Первые люди на Луне - Уэллс Герберт Джордж. Страница 6

Нам пришлось довольно много повозиться, пока мы восстановили лабораторию. Дел хватало, хотя мы не сразу решили вопрос о том, как надо ставить вторичный опыт. Трое помощников были очень недовольны тем, что я стал старшим над ними, и даже пытались бастовать. Но это удалось уладить, правда, после двухдневного перерыва в работе.

3. Сооружение шара

Я хорошо помню, как Кейвор развивал мне свою идею о шаре. Мысль об этом мелькала у него и раньше, но вполне ясно осознал он ее как-то внезапно. Мы шли ко мне пить чай, и дорогой Кейвор что-то бормотал про себя. Вдруг он вскрикнул:

— Конечно, так! Это победа! Вроде свертывающейся шторы!

— Какая победа? — спросил я.

— Над любым пространством! Над Луной!

— Что вы этим хотите сказать?

— Что? Это должен быть шар. Вот что я хочу сказать!

Я понял, что толку от него не добиться, и не стал расспрашивать. Я не имел тогда ни малейшего представления о его плане. После чая он сам начал объяснять мне свой проект.

— В прошлый раз, — сказал он, — я вылил вещество, не подверженное силе тяготения, в плоский чан с крышкой, которая придерживала его. Как только вещество охладилось и процесс выплавки закончился, произошла катастрофа, — ничто над ним не имело веса: воздух устремился кверху, дом тоже взлетел, и если бы самое вещество не взлетело также, то неизвестно, чем бы все это кончилось. Но предположите, что вещество это ничем не прикреплено и может совершенно свободно подниматься.

— Оно тотчас улетело бы.

— Верно. И это произвело бы не больше смятения, чем какой-нибудь выстрел из пушки.

— Но какая была бы от этого польза?

— Я полетел бы вместе с ним.

Я отодвинул стакан с чаем и с изумлением посмотрел на моего собеседника.

— Представьте себе шар, — объяснял он мне, — достаточно большой, чтобы вместить двух пассажиров с багажом. Он будет сделан из стали и выложен толстым стеклом; в нем будут содержаться достаточные запасы сгущенного воздуха и концентрированной пищи, аппараты для дистиллирования воды и так далее. Снаружи стальная оболочка будет покрыта слоем…

— Кейворита?

— Да.

— Но как же вы попадете внутрь?

— Так же, как в пудинг.

— А именно?

— Очень просто. Нужен только герметически закрывающийся люк. Это будет, конечно, довольно сложно; придется устроить клапан, чтобы можно было в случае надобности выбрасывать вещи без большой потери воздуха.

— Как у Жюля Верна в «Путешествии на Луну»?

Но Кейвор не читал фантастических романов.

— Начинаю понимать, — сказал я. — И вы могли бы влезть туда и закрыть люк, пока еще кейворит теплый; а как только он остынет, он преодолеет силу тяготения, и вы полетите?

— По касательной.

— Вы полетите по прямой линии. — Я вдруг остановился. — Однако что может помешать вам навсегда улететь по прямой линии, в космическое пространство? — спросил я. — Вы не можете быть уверены, что попадете куда-нибудь, а если и попадете, то как вернуться назад?

— Я только что думал об этом, — сказал Кейвор, — это-то я и подразумевал, когда воскликнул: «Победа!» Внутреннюю стеклянную оболочку шара можно устроить непроницаемой для воздуха и, за исключением люка, сплошной; стальную же оболочку сделать составной из отдельных сегментов, так что каждый сегмент может передвигаться, как у свертывающейся шторы. Ими нетрудно будет управлять при помощи пружин и подтягивать их или распускать посредством электричества, пропускаемого через платиновую проволоку в стекло. Все это уже детали. Вы видите, что за исключением пружин и роликов внешняя кейворитная оболочка тара будет состоять из окон или штор, — называйте их как хотите. Вот когда все эти окна или шторы будут закрыты, то никакой свет, никакая теплота, никакое притяжение или лучистая энергия не в состоянии будут проникнуть внутрь шара, и он полетит через пространство по прямой линии, как вы говорите. Но откройте окно, вообразите, что одно из окон открыто! Тогда всякое тяготеющее тело, которое случайно встретится на пути, притянет нас.

Я сидел, стараясь разобраться.

— Вы понимаете? — спросил он.

— Да, понимаю.

— Фактически мы сможем лавировать в пространстве как угодно, поддаваясь притяжению то одного, то другого тела.

