Пока страсть спит - Басби Ширли. Страница 22

— Я благодарна вам, сеньора, что вы откликнулись на мое предложение прибыть для беседы. Нам есть о чем поговорить. Но, прежде чем мы приступим к делу, позвольте мне предложить вам чай или что-нибудь другое — сок, вино.

Первым порывом Элизабет было отказаться, но, не желая обидеть хозяйку, она с некоторой экзальтацией сказала:

— О да, я выпью чего-нибудь с превеликим удовольствием.

Консуэла дотянулась до маленького серебряного колокольчика, стоявшего на струганном столе, позвонила, и в тот же момент, как будто она ждала за дверями, возникла служанка Мануэла. Приняв заказ, Мануэла так же молниеносно возвратилась с серебряным подносом. Это свидетельствовало, что хозяйка готовилась к встрече. На выбор гостье были предложены чай в фарфоровом кувшинчике, маленькие пирожные, посыпанные сахаром, и вино сангрия в красивом графине.

Неулыбчиво глядя на Элизабет, Консуэла изрекла:

— Вы — англичанка и, как я понимаю, будете пить чай, но если хотите, отведайте моей сангрии.

Хозяйка явно не спешила начинать деловой разговор. Элизабет, нервничая, выпила уже чашку чая и почти заканчивала другую. И тут она ощутила, что чай слишком горек на вкус, видимо, заварка была слишком крепкой. Не испытывая никакого удовольствия, Элизабет все же продолжала потягивать чай — это было хоть каким-то оправданием затянувшейся паузы.

Все больше и больше волнуясь оттого, что время шло, а хозяйка так и не начинала разговор о своем муже, Элизабет решила проявить инициативу.

Собрав всю смелость и глядя своими фиолетовыми глазами в черные, абсолютно непроницаемые глаза Консуэлы, Элизабет тихо сказала:

— Сеньора, мне не хотелось бы показаться невежливой, но я не думаю, что вы устроили эту встречу, чтобы осведомиться о моих впечатлениях от Нового Орлеана.

Консуэла никак не отреагировала на слова Элизабет, и та, помолчав, продолжила:

— Думаю, что хотя ни вы, ни я не затронули главной темы, интересующей нас, она ясна — ваш муж. — И продолжила с подкупающей искренностью:

— Пожалуйста, сеньора, верьте мне: между мной и вашим мужем не было и быть не могло ничего такого, что затронуло бы вашу или мою честь и достоинство.

Ответом на короткую страстную речь Элизабет был тяжелый вздох. Лицо Консуэлы было каким-то отрешенным, бесстрастным, когда она заговорила:

— Вы правы, настало время затронуть главное, ради чего мы обе здесь. Хотя, может быть, до начала серьезного разговора еще чашечку чая?

В этот момент Элизабет почувствовала слабость, у нее закружилась голова, и она была вынуждена откинуться на спинку кресла. Ей тем не менее хотелось побыстрее начать и закончить разговор. От чая она вежливо, но твердо отказалась:

— Благодарю вас. Боюсь, что мой организм не согласен с чем-то, что я съела за завтраком, и чай может только усугубить ситуацию.

— Возможно, что причина в этом, — загадочно произнесла Консуэла, и по ее лицу проскользнуло подобие улыбки. — Ваше состояние вот-вот может ухудшиться.

Глядя на сидящую рядом женщину, Элизабет увидела, что та стала раздваиваться.

— Что в-вы им-меете в виду? — выговорила она с большим напряжением. У нее возникло ощущение, что ее язык обложен ватой.

— Охотно поясню. В чае, который вы только что выпили, была растворена белладонна. И теперь я могу открыть вам мой план.

В тоне Консуэлы слышалось удовлетворение и чувство превосходства, Сердце Элизабет сжалось от ужаса, и она прошептала:

— Зачем?

Тонкие черные брови Консуэлы взлетели вверх:

— А вот зачем. Это поможет мне развеять иллюзии Рафаэля касательно вашей особы.

А дальше она заговорила обыденным тоном, как будто рассказывала о вещах, которые случаются каждый день:

— У Рафаэля было очень много женщин в прошлом, и ни одна из них меня не трогала. Мне всегда было наплевать, сколько шлюх пройдет через его постель. Но я не могу ему позволить хранить в сердце образ одной женщины постоянно…

— О чем вы говорите, при чем здесь я?

