Вдоль Большой реки - Уткин Владимир Сергеевич. Страница 7

Торжественно, не спеша подошел к ним вождь и вручил каждому небольшое копье, вырезанное целиком из бивня мамонта, густо покрытое священной краской. Орлик вышел за частокол и лег на землю, подставив разгоряченное лицо вечернему ветерку.

Он охотник! Теперь никто не будет ругать его за охоту в одиночку. Он будет охотиться на мамонтов наравне со взрослыми. Он добудет много мяса, и старейшины разрешат Рыжей Белке уйти в его хижину. Лис больше не будет ругать Белку. Орлик не позволит Лису…

Легкие шаги раздались рядом. Орлик поднял голову. Рыжая Белка тихо присела на траву, помолчала, улыбаясь, потом достала из-под накидки кожаный пояс, расшитый белыми жилами.

– Это тебе, – прошептала девочка, – Белка знала, что ты выдержишь испытание.

Положив пояс около Орлика, она вскочила и убежала в стойбище.

Опоясавшись новым поясом, Орлик с достоинством, как и положено охотнику, пошел следом.

Глава 8

БОЛЬШАЯ ОХОТА

Листья желтели. Все холоднее становилась вода в реке, и все спокойнее становился вождь. Было ясно, что в этом году плосколицые не придут. Никто не ходит в далекие походы по глубокому снегу.

Племя Туров готовилось к охоте на мамонтов. Далеко вверх по реке ушли охотники караулить стада. За пять переходов от стойбища ждали мамонтов два охотника. Заметив стадо, они должны зажечь костер на вершине холма, а те, кто находится за три перехода от племени, увидят костер и зажгут свой. Его увидят охотники, которые ждут за один переход от холма со стойбищем. Ну, а их костер увидит все племя. Если мамонтов будет много, охотники зажгут два костра, а если за первым стадом идет второе – три.

А пока племя рыло ямы-ловушки, вбивало заостренные колья в дно оврагов, подтаскивало к краям оврагов тяжелые валуны и стволы деревьев, собирало в кучи хворост. К длинным, гладко обструганным жердям привязывали широкие и толстые наконечники из кости мамонтов.

В небе потянулись стаи птиц. Утки, чибисы, гуси, кулики переполнили озера и заливы Большой реки. Их было так много, что казалось, небо покрылось разноцветными тучами. Но тучи эти пищали, крякали, шелестели, роняли перья, опускались к земле и снова поднимались ввысь, закрывая солнце. Иногда они летели так низко, что молодые ловцы подшибали пернатых камнями и палками. А охотники, метнув копье, сбивали сразу двух-трех.

Когда караваны птиц поредели, над стойбищем показались большие белые гуси с ярко-красными клювами. Это были осторожные птицы, и к земле они спускались только на ночлег, выбирая лесные озера, окруженные густыми зарослями. Но и там их находили неутомимые молодые ловцы.

Пришли Медведи и поставили свои шалаши неподалеку от стойбища. Они не ходили в стойбище, и к себе никого не приглашали.

И вот однажды ночью охотник, охранявший стойбище, разбудил вождя.

– Смотри, – сказал он, указывая копьем в темноту. Вождь всмотрелся. Далеко-далеко он разглядел две светящиеся точки. Ночь была звездной, и точки легко можно было принять за небесные огни, но в отличие от них точки светились теплым живым светом.

– Так, – удовлетворенно кивнул вождь, – мамонтов много.

Мамонты шли вдоль реки. Большие рыжевато-бурые самцы важно выступали впереди стада. За ними двигались самки с детенышами, а замыкали шествие опять взрослые самцы. Казалось, холмы ожили и движутся вдоль реки, не спеша и колыхаясь. Только малыши нарушали торжественное шествие, путаясь под ногами у взрослых, затевая возню, пронзительно визжа.

Охотники рассыпались цепью в густом кустарнике, и, когда вожаки стада прошли мимо оврага, из прибрежных зарослей послышались неистовые вопли загонщиков, полетели горящие факелы и копья. Испуганное стадо шарахнулось в сторону, и десятка два молодых мамонтов метнулись в овраг. Сзади набегали взрослые самцы, тревожно трубили вожаки, овраг наполнился топотом и визгом. Но вырваться из оврага мамонты уже не могли. Сплошная огненная стена встала на их пути: это воины подожгли хворост в устье оврага.

