Звездные стражи - Уэйс Маргарет. Страница 73

Но они были.

Шар упал; острые иглы со свистом прорезали воздух, и раздался глухой, хлюпающий звук, когда они проткнули кожу, мускулы, сухожилия и кости. Брызнула кровь. Дайен вскрикнул. Руки, пронзенные шипами, держали шар.

— Боже!

Мейгри могла только смотреть. Саган, крепко обняв ее, удерживал, чтобы она не бросилась к юноше. Но ее и не надо было удерживать: она не могла сдвинуться с места.

Шипы неожиданно исчезли; шар выпал из рук юноши, покатился по полу и пропал в темноте.

Дайен поднял голову и посмотрел на Мейгри. Медленно вытянул руки. С ладоней лилась кровь, поврежденные пальцы еле держались на кусочках кожи. Он не мог кричать, потому что был в шоке.

Саган убрал свои руки и подтолкнул ее вперед.

— Продолжайте! — сказал он грубым, изменившимся голосом.

— Не могу, Дерек! Я не понимаю, что происходит!

— Продолжайте, леди! Или мальчик действительно умрет.

— Вода.

Мейгри сомневалась, что у нее хватит сил поднять потир, и потому не удивилась, когда чуть не уронила его. Мальчик умрет. Она не соображала, что говорит, слова сами собой вырывались из уст. — Из воды родилось все живое.

Наклонив потир, Мейгри вылила воду на израненные руки Дайена. Холодная вода потекла по ладоням, успокаивая боль. Юноша закрыл глаза, слезы покатились, по щекам. Вода смывала кровь с рук.

— Огонь. Поддерживающий жизнь. Разрушающий все.

Масло в чаше вспыхнуло ярким пламенем. Мейгри подняла чашу, не зная, что делать дальше, потому что обряд предписывал посвящаемому держать ладони над огнем. Саган вырвал у нее чашу, взял руки Дайена и сунул их в пламя.

Мейгри схватила Командующего за руку, пытаясь остановить, но тот оттолкнул ее и вылил горящее масло прямо на ладони Дайена.

Отвратительный запах наполнил комнату. Дайен не произнес ни звука, только смотрел как зачарованный на пламя, охватившее руки. Язычки проплясали, и оно погасло. Огонь, казалось, излечил его руки, потому что теперь они были целы и невредимы.

Дайен посмотрел на руки, потом поочередно на Мейгри и Сагана, улыбнулся радостной, светлой улыбкой и упал без чувств на пол.

— Он… — У Мейгри перехватило дыхание, она не могла сказать ни слова.

Саган обошел стол, приблизился к юноше, минуту смотрел на него, затем наклонился и приложил пальцы к шее.

— Нет. Он потерял сознание. — Командующий выпрямился. — С ним будет все в порядке… со временем.

Мейгри медленно, едва передвигая ноги, вышла из-за стола. Черное покрывало на столе было мокрым. Потир лежал на том же месте, где она его уронила, когда Саган оттолкнул ее. Серебряный шар исчез; она была уверена, что его уже никогда не найдут. Тот, кто воспользовался им, улетел и, видимо, взял cвое орудие с собой. Следов крови на покрывале, залитом водой и маслом, видно не было.

Всего, что произошло с Дайеном, в сценарии обряда не было. Никто из них не предполагал, что подобное может случиться. Никто не требовал этих спецэффектов. Что же это значит? Боль, страдания. Да, этого ждали от тех, кто посвящается, кто вступает во власть Божью, это был урок, который обряд и должен был преподать. Но посвященным давалась реальная возможность превратить боль в иллюзию и доказать, что их разум способен одолевать потусторонние силы. Дайен обладал этой силой, но кто-то или что-то не разрешили ему воспользоваться ею во время обряда. А может, воспользуйся он ею, она бы обернулась против него? От Дайена будто ждали, что он пожертвует… всем. И взамен ничего?

Сагана одолевали мрачные, сумбурные, противоречивые мысли. Он стоял у иллюминатора и смотрел на звезды, в черное пространство космоса, в никуда. А Мейгри смотрела на юношу, лежавшего у ее ног.

— Разве это был тот обряд, милорд? Церемония коронации короля?

Саган вздрогнул, словно вернулся к действительности из далеких темных сфер, где мысленно витал.

— Короля? Да.

Он поджал губы. В глубине души его шла жестокая борьба.

— Больше того. Спасителя.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Охранники знали, что сегодня она умрет. Мейгри заметила это по их глазам, в которых уважение смешивалось с печалью, когда они утром пришли, чтобы сопровождать ее во время ставшей уже привычной прогулки. Но их взгляд не выражал ни стыда, ни чувства вины. Они были безгранично преданы Командующему и полностью ему доверяли. Прикажи он им умереть, и они не задумываясь подчинились бы приказу. И уж, конечно, они с холодной невозмутимостью смотрели бы, как ее предают смерти.

— Пожалуйста, отведите меня в корабельный лазарет, — попросила она.

— Есть, миледи, — ответил центурион, и она услышала непривычную мягкость в его голосе. Да, они знали. Это произойдет сегодня.

Дайен все еще был без сознания. Доктор Гиск, крутившийся вокруг нее как летучая мышь, уверял, что мальчик может находиться в таком состоянии несколько дней. Хорошо. Что бы ни случилось, чем бы ни кончился этот поединок, Дайену будет тяжело узнать о нем. Прошлой ночью она видела, как тьма и свет вошли в его душу. Теперь всю его жизнь тьма и свет будут бороться в душе, будут стремиться властвовать над ним, давая силу или слабость. От этого конфликта он никогда не избавится. С этого момента никогда не будет по-настоящему счастлив.

Склонившись над кроватью, Мейгри убрала рыже-золотистые волосы с белого лба. Неожиданно в памяти возникла яркая картина: Семили лежит на ее руках, черные локоны растрепались, лицо мертвенно-бледное, слезы смешались с кровью. Сколько крови! А огонь все приближается…

Душа Мейгри сжалась от ужаса. Видение кончилось, и она не стремилась продлить его.

Юноша во сне вздрагивал, вскрикивал. Мейгри взяла его руку и нащупала пульс. Ее прикосновение, казалось, принесло ему облегчение, он вздохнул и успокоился. Наклонившись, она поцеловала его в щеку.

Неожиданно встав и резко обернувшись, она увидела, как один из центурионов быстро-быстро мигает глазами. Мейгри, стараясь не смотреть на него, положила книгу, которую принесла с собой, на тумбочку у кровати Дайена.

— Пожалуйста, проследите, чтобы книгу передали мальчику, — сказала она доктору Гиску.

Доктор внимательно рассматривал шрам на ее лице, но когда понял, что Мейгри обращается к нему, оторвал взгляд и виновато улыбнулся.

— О да, миледи. Конечно.

С трудом сдерживаясь, чтобы не схватить доктора за галстук и не намотать его вокруг тощей шеи, Мейгри прошла мимо Гиска. Она заметила, как его взгляд скользнул в сторону двустворчатых дверей в дальнем конце лазарета. Мейгри знала, что там находилось — блестящий хромированный стол с дренажным желобом под ним, на кафельном полу, всевозможные инструменты, чтобы резать и пилить, стальные тазики. Этой ночью ее тело может оказаться здесь, и человек в белом халате надругается над своей жертвой…

— Уйдем отсюда, миледи.

Один из центурионов взял ее за руку и упрямо потянул подальше от дверей прозекторской, подальше от ненавистного Гиска.

— От этого зловония у любого закружится голова, — добавил центурион.

«Так, так, — подумала Мейгри, с благодарностью принимая его помощь, — возможно, не так уж и безразлично будут они смотреть на то, как я умираю».

— Как вы себя чувствуете, молодой человек? Узкое, как у хорька, лицо доктора Гиска неясно вырисовывалось в тумане, застилавшем глаза юноши. Кончик галстука упал из-под серого халата на простыню. Гиск заправил галстук под халат и продолжал пристально вглядываться в лицо Дайена. Юноша невольно отвел взгляд.

— Хорошо.

Дайен хотел сесть в кровати, но обнаружил прикрепленные к запястью провода. Они тянулись к прибору, который стоял рядом с кроватью и помигивал индикаторами. Юноша оглядел комнату, увидел ряды стерильно чистых, аккуратно заправленных постелей, причем простыни на них были крахмальные, идеально выглаженные и не мялись, даже если под ними лежал пациент. Дайен завертелся, высвобождаясь из-под плотной материи, заправленной под матрас. Он понял, что находится в корабельном лазарете.