Дикая магия - Уэллс Энгус. Страница 67

— Их… их обет, — медленно проговорил Каландрилл, — это совсем другое дело. Катя родом из страны Вану, и подобные обязательства накладывают на неё обычаи Вану. Ты из Кандахара, я из Лиссе. Над нами не довлеют подобные обычаи.

— И все же мне кажется, что так будет лучше, — настаивала Ценнайра.

— Возможно, — согласился он и ухмыльнулся, — но я не из Вану и не из Куан-на'Фора, и я вовсе не уверен, что смогу сдержать такой обет.

— Ты думаешь, мне будет легко? — спросила она, отвечая улыбкой на улыбку. — Для меня это будет очень трудно.

Сейчас Каландрилл походил на ребёнка, у которого отобрали любимую игрушку; Ценнайра не сдержалась и рассмеялась. Обхватив его лицо ладонями, она быстро поцеловала его, но тут же отстранилась, чтобы он не успел прижать её к себе, а то они вновь повалятся на кровать, и тогда им ничего уже не скрыть от товарищей.

— Послушай, — сказала она, держа его на расстоянии вытянутых рук, — давай остановимся на этом, по крайней мере до Памур-тенга. А после поговорим ещё раз, хорошо?

Он несколько мгновений смотрел на неё, потом со вздохом кивнул.

— До Памур-тенга… Там мы остановимся на день или два, на ночь или две…

В глазах его был вопрос; она кивнула и произнесла:

— Если обещаешь сохранить это в тайне, то да, приходи ко мне, я всегда тебе рада.

— А если все же гиджанам удастся убедить Брахта? — спросил Каландрилл.

— Тогда все прекрасно.

— А если все же и они его не убедят? — настаивал он. — Что тогда?

— Тогда мы примем обет, — ответила Ценнайра, — до Анвар-тенга.

Каландрилл нахмурился, потемнел лицом, но в следующее мгновение улыбнулся и сказал:

— Где нас ждут вазирь-нарумасу, кои с благословения богов вернут тебе сердце, и тогда никто не сможет возражать.

Ценнайра томно улыбнулась и едва слышно ответила:

— Если будет на то воля богов. Я молюсь об этом.

— Я тоже, — заявил он густым басом. Потом быстро протянул руки, взял её за ладони, не дав возможности отступить, и, придвинув к себе, с серьёзным лицом произнёс:

— И если будет суждено нам довести до конца наше дело и доставить «Заветную книгу» в Вану, где она будет уничтожена, я прошу тебя, получишь ты назад сердце или нет: будь моей женой.

Бывшая профессия научила Ценнайру краснеть, когда в этом появлялась необходимость, но сейчас она покраснела, даже не успев подумать.

— Ты хочешь на мне жениться? — спросила она. — Несмотря на то, что знаешь про меня?

— Да! — воскликнул Каландрилл с искренностью, звеневшей в его голосе. — Так каков будет твой ответ?

— Для меня это будет честью, — прошептала Ценнайра.

— Нет, — возразил он, — честью это будет для меня.

— Да будет так, я отдаю тебе сердце.

Они едва не рассмеялись, потому что все, что до сих пор их разделяло, осталось позади и казалось теперь мелочным. Они нежно поцеловались, но, почувствовав, как страсть овладевает Каландриллом, Ценнайра взяла себя в руки и отстранилась.

цеТ( не сейчас, не надо, — едва переводя дыхание, казала она. — Мы дали обет до Памур-тенга. Иди, а то мы разоблачим себя.

^не будет нелегко, — заявил он, и она кивнула:

мН е тоже, — и мягко подтолкнула его к двери.

Каландрилл чуть задержался и внимательно посмотрел на неё, словно хотел навеки запомнить её черты. Он коснулся её щеки, и она на мгновение прижала его ладонь, наслаждаясь теплом мозолистой руки