Когда Спящий проснется - Уэллс Герберт Джордж. Страница 19

Таинственность, которая окружала его в Комнатах Безмолвия, несколько рассеялась, и он начал различать смутные контуры действительности. Каким-то непостижимым образом он стал хозяином половины мира, и могущественные политические партии борются из-за него. На одной стороне — Белый Совет со своей красномундирной полицией, захвативший его собственность и намеревавшийся умертвить его; на другой — революционеры, с таинственным Острогом во главе, которые его освободили. И весь гигантский город содрогается в борьбе. Весь мир словно сошел с ума.

— Я ничего не понимаю! — воскликнул он. — Решительно ничего не понимаю!

Ему удалось ускользнуть от опасности. Но что будет дальше? Что происходит там? Он представлял себе, как люди в красном ищут его, разгоняя одетых в черное революционеров.

Однако ему дана передышка. Спрятавшись, он может наблюдать за ходом событий. Напряженно всматриваясь в сумрак зданий, он вспомнил вдруг с удивлением, что где-то вверху над ним восходит солнце и мир по-прежнему залит ярким дневным светом. Скоро он пришел в себя. Его промокшее насквозь платье почти совсем просохло.

Ни с кем не заговаривая, стараясь избегать всяких встреч, прошел он несколько миль по сумрачным путям, — случайный властитель половины мира, жалкий осколок далекого прошлого, темный призрак среди других таких же призраков. Опасаясь быть узнанным, он старательно избегал освещенных и оживленных мест, то сворачивая в сторону или возвращаясь назад, то поднимаясь или спускаясь в другие проходы, хотя сражение происходило где-то далеко, весь город был взволнован. Раз ему даже пришлось бежать от отряда, который занял улицу и забирал всех встречных. Отряд по большей части состоял из вооруженных мужчин. Битва, очевидно, развертывалась в той части города, откуда Грэхэм шел; с той стороны порой доносился отдаленный гул. В душе Грэхэма происходила борьба между любопытством и осторожностью; последняя взяла верх, и он уходил все дальше и дальше от места сражения. В полумраке его никто не останавливал. Вскоре отголоски битвы замерли вдалеке, и он очутился один среди огромных безлюдных улиц. Фасады строений были здесь проще и грубей; по-видимому, он зашел на окраину, где помещались склады. Очутившись в одиночестве, он замедлил шаг.

Он сильно устал. Иногда он сворачивал в сторону и садился передохнуть на скамью верхнего пути. Но тревожная мысль о той роли, которую играет он в событиях, не давала ему покоя и гнала его вперед. Неужели сражение происходило только из-за него?

Внезапно по пустынной улице прокатился гул, точно от землетрясения: струя холодного воздуха, звон стекол, грохот рушащихся стен, чудовищная судорога. На расстоянии какой-нибудь сотни метров от Грэхэма посыпалось железо и стекла с крыши средней галереи. Вдалеке послышались крики и топот. Грэхэм кинулся бежать, сам не зная куда.

— Что они там взорвали? Ведь это взрыв? — спросил человек, пробегая мимо, и, прежде чем Грэхэм собрался ответить, скрылся.

Вокруг высились огромные здания, они были окутаны сумраком, хотя полоска неба наверху посветлела.

Грэхэм заметил много странного и непонятного; он пробовал прочесть некоторые надписи. С трудом удалось ему из странных, почти незнакомых букв сложить непонятные слова и фразы, как: «Идемит» или «Бюро Работы — Боковая Сторона». Как странно, что большая часть этих похожих на скалы зданий — его собственность!

Благодаря капризу случая он вернулся к жизни. И ему действительно удалось сделать тот прыжок в будущее, какой до него делало только воображение романистов. Проснувшись, он приготовился быть зрителем нового мира, и вместо этого — грозная опасность, мрачные тени и сумерки. Быть может, смерть уже подстерегает его в этом темном лабиринте. Быть может, он будет убит, ничего не узнав. Возможно, что смерть таится рядом — в первом темном углу. Его охватило страстное желание все узнать, все увидеть. Он старался избегать темных углов. Ему хотелось спрятаться. Но куда? Ведь свет может опять загореться. Грэхэм сел на одну из скамеек на верхнем пути, думая, что он здесь один.

Он закрыл усталые глаза руками. А что, если, открыв их снова, он больше не увидит эти окутанные сумраком параллельные пути, эти громады зданий? Быть может, события нескольких дней, его пробуждение, волнующаяся толпа, этот мрак, эта борьба — только фантасмагория, особый вид сна? Да, это, должно быть, сон; недаром все это так непоследовательно, так нелогично. Зачем, например, людям сражаться из-за него? Разве может новый, более современный мир смотреть на него как на своего господина и повелителя?

Так думал Грэхэм, сидя с закрытыми глазами; он втайне надеялся, что перед ним вновь предстанет знакомая картина жизни девятнадцатого столетня, уютная бухта Боскасля, скалы Пентаргена, его спальня.

Но действительности нет дела до человеческих надежд и желаний. Из сумрака выступил отряд с черным знаменем, спешащий принять участие в битве, а сзади высилась головокружительная громада фасадов, мрачных и таинственных, с непонятными тусклыми надписями.

— Нет, это не сон, — промолвил он, — это не сон!

И снова закрыл лицо руками.

11. Всезнающий старик

Грэхэм вздрогнул, услышав у себя за спиной покашливание.

Он быстро оглянулся и, всмотревшись, заметил сгорбленную фигурку, сидящую в темном углу на расстоянии всего двух метров.

— Есть у вас какие-нибудь новости? — спросила фигурка старческим, дребезжащим голосом.

Грэхэм медлил с ответом.

— Никаких, — сказал он.

— Я пережидаю здесь, пока снова зажгут свет, — снова заговорил старик. — Эти синие бездельники рыщут повсюду.

Грэхэм пробормотал что-то нечленораздельное. Он старался рассмотреть старика, но темнота скрывала его лицо. Он хотел поговорить, но не знал, как начать.

— Темно и скверно, — произнес вдруг старик. — Дьявольски скверно. И надо же было мне выйти из дому в такую заваруху!

— Да, вам это нелегко, — сочувственно сказал Грэхэм. — Вам, должно быть, очень тяжело.

— Тьма какая! А старому человеку долго ли потеряться в темноте? Все, кажется, с ума сошли. Война и драка. Полиция разогнала их, и бродяги шныряют повсюду. Следовало бы привезти негров, они бы навели порядок. Довольно с меня этих темных проходов. Я споткнулся и упал на мертвое тело. В компании все-таки безопаснее, — продолжал старик, — если только это компания порядочных людей.

Всматриваясь в Грэхэма, старик поднялся и подошел поближе.

По-видимому, Грэхэм произвел на него благоприятное впечатление. Он снова уселся, очевидно, радуясь, что не один.

— Да, — проговорил он, — ужасное время! Война и убийства! Убитые валяются повсюду. Мужчины, сильные, здоровые мужчины умирают по темным углам. Сыновья!.. У меня тоже трое сыновей. Бог знает, где они теперь!

Помолчав, он повторил дрожащим голосом:

— Бог знает, где они теперь!

Грэхэм не знал, что ответить, боясь выдать себя.

— Острог победит, — продолжал старик. — Непременно победит. Никто не знает толком, что он хочет предпринять. Мои сыновья у ветряных двигателей, все трое. Одна моя сноха некоторое время была его возлюбленной. Подумать только, его возлюбленной! Ведь мы не простые люди, хотя мне и приходится теперь бродить в темноте… Я-то знаю, что происходит. Уже давно это все предвидел. Но этот проклятый мрак! Подумайте только, упал в темноте на мертвое тело!

Дыхание со свистом вырывалось из груди старика.

— Острог… — повторил Грэхэм.

— Величайший из народных вождей, — перебил его старик.

Грэхэм собрался с мыслями.

— У Совета найдется немало друзей среди народа, — сказал он нерешительно.

— Очень мало друзей. Особенно среди бедных. Прошло их время. Да! Надо было им вести себя поумнее. Два раза ведь были выборы. И Острог… Но теперь уже началось — и ничто им не поможет, ничто не поможет… Два раза они отказывали Острогу, это Острогу-то — вождю! Я слышал, в какую ярость пришел он тогда; он был ужасен. Да спасет их небо! Ничто в мире не поможет им, раз он поднял на них рабочие союзы. Все эти синие вооружились и выступили в бой. При таких условиях нельзя не победить. И вот увидите, он победит!