Операция «Немезида» - Утолин Константин Владимирович. Страница 73

Если говорить про самовоздействие, то это путь к центрированию и восстановлению целостной структуры личности, и через это — к лечению многих болезней. Если говорить про воздействие на других людей, то и здесь можно также либо лечить, либо разрушать (боевое применение). Впрочем, и в боевом применении этот путь позволяет работать не с движениями противника, а с его бессознательным. В частности, создав такие двигательные формы, которые кодируют бессознательные архетипические структуры, можно воздействовать определенным набором движений на ту часть бессознательного, где содержатся образы, так или иначе связанные с агрессией. И тогда можно в ходе боя (или, скорее, в этом случае это уже не бой, а своего рода психотерапия) снизить у противника уровень агрессивности!

Подобные принципы были издревле известны и использовались в славянских боевых системах. Например, в «любках» есть технические действия, объединенные под общим понятием «накат». Так вот наряду с энергетическим воздействием на противника при «накате» производится и бесконтактная передача в его центральную нервную систему (и шире — в систему восприятия и реагирования в целом) неких воздействий, разрушающих его двигательные схемы. Определенные последовательности движений тела и даже звуков воспринимаются органами чувств (и передаются в центральную и вегетативную нервную систему) таким образом, как будто возникло воздействие на ту или иную биомеханическую цепочку. Грубо говоря, в отличие от описанного мною в этой лекции ранее воздействия на тело через контактное управление его центром тяжести и психическими структурами, отвечающими за равновесие, в данном случае воздействие оказывается не на сами движения, а на образы движений, еще только возникающие у ваших противников. Именно эти образы движений, а не сами движения, подвергаются разрушению или трансформации.

Даже если не привлекать к теме лекции разные «экстрасенсорные штучки», то теория возникновения так называемых «сигналов-предвестников основного движения», развитая еще советским психофизиологом Геллерштейном, вполне позволяет человеку, знающему систему возникновения этих сигналов, понять, осознать мыслеобраз того движения, которое задумал противник. При этом боец, владеющий такой системой восприятия двигательных первообразов противника, может своим движением воздействовать непосредственно на сами эти образы, вызывая либо срыв двигательной задачи (первый уровень воздействия — «бесконтактный удар или бросок»), либо даже принудительный заказ вариантов развития двигательных задач (второй уровень воздействия — «бесконтактное ведение»). Ты спрашивал, Костя, что круче? Я, думается, тебе ответил.

Главное в подобном подходе то, что он способствует развитию состояния сознания, при котором может возникнуть так называемая обратная коммуникация, когда бессознательное по собственной инициативе выходит на контакт с сознанием — получив для этого необходимые условия. И смею вас заверить, что конечная цель практики любого истинного боевого искусства (как она трактовалась тысячи лет назад) — это именно обеспечение подобного диалога сознания и бессознательного. Что позволяет достигать и эффективно использовать состояние, которое древние называли Турийей!

С этого момента происходят фундаментальные внутренние метаморфозы, в результате чего информационное «качество» субъекта возрастает очень значительно. Это начинает сказываться уже не только в бою, но и в целом по жизни, которая, хочу надеяться, у каждого из вас будет еще очень долгой. А теперь пора заканчивать, а то я охрип, да и дел по графику у всех нас невпроворот. Встретимся завтра и приступим к практическим занятиям.

Не без удовольствия Богородько заметил, что некоторые курсанты глубоко задумались. Значит, не все осознали и поняли… Ничего, есть еще и печатные материалы, которые им с их новыми допусками в библиотеке уже выдадут — доросли.

Собирая .свои материалы, Богородько думал: «Да уж, спарринг, в котором все, что я вам сейчас рассказал, было бы реализовано на практике, вам посмотреть было бы и впрямь любопытно… Да вот только не будет у меня с Гасящим Облики никакого спарринга. Мы с ним свое уже давно отспарринговали. И он всегда побеждал. Наверное, и теперь победил бы…»

— Когда ты приехал сюда, я подумал: откуда взялся этот старик? Мы все были совсем еще желторотые, а ты выглядел лет на сорок… Как и сейчас. Ты совсем не изменился! Магию используешь или какие-то реальные методики и средства для поддержания долголетия нашел во время своих странствий?

