Певец из Кастагвардии - Уэлч Джейн. Страница 114

Гигантский змей всплыл из глубины озера, и Май отпрянула от неожиданности. Сквозь толстую прозрачную шкуру зверя виднелись черные пятна его пульсирующих семи желудков. Блестящие рога на голове, напоминающие усики улитки, покачивались в такт мелодии. Огромная тварь приблизилась и замерла на воде у ног Амариллиса, только конец хвоста слегка подергивался.

Не переставая петь, Амариллис ступил на скользкую спину змея. И тот покорно выгнулся под его ногой, стараясь стать плоским. Амариллис помог Май спуститься с его плеч на спину змея, и она, дрожа, ступила на страшную тварь, не очень-то ей доверяя. А вдруг глубинный змей на середине озера возьмет и нырнет, сбросив седоков в кипяток? Она прижалась к своему спутнику, ища поддержки, но глубинный змей послушно поплыл по направлению к берегу, не делая попыток изменить курс. Май вытерла со лба пот.

Как ни странно, но на берегу их ждали. Девушка сразу же узнала темный плащ и шипастый посох Страйфа, создания из Высокого Круга.

– Талоркан, – холодно приветствовал он. – Ты снова ослушался.

Амариллис вскинул голову.

– Мне нет дела до ваших правил.

– Тем не менее правила распространяются и на тебя. Скоро ты умрешь, и смерть твоя будет окончательной. – Страйф усмехнулся углами губ. – И на этот раз я буду рад не меньше Фагоса, которого больше всего раздражают нарушения правил.

Май заморгала. За плечом Страйфа появился Дуйр, играя на блестящей флейте. Вспышка света – и оба они исчезли, только эхо музыки еще отдавалось от каменных стен.

Амариллис опустил плечи.

– Что с тобой будет? – воскликнула Май, сжимая руки, чтобы они не дрожали.

– Я умру, – просто ответил он. – Как и любого другого, кого ты знала, впереди меня ожидает смерть. Это не так уж страшно, если привыкнуть. Смерть ведь удел любого, так? Не стоит ее бояться.

Май покачала головой.

– Конечно, нет. Я не боюсь смерти, потому что Матерь примет меня и снова вернет на землю. Нет, мне бояться нечего – разве что потерять тех, кого я люблю. Я боюсь только одиночества.

– Вот и я тоже, – продолжил Амариллис. – Я тоже боялся одиночества и забвения… А теперь не боюсь.

И он нежно притянул к себе девушку, желая поцеловать, но она не далась и оттолкнула его.

Глаза Амариллиса потемнели от страха.

– Но я… Нет, я не могу, – пролепетала Май, глаза ее наполнились слезами.

Она совсем запуталась. Она любила Амариллиса… по-своему; она была благодарна ему, уважала его. Но…

Май медлила в замешательстве, и Амариллис отвернулся к стене и занялся простыми делами – расстелил на камнях меховой плащ, чтобы девушке было удобнее сидеть. Факел слабо мерцал, тепло, идущее от озера, успокаивало.

Май уселась на расстеленный плащ и взяла в руки серебряный ларчик.

– Понимаешь, – неопределенно начала она, – я пришла сюда из любви к другому, чтобы защитить его душу, и…

Она откинула крышку ларчика, и вместе с Амариллисом они устроили гнездышко для Некронда из прядей волос и сухих трав, которые Май купила в Кастагвардии. Древний талисман, помеченный черной полосой ожога, выглядел совершенно невинно – как будто редкая птица залетела сюда и снесла яйцо. Как окаменевшее яйцо кречета или орла, думала девушка. Кто бы мог подумать, что в нем скрывается такая сила? Первый Друид был мудр, придав талисману такую форму. Когда Май в первый раз увидела Некронд, она, помнится, была почти разочарована. Она ожидала, что Яйцо окажется золотым, или алым, с серебряными рунами по поверхности, или выточенным из цельного рубина. А оно было просто белым, с голубыми прожилками.

Они с Амариллисом стояли рядом и смотрели вниз, на Некронд у своих ног.

Май вздохнула. Ей было непривычно легко: огромная ноша упала с ее плеч!

– Но я никогда не вернусь к тому человеку. Если я сделаю это, то однажды могу проболтаться ему, где находится Некронд, и он пойдет за ним.

