушло вперед, но он, увлекшийся едой, не спешил догонять его. Только Волк успел заметить, как гибкое длинное тело молнией перелетело через огромный валун и опустилось на горб мамонта, торчащий за его головой. Хищник широко раскрыл пасть, блеснувшую длинными саблевидными клыками, и вонзил их в шею мамонта, выдернул и снова вонзил. Мамонт затрубил и потянулся хоботом к хищнику, но хобот вяло упал, ноги животного подломились, и мамонт упал, подминая кустарник. Он был еще жив, хотя двигаться уже не мог. Клыки хищника раздробили ему шейный позвонок. Жалобный визг мамонта услышало стадо, и старые самцы с тревожным ревом побежали к нему на помощь, сшибая деревья.