— Некоторые люди долго не стареют, а потом стареют очень быстро. Знаешь, как электролампочка — светит одинаково ровно до самого момента, когда перегорает, — уклончиво ответил Гасящий Облики, наливая себе еще чаю. — Да и не прибедняйся. Ты пока тоже еще не старел, а только взрослел, Степан. Ты сейчас лучший. Хотя… Не обидишься?

— Нет, — Богородько набычился, готовый, как и в старые времена, резко возразить.

— Я видел тут одного парня, кажется, звать Иваном. Сразу понял, что ты ведешь его группу. С помощью всех этих новых методик и технологий учат гораздо быстрее, чем в наши с тобой времена — и, по моему мнению, через годик он готов будет сразиться и с тобой.

— Ах, вот ты о чем… — инструктор довольно усмехнулся, подергал себя за ус. — Да, непростой парень. Лучший.

— Лучший из всех, кого я видел, — подтвердил Гасящий Облики.

«А сможет ли Ванька когда-нибудь потягаться и с тобой? — мысленно спросил Степан. И ответил сам себе. — Я не смог, а он, наверное, сможет».

После этого небольшого «обмена любезностями» два лучших воина Братства вновь уставились в объем голографической видеопроекции. Гасящий Облики достал из принесенной им папки целую кипу распечаток, рукописных записей и кроков карт с разнообразными цветными пометками. Которые, как думал Богородько, появились уже на территории школы, поскольку большую часть такой информации Гасящий Облики действительно мог унести только у себя в голове.

Поработав с голограммой и проложив на ней основные и запасные пути атак и отходов, Богородько и его визави на некоторое время отстранились от голографического терминала. Степан спросил:

— Как ты думаешь, скоро Угрюмов даст отмашку?

— Скоро, — кивнул Гасящий, протягивая Степану кружку с чаем. — Дальше тянуть некуда.

— Что ты имеешь в виду? Нелюди могут пронюхать?

— И это… Но главное не в нелюдях, а в людях. Пока я добирался, многое слышал, видел, читал. Какой же стала даже наша обыденная жизнь… Мне страшно, Степа.

Богородько удивленно уставился на приятеля. Гасящему Облики страшно?.. Да еще назвал его «Степа». Это немыслимо!

— Я пришел в Братство сам. Сам стал искать помощи и нашел. Но знаешь, долгое время еще колебался… Да, да! — Гасящий позволил себе улыбнуться. — Думал: много возни. Тысячи лет возни. А результат — где? В то время как аспиды… Вообще нелюди времени не теряли. Я чувствую, Степан! Они тоже готовят решающее наступление. И времени на контрудар осталось немного.

— Контрудар? — Богородько отхлебнул чая, ожег язык. — Ты о чем? Где они наступают?

— Речь идет о том, с чем сталкиваются каждый день все обычные люди. Ты никогда не задумывался, что появляется все больше вольно или невольно пропагандируемых целым рядом талантливых писателей и режиссеров идей, которые я ничью принять не могу! А самое ужасное — что все больше людей эти идеи бездумно «заглатывают». И их перестают пугать как сами пропагандируемые идеи, так и их последствия. Вернее, даже не так — они их не пугают, потому что начинают казаться чем-то далеким, мистико-фантастическим. Это может быть только в кино или в книгах — вот как начинает думать большинство людей. И этот дефект восприятия стремительно нарастает! Я замечал эти процессы и тогда, двадцать с гаком лет назад, но теперь… Я сюда, как ты понимаешь, добирался «на перекладных». И все это время я читал, смотрел видеофильмы и общайся со случайными попутчиками. Я хотел понять. И понял, как далеко все зашло. Сейчас это все касается уже не гипотетических философских конструкций, а вполне даже присутствующих в нашей, людской цивилизации мерзких парадигм поведения и действий! Откуда это берется, Степан?