Опаловый кулон - Уэй Маргарет. Страница 23

Ребекка спокойно встретила испытующий взгляд Фи.

— Однажды ночью у нас был долгий разговор.

Фи кивнула: она не сомневалась, что между Ребеккой и Бродом что-то происходит.

— Почему бы и нет? — сказала она. — Я рада. Последнее время вы с Бродом, похоже, примирились.

И Броду, и Элли слишком долго приходилось замыкаться в себе, — добавила она. — Давайте-ка выпьем чаю, а потом займемся делом. Эта биография приобретает совершенно новый характер.

Благодаря Броду, подумала Ребекка. Что бы ни случилось, она не забудет те волшебные часы, которые провела с ним.

Брод вернулся около полудня и с юмором рассказал о споре между работниками, который ему пришлось улаживать. Он взял себе кофе и бутерброды и устроился с ними у Фи в гостиной, слушая, как Фи вытаскивает на свет еще одну древнюю фамильную историю.

— Черт возьми, Фи, ты собираешься раскрыть все наши секреты, — недовольно произнес он, откладывая последний бутерброд.

— В определенных пределах, мой дорогой. Ребекка хочет, чтобы я сделала книгу более волнующей.

— А может, Ребекка напишет о себе? — Он дерзко глянул ей в лицо своими синими глазами. — Судя по твоим словам, книга далека от того, чтобы представлять нашу семью в выгодном свете. Там фигурирует Эван, который, похоже, обманом заставил Сесилию выйти за него замуж. Алистер, который сбежал в Париж якобы для занятий живописью, а на самом деле спустил там целое состояние. Двоюродная бабушка Элоиз, которая в шестьдесят лет вышла замуж за тридцатипятилетнего мужчину.

— Но, дорогой, она была красавицей. И знаменитостью, — пояснила Фи, любуясь собой в зеркале.

— Кроме того, она была наследницей огромного состояния, — заметил Брод, вставая и поправляя красный платок на загорелой шее, — а у ее мужа не было ни гроша. — Он перевел взгляд на Ребекку. Если Фи поближе к вечеру отпустит вас на час-другой, я свозил бы вас посмотреть на цветущую пустыню. Я говорил вам, что она предстает во всей своей красе после сильных ливней. А ты не хочешь поехать с нами, Фи?

— Сегодня нет, дорогой, — небрежно ответила Фи, не желая оказаться третьей лишней. — У меня накопилась масса корреспонденции, которую надо просмотреть. Это предложение руководить труппой Мильтоновского театра — словно гром среди ясного неба. Надо все обдумать. У них есть отличные актеры и талантливая молодежь. Я могла бы там быть полезна.

— Значит, ты не очень хочешь возвращаться в Англию, Фи?

Выражение грусти промелькнуло на ее лице.

— Ты знаешь, я всегда говорила, что вернусь домой, когда придет время оставить сцену. Я все еще пользуюсь известностью, но думаю, что пора попробовать что-то другое. Если бы только мне удалось уговорить мою милую Фран уехать со мной.

Но ей нравится жить в Англии. Она любит отца, его семью и друзей. Ее там всюду приглашают. Она пользуется большим успехом.

— Мне показалось, что она не так уж довольна своей теперешней жизнью, — задумчиво проговорил Брод. — Возможно, все дело в Гранте. По-моему, Фран покорила его сердце, еще когда ей было шестнадцать и ты привезла ее погостить.

— Ты прав! — Фи улыбнулась. — Но все не так просто. Ты понимаешь, что я имею в виду? Леди Франческа ди Лайл!

— Это уж точно, — согласился Брод. — Грант знает, к какой жизни привыкла Фран. Она красива, богата, любимица светской хроники. Английскую розу вряд ли можно пересадить на нашу дикую почву.

— Ну, дорогой мой! Ты все-таки не забывай, что наша Сесилия тоже родилась в привилегированной английской семье, а стала одной из самых почитаемых женщин среди первых поселенцев.

— Да ладно тебе, Фи, — отозвался Брод беззаботным тоном, — стала так стала. Я заеду за вами около четырех, Ребекка. Не забудьте средство от загара. Солнце будет палить вовсю.

— Мы поедем верхом? — С того рокового дня Ребекка неохотно садилась на лошадь. Пожалуй, всего три раза, да и то потому, что ее просила об этом Элли.

Брод пристально посмотрел на нее.