Внезапно девушка поняла, что нужно сделать. Всю дорогу сюда она колебалась, готовая развернуться и броситься обратно, к Каспару: но теперь наконец решилась. Май оставляет Каспара навсегда. Она долго смотрела на Амариллиса и видела не прекрасное лицо, не стройное мускулистое тело, но только любовь и заботу в его глазах, странно поблескивавших в зеленом свете. Все встало на свои места. Если Май будет принадлежать другому, она никогда не вернется к Спару. Отдав себя Амариллису, она навек избавит Спара от предательского Некронда.

Ее беспокойного лица коснулась улыбка.

– Спой мне, – попросила Май. – Но не магией лесничего, просто своим голосом. Спой мне голосом своего сердца.

Она изучала выражение его глаз, а потом шагнула вперед и отдалась его объятиям, пробуя вкус поцелуя. Май все еще смотрела Амариллису в глаза и видела, как в них отражается ее собственный взгляд. Она рассмеялась.

– Скажи мне еще одно… Рубины, откуда ты знал, где их найти?

Он улыбнулся в ответ.

– Это очень просто. Я – бессмертное солнечное существо, происхожу от Солнца и повсюду чувствую Его присутствие. Когда рубины создавались, они пили солнечный свет, и в них заключены капли этого света. От этого они так сверкают, а еще излучают тепло, которое я чувствую сквозь камень. А теперь – тс-с! У нас будет много времени, чтобы поговорить.

И он запечатал ей уста поцелуем.

Потом они лежали рядом, тела их тесно сплелись. Тая от нежности Амариллиса, Май глубоко заглянула ему в глаза, ища его истинной сущности. И пока она смотрела, желтые радужки глаз лесничего приобретали естественный карий оттенок, мешаясь цветом с ее собственными глазами. Так Май увидела его душу.

ГЛАВА 26

Каспар постелил на пол свой плащ и осторожно уложил на него Урсулу.

Тяжело дыша, Рейна привалилась к столу, пачкая локти в вековой пыли.

– Займись девушкой, – рявкнула она на Элергиана, который суетился вокруг. – У меня все в порядке, просто устала.

Глаза Урсулы закатились. Тихо постанывая, она поджала ноги, сворачиваясь клубком от жестокой боли в животе.

– Жабий яд жжет ее внутренности, – объяснил маг, приподнимая голову девушки и вливая ей в рот серебристую триночницу. – Ничего, потерпи, храброе дитя… Скоро станет полегче. Трижды поспишь – и выздоровеешь. – Он бросил сердитый взгляд на Каспара. – Что ты встал? Пойди, найди где-нибудь воды!

И, отвернувшись, старик принялся освобождать Урсулу от обрывков одежды, чтобы осмотреть ее раны.

Юноша стиснул зубы: все тело девушки, юное и сильное, хотя по-женски округлое, покрывали сплошные шрамы. Запекшаяся кровь не давала оторвать одежду от кожи. Каспар сглотнул. Урсула, наверное, видела, что случилось с волкочеловеком! Интересно, скоро ли она будет способна внятно рассказать об этом?

Каспар отвел глаза от страшного зрелища и взглянул на купол. Через густую завесу пыльной паутины он увидел роспись – по темно-синему потолку белые созвездия. Вода, напомнил он себе и огляделся. Здесь, как в комнате Морригвэн, было множество полок, уставленных всякой всячиной. Ножи, кости, чаши, кувшины… В некоторых прозрачных сосудах светились разноцветные зелья. Камин засоряло множество гнезд галок, должно быть, столетиями падавших сюда через дымоход.

Оставляя следы на толстом ковре пыли, Каспар поспешил через купольный зал в следующие покои. Он быстро прошел несколько темных и пыльных комнат; здесь были бочки, горшки и вазы, но совершенно пустые. Только в конце этой длинной анфилады обнаружился зал с круглым колодцем в середине.

Перегнувшись через край, Каспар увидел собственное отражение. Он дунул – изображение затрепетало. Вода была всего в футе от края, она казалась темной, но пахла нормально. Юноша намочил в ней палец и попробовал воду на вкус. Она оказалась сладкой. На полу у ног лежал деревянный ковшик, но едва Каспар поднял его, дряхлое дерево распалось у него в руках. Вспомнив, что в соседней комнате много металлических сосудов – золотых и еще каких-то, почерневших, должно быть, серебряных, – он бросился туда. Не сразу, но все же отыскал подходящий сосуд без дырок и набрал воды.