Мамонты бежали, спотыкаясь, вверх по оврагу, а с обрывов на них летели стволы деревьев, камни, копья. Трое животных провалились в ямы-ловушки, двое напоролись на колья. Еще трое были убиты тяжелыми бревнами, брошенными Медведями. Остальные, трубя, снова повернули к устью оврага. Но здесь их ожидали молодые охотники с длинными копьями и ножами.

Орлик метался в самой гуще, уворачиваясь от разъяренных животных, стараясь не столкнуться с другими охотниками. Он бежал с копьем в руках к раненому мамонту, когда хобот молодого самца зацепил его плечо. Только зацепил, но Орлику показалось, что на его плечо упало дерево. Он выронил копье и выскочил из оврага.

Густые клубы пыли, смешанной с дымом, заволокли овраг. Охота заканчивалась. Только четверым мамонтам удалось пробиться к реке. Израненные и напуганные, со всех ног убегали они. догоняя ушедшее стадо. Издалека доносился тревожный призыв вожаков.

Охотники не потеряли ни одного человека, но многие были ранены, и женщины прикладывали к ранам целебные травы, обертывая раны легкими шкурками белок.

– Хорошая охота, – радовался вождь. – Мяса хватит надолго.

Длинными кремневыми ножами охотники разделывали туши. Мясо нарезали тонкими лентами. Женщины и дети подхватывали ленты и уносили к дымящим кострам коптить. Часть мяса развесили на сучья деревьев вялиться на солнце.

Племя веселилось. Каждый отрезал от туши кусок и тут же на прутике жарил его на костре. Объевшиеся собаки спали в кустах. Мясо валялось под ногами, его втаптывали в землю, оно горело в огне.

За мамонтами всегда идут олени. И снова вождь послал воинов вверх по реке ожидать стадо. Дрозд и Орлик ушли вместе с ними, а Бобр повел молодых ловцов к реке. Они били копьями сомов, полосатых окуней, золотистых лещей… Женщины собирали ягоды, орехи, грибы, сушили их, выделывали шкуры мамонтов, готовя жилища к зиме. Воины племени тем временем отдыхали, чинили оружие, изредка ходили на охоту.

Сигнал пришел на рассвете, и сразу же сонное стойбище ожило. Охотники уходили к реке, где молодые ловцы и женщины готовили укрытие в кустах.

Оленья тропа пересекала Большую реку там, где она широко разливалась и была мелкой.

Стада оленей шли по пути мамонтов, разбредаясь по оврагам и полянам. Сплошной лес рогов затопил окрестности. Стук копыт заглушал шум леса. Черная истоптанная земля оставалась за стадами. Тем оленям, которые шли сзади, корма не оставалось, и они напирали на передних, перемешиваясь с ними, обгоняли.

Сначала в воду вошло небольшое стадо, и охотники пропустили его, выжидая. И дождались. Река скрылась под коричневато-серыми телами; тысячи копыт взбивали пену, топтали желтый песок. Охотники напали с двух сторон. Бредя по пояс в воде, они бросали копья, били дубинками, а сзади стада кричали и размахивали горящими ветками женщины и молодые ловцы.

Большая часть стада, прорвав цепь охотников, поплыла вниз по течению, выбираясь на низкий берег, разбредаясь по степи.

Через два дня подошла вторая волна оленей, и снова вопли охотников раздались над Большой рекой.

Две недели шли олени, и две недели не отдыхало племя. Спали урывками. Ели сырое мясо. Некогда было разжечь костер, приготовить пищу. Снова и снова летели копья, падали дубины. Охотники вылавливали туши, на длинных ремнях тянули их к берегу, разделывали, коптили мясо. Не слышно было больше радостных криков: все слишком устали.

Когда поток оленей иссяк, охотники попадали, где кто стоял, и заснули.

Спали долго. Солнце два раза поднималось над землей, а люди все лежали, поднимались только чтобы пожевать чего-нибудь.

Долго еще пылали костры на берегу реки: женщины коптили и сушили мясо, выделывали шкуры.

Вождь и старейшины были довольны: запасов на зиму хватит с лихвой. Излишек можно будет выменять на украшения и камни у соседних племен на празднике Желтых листьев.