— Ехать довольно далеко, так что возьмем джип.

По пути мы, может быть, поговорим о ваших страхах. Я не хочу, чтобы они превратились в комплекс.

— Вы слегка преувеличиваете. Брод!

— Вы не почувствуете, что живете, пока не проведете ночь в пустыне под звездами.

— Боже мой, нет! — Фи оперлась подбородком на руки. — Чудесная забава, нечего сказать! Вам обязательно потребуется проводник.

Брод насмешливо улыбнулся.

— Ты шутишь, Фи!

Это был фантастический, сказочный ландшафт.

Бескрайний переливающийся океан цветов катил свои волны по равнине, скрывая от глаз красную глину пустыни. Таких цветов Ребекке не приходилось видеть — белые, золотые, лиловые, розовые.

Обширный край, расположенный между орошаемыми землями и самым сердцем пустыни с его мозаикой каменистых равнин и пирамидами песчаных дюн.

— Любуйся, пока есть такая возможность, — Брод обнял ее за плечи. — Это будет продолжаться несколько недель, а потом земля опять высохнет.

Ребекка почувствовала, как ее сердце переполняет восторг.

— Какое фантастическое зрелище! Просто великолепно! Я будто перенеслась в рай.

— Оно особенно потрясает, потому что бывает только после сильных дождей, раз в год. Все остальное время здесь голубое небо, палящее солнце и горячие, иссушающие ветры.

— Страна чудес! — выдохнула Ребекка. — Я бы хотела сорвать несколько цветков на память.

— Почему бы и нет? Набери бессмертников. Они сохраняются много недель и без воды.

— Удивительно! — Ребекка повернулась к нему, преобразившись из ледяной девы в жизнерадостную молодую женщину, какой была когда-то. — Разве можно называть пустыней место, где происходят подобные чудеса?

— Это ты просто чудо, — сказал Брод, неожиданно наклоняясь, чтобы поцеловать ее в губы. — Ты как спящие семена луговых цветов, готовые пробудиться к жизни.

— Это ты ослепил меня своим блеском, — ответила Ребекка, не в силах скрыть свои чувства.

— По-моему, мы оба ослепили друг друга. — Притянув ее к себе, он сжал молодую женщину в объятиях и покрыл поцелуями ее лицо, наслаждаясь вкусом и ароматом ее кожи, мягкими, шелковистыми губами. Его пыл ясно говорил о глубоком, сильном желании. Когда он отпустил ее, оба молчали, боясь неуместным словом разрушить волшебство.

Это был восторг, невероятный восторг, головокружительная страсть.

— Брод, — через какое-то время произнесла она. Бродерик. — Ей нравилось звучание его имени.

— Это я. — Его глаза обожгли ее, словно голубое пламя. — А как твое второе имя? Ты мне так и не сказала.

— Оно очень чопорное.

— Ну так как же? Эйми? Эмили? Ни за что не поверю, что Дороти.

— Вообще-то мое второе имя Эллен, в честь тетки.

— Жалко, что не Ева. — Его глаза выражали ленивую чувственность. Он взял ее за руку и повел вниз, где волновался, как море, цветочный ковер. — Обойдем вон тех эму, слева от нас, — сказал Брод. — Для них сейчас самое благодатное время, когда вокруг столько зелени, но они легко переносят и засуху.

Ребекка проследила за его взглядом, ощущая, как ее маленькая рука тонет в его ладони. Она уже привыкла к этим огромным нелетающим птицам, и все-таки их бег завораживал ее. Ребекка знала, что эму могут развивать большую скорость и на пересеченной местности. Перед наступлением сумерек появлялись большие стада кенгуру. Дневную жару они пережидали под сводами пещер или в густом кустарнике. Птицы же носились огромными стаями, словно многоцветные облака. Несколько попугаев опустились на причудливую низкорослую акацию, окруженную цветущими бессмертниками, и ничуть не встревожились при появлении людей.

Брод нарвал белых бессмертников, довольно искусно сплел из них венок и надел на непокрытую голову Ребекки.

— Покажись.

Она выпрямилась, ее глаза сияли, длинная прядь темных волос упала на щеку. Ребекка подняла руку, чтобы убрать ее, но Брод каким-то странным тоном произнес:

— Нет, оставь так. — У него в глазах появилось такое выражение, что у нее потемнело в глазах. Все ее тело изнемогало от желания. — Вообрази, какая из тебя получится невеста!