— Скажу честно, может быть, и ни при чем. Но я хочу застраховаться от этого на сто процентов. После бала я много размышляла о случившемся и пришла к выводу, что мой муж и вы так старательно твердите, будто в гардеробе ничего не произошло до того, как я застукала вас там, что это выглядит подозрительно.

— Вы ошибаетесь, сеньора! — Элизабет закричала от возмущения, растрачивая остаток сил. — Мы встретились там совершенно случайно, и это не произвело на него какого-то особого впечатления. Верьте же мне в конце концов!

— То, что вы утверждаете это, для меня понятно. Вам надо оправдаться. Думаю, что в гардеробе случилось что-то, и я намерена кое-что предпринять.

Элизабет было трудно разобраться в своем состоянии — то ли уже действовал наркотик, то ли кровь прилила к голове из-за беспардонных и беспочвенных обвинений. Но как бы то ни было, она нарочито спокойным голосом поинтересовалась:

— А вы не боитесь последствий вашего поступка? Ведь рано или поздно я выберусь отсюда и все расскажу мужу…

Консуэла рассмеялась, и было в ее смехе что-то дьявольское.

— О нет! Этого, поверьте мне, не произойдет.

Выйдя отсюда, вы не расскажете никому, что тут произошло. А даже если по глупости и станете болтать, то вам никто не поверит. Вы — заезжая легкомысленная девица, а я — уважаемая сеньора, которую в городе знают все. Ваш муж мне вообще не опасен, я сумела выяснить все его слабости через одного моего дальнего родственника, очаровательного молодого человека, который собирается продать ему лошадь. Участвующие в этом деле мои слуги болтать не станут, они знают, насколько для них было бы опасно выдать меня. Есть еще один участник нашего мероприятия — мой кузен Лоренцо. Но его ищет полиция, и он тоже не станет болтать.

Консуэла улыбнулась загадочной кошачьей улыбкой и продолжила:

— Вам могла бы поверить ваша подруга Стелла Родригес, но она очень далеко отсюда.

— Что вы собираетесь сделать со мной? — спросила Элизабет, холодея от ужаса.

— Через пару минут сюда войдет Лоренцо, между ним и вами возникнет горячая любовь, и прибывший по моей подсказке Рафаэль застанет вас в объятиях Лоренцо. Что будет делать с вами Лоренцо — это его личное дело. Уверена, что в качестве любовника он вам даже понравится. Во всяком случае, отзывы о нем нескольких десятков дам были очень высокими.

— Вы — зверь! — выкрикнула Элизабет. — Но у вас ничего не получится, я буду сопротивляться, кричать, царапаться, и Рафаэль поймет, что все происходит помимо моей воли.

Консуэла посмотрела на нее почти с сожалением:

— О нет! Никакой борьбы не будет, вы не сможете оказать сопротивления из-за действия белладонны, которое будет усиливаться с каждой минутой. А Лоренцо, надеюсь, сумеет привести вас в такой вид, что Рафаэль с первого взгляда убедится, что вы обычная потаскуха. Когда все свершится, вы можете кричать и ругаться сколько угодно, все равно это будет выглядеть попыткой просто оправдать себя.

Элизабет не могла не признать, что коварный план Консуэлы хорошо продуман — ее тело становилось все беспомощнее, белладонна давала себя знать. Она попыталась подняться, но ничего не вышло, и ей пришлось откинуться на розовые подушки кресла.

— Ну видите, — подколола Консуэла, — какое уж там сопротивление с вашей стороны. Все произойдет так, как я задумала.

Консуэла хотела добавить еще что-то, но тут в комнату вошел хорошо одетый молодой человек и с видом победителя проследовал к дамам. Его темное умное лицо и тонкие губы заставляли вспомнить его предков — испанских конкистадоров. Глазами ощупав фигуру Элизабет, он воскликнул:

— О Пресвятая Дева! Консуэла, за такую девочку я не взял бы с тебя денег.., если бы так в них не нуждался. Она прелестна. Я тебе очень благодарен за возможность заняться любимым спортом в такой компании. С огромным удовольствием уложу в постель твою подругу.

По лицу Консуэлы было видно, что тема разговора ей неприятна, но она с видимым равнодушием сказала:

— Меня не волнует, что ты с ней станешь делать. Важно только, чтобы Рафаэль застал ее в твоих объятиях.