— Да. Это совершенно ясно. Только…

— Что?

— Только я не совсем понимаю, зачем нам все это. Это ведь только прыжок с Земли и обратно.

— Конечно. Можно, например, слетать на Луну.

— Но если мы попадем туда, что мы там увидим?

— Посмотрим… По новейшим данным науки…

— Есть ли там воздух?

— Может быть, и есть.

— Отличная идея, — сказал я, — но не чересчур ли смелый замысел? Луна! Я предпочел бы сначала слетать куда-нибудь поближе.

— Но это невозможно: нам помешает воздух.

— Почему бы не применить вашу идею о пружинных заслонках, заслонках из кейворита в крепких стальных ящиках, для поднимания тяжестей?

— Ничего не выйдет, — упорствовал Кейвор. — В конце концов путешествие в космическое пространство не более опасно, чем какая-нибудь полярная экспедиция. Отправляются же люди к полюсу!

— Только не дельцы. Кроме того, им хорошо платят за полярные экспедиции. И если там случится несчастье, им посылают помощь. А тут!.. Лететь неизвестно куда и неизвестно ради чего…

— Хотя бы ради разведки космоса.

— Да, пожалуй… и потом можно будет написать книгу…

— Я не сомневаюсь, что там есть минералы, — заметил Кейвор.

— Какие же?

— Сера, различные руды, может быть, золото, возможно, даже новые элементы.

— Да, но стоимость перевозки… — возразил я. — Нет, вы непрактичный человек. Ведь до Луны четверть миллиона миль!

— Мне кажется, перевозка любой тяжести обойдется недорого, если запаковать ее в ящик из кейворита.

— Об этом я не подумал.

— Перевозка за счет продавца, не так ли?

— Мы не ограничимся одной Луной.

— Что вы хотите сказать?

— Есть еще Марс: прозрачная атмосфера, новая обстановка, восхитительное чувство легкости. Неплохо бы слетать и туда.

— А воздух на Марсе есть?

— Конечно.

— Вы, кажется, намерены устроить там санаторий. Кстати, какое расстояние до Марса?

— Пока, кажется, двести миллионов миль, — беспечно ответил Кейвор, — и лететь нужно близко к Солнцу.

У меня опять разыгралась фантазия.

— Во всяком случае, — сказал я, — это звучит заманчиво. Все-таки путешествие…

Передо мной открывались невероятные возможности. Я вдруг ясно увидел, как по всей солнечной системе курсируют суда из кейворита и тары «люкс». Патент на изобретение, закрепленный на всех планетах. Я вспомнил старинную испанскую монополию на американское золото. И ведь речь идет не об одной планете, а обо всех сразу! Я пристально посмотрел на румяное лицо Кейвора, и воображение мое точно запрыгало и заплясало. Я встал, зашагал по комнате и дал волю своему языку:

— Я, кажется, начинаю понимать. — Переход от сомнения к энтузиазму совершился в одно мгновение. — Это восхитительно! Грандиозно! Мне и во сне такое не снилось!

Лед моего благоразумия был сломлен, и теперь фантазия Кейвора не знала удержу. Он тоже вскочил и забегал по комнате, он тоже махал руками и кричал. Мы были точно одержимые. Да мы и были одержимые.

— Мы все устроим, — сказал он в ответ на какое-то мое возражение, — все устроим. Сегодня же вечером начнем вычерчивать литейные формы.

— Мы начнем сейчас нее, — возразил я, и мы поспешили в лабораторию, чтобы приняться за работу.

Всю эту ночь я, как ребенок, витал в сказочном мире. Утренняя заря застала нас обоих за работой при электрическом свете: мы забыли его погасить. Эти чертежи стоят у меня перед глазами до сих пор. Я сводил и раскрашивал их, а Кейвор чертил; чертежи были грязные, сделанные наспех, но удивительно точные. Мы сделали в ту ночь чертежи стальных заслонок и рам, план стеклянного шара был изготовлен в неделю. Мы прекратили наши послеобеденные беседы и вообще изменили весь распорядок жизни. Мы работали беспрерывно, а спали и ели только тогда, когда уже валились с ног от голода или усталости. Наш энтузиазм заразил и наших троих помощников, хоть они и не знали, для какой цели предназначался шар. В те дни один из них, Гиббс, словно разучился нормально ходить и бегал повсюду, даже по комнате, какой-то мелкой рысцой.