Пурпурная лилия - Басби Ширли. Страница 19

Библиотека в доме де ла Вега была длинной узкой комнатой с удобными, хотя и слегка потертыми кожаными креслами, большим столом и книжным шкафом соснового дерева. Яркий ковер покрывал дощатый пол. Бретт, глядя на него, наконец вспомнил, какая мысль мелькнула у него, когда он только увидел гасиенду де ла Вега.

Конечно, это довольно богатая семья, но их богатство несравнимо с богатством дель Тор-резов. И гасиенда поменьше, и построек не так много, и дом внутри убран не так роскошно. Неожиданно ему пришло в голову, что Карлос хочет жениться на Сабрине из-за денег. Не то чтобы Сабрина была нехороша для Карлоса, но вряд ли им руководила только любовь. Бретт усмехнулся про себя. А ему-то какое дело? Брак ради денег или положения было делом обычным в его среде, однако то, что эта участь ожидает Сабрину, показалось ему неприятным. В самом деле, она мало что получит от такого брака! Зато Карлос — все. И красивую жену, и состояние!

Луис де ла Вега попросил тишины, и следующие несколько часов Бретт с тревогой вслушивался в то, что рассказывали собравшиеся мужчины. Время от времени он хмурился и хотел включиться в общий разговор, но, помня, что он чужой здесь, оставил все свои вопросы до того времени, когда они с Алехандро вместе отправятся домой.

Они не торопясь ехали по петляющей тропинке, которая вела в гасиенду дель Торрез.

— Как давно здесь орудуют разбойники? — неожиданно спросил Бретт. Алехандро поморщился.

— Довольно давно. Слишком мы на отшибе, чтобы им тут не появляться. Но в последний раз они принялись за дело месяца четыре, а то и пять назад. — Он помрачнел. — Эти уж больно умные. Знают, когда напасть… и на кого. Вот взять Риосов. Сеньор Риос только-только вернулся из Нового Орлеана, где продал большую партию лошадей, и в ту же ночь на гасиенду напали. Его и его жену убили. Карлос только накануне видел его. Говорит, Риос был доволен, что в целости и сохранности довез домой деньги. — Алехандро покачал головой. — Ужасная трагедия. Такие хорошие были люди, а теперь они мертвы и дом их сожгли дотла.

— В первый раз такое?

— Да, раньше только грабили, но никого не убивали. А теперь…

— А как насчет вашей гасиенды? Сабрина там в безопасности? — испуганно спросил Бретт.

Алехандро улыбнулся, неожиданно ощутив некоторую уверенность, что его планы насчет Сабрины и Бретта не совсем беспочвенны.

— Моя гасиенда в безопасности. Я уже давно вооружил ковбоев и предупредил, чтоб они присматривались к чужакам. А вот дочь… — Он покачал головой. — Она настолько беспечна…

Лицо Бретта стало каменным.

— Пока я здесь, можете быть спокойны, черт меня подери!

Алехандро улыбнулся.

Но Бретт не улыбнулся ему в ответ, поглощенный мыслями о разбойниках.

— Вы, кажется, сказали, они знали, кого грабить?

— Ну да, явно знают, кого выбирать. Все их жертвы — богатые люди, как бедняга Риос, и они их грабят, только когда у них на руках большие деньги.

Бретт помрачнел, потому что подозрение, мучившее его весь вечер, превратилось в уверенность.

— У вас появились чужаки?

— Нет. По крайней мере, не больше, чем обычно. У нас тут, амиго, все время чужаки. Однако они не более подозрительны, чем здешние. Да и сейчас уже почти никого не осталось.

— Значит, разбойники — ваши же знакомые, которым вы доверяете. Других предположений быть не может.

Алехандро был поражен.

— Да нет, ты ошибаешься! Никто на такое не способен! Мы все очень дружны. Ты сам видел, как все возмущались убийством Риоса. Все хотят, чтобы убийц поймали и наказали!

Бретт скептически поднял брови.

— Сомневаюсь. И могу поспорить, что когда ваших разбойников поймают, среди них вполне могут оказаться те, кто сегодня был у де ла Вега… Наверно, они тоже хотели знать, что вы собираетесь предпринять.

Алехандро эта идея совсем не понравилась, и он всю дорогу спорил с Бреттом, искренне стараясь убедить его в том, что он ошибается.

Во дворе дома они распрощались: Алехандро отправился спать, а Бретт — остался стоять у крыльца с сигарой во рту. Весь вечер он не находил себе покоя, и хотя уже было довольно поздно, ему не хотелось спать. В одинокой постели, подумал Бретт, горько усмехнувшись, без женщин все-таки трудно обойтись. Сейчас какая-нибудь теплая податливая шлюшка легко сняла бы с него напряжение. Беда в том, с неохотой признался он сам себе, что хочет он полуребенка-полусоблазнительницу с пурпурными волосами!

Сердясь на себя из-за вынужденного признания, Бретт постарался перевести свои мысли на разбойников. И на Карлоса де ла Вега. Особенно на Карлоса. Где, черт подери, он мог видеть его? Бретт знал, что если бы не утреннее происшествие, Карлос интересовал бы его гораздо меньше. Да еще, к тому же, он посмел сказать, что помолвлен с Сабриной. Неужели они впрямь влюблены друг в друга?

В ярости, что опять его мысли вернулись к Сабрине, Бретт затянулся сигарой и через пару минут думал уже совсем о другом — о разбойниках, о красотах Накогдочеза, о странном желании Алехандро заняться выращиванием сахарного тростника. Однако вскоре он снова вспоминал, как обнимал ее, и в отчаянии отшвырнул сигару на землю.

Неожиданно Бретт заметил свет в одном из окон. Весь дом был погружен во тьму, кроме этой одной комнаты. Зная, что Алехандро у себя, Бретт пошел проверить, не случилось ли что.

Он тихо открыл дверь, выходившую во двор, и, не услышав ни звука, заглянул внутрь.

Поначалу комната показалась ему пустой, и Бретт лениво задержал взгляд сначала на стене, сплошь уставленной книгами в кожаных переплетах, потом обитых бархатом креслах, столиках и великолепном брюссельском ковре на полу. У стены, противоположной той, что была заставлена книгами, стояла кушетка, возле которой на столике горела свеча.

Предположив, что слуга забыл о ней, Бретт шагнул внутрь, желая ее потушить, но возле кушетки он неожиданно остановился и, вглядевшись, заметил спящую Сабрину, отчего у него сразу же пересохло в горле.

Сабрина лежала на боку, положив под голову руку, и волна волос, упав ей на лицо, сверкала, как огонь на фоне темно-зеленого бархата кушетки. На ней было простенькое платье из мягкого желтого шелка. Юбка поднялась до колен, и Бретт мог видеть стройные белые ножки. Книжка, которую она читала, лежала на ковре.

Бретт долго смотрел на нее, завороженный ее красотой. Как же она хороша, шептал он, переводя взгляд с густых ресниц на изящный вздернутый носик и пухлые губы. Она была сама невинность! Неужели и он был когда-то таким же невинным и уязвимым? Он сжал зубы, вспомнив о своей матери. Сам удивившись той горечи, которая поднялась в нем, он понял, что когда-то и он был таким же юным и уязвимым, как Сабрина. Злой мир еще не успел коснуться ее и причинить ей боль, поэтому она нуждается в защите, особенно в защите от таких развращенных мерзавцев, как я, подумал Бретт. Он опять скользнул взглядом по ее стройной фигурке…

Не желая давать себе воли и сознавая вероятную опасность того, что он делает, Бретт наклонился и потряс Сабрину за плечо. Она не проснулась, и Бретт ласково улыбнулся. Боже! Да ведь он забыл, какой крепкий сон у детей. Все еще улыбаясь, он встал на колени и нежно коснулся рукой ее волос у виска.

— Просыпайся, спящая красавица! — шепнул он.

Сабрина продолжала спать, и он, не в силах устоять, нежно поцеловал ее в губы. Потом еще раз. Тяжело вздохнув, он сел на корточки, продолжая с восхищением рассматривать ее.

Его лицо было первое, что Сабрина увидела, проснувшись. И еще лукавые огоньки, плясавшие в зеленых глазах. Она подумала, что его поцелуй ей приснился, но когда она стряхнула с себя сон, то поняла, что это было на самом деле.

Странно, но она совсем не рассердилась. Скорее наоборот. Она целый вечер была одна и успела о многом подумать. Бретт, конечно, ведет себя вызывающе, но ей пришлось, хотя и с неудовольствием, признать, что обнял он ее и поцеловал ее утром отчасти по ее собственной вине. Дальнейшие раздумья о Бретте Данджермонде поселили в Сабрине растерянность и недоумение, и она пришла к выводу, что еще чуть-чуть и она совсем подпадет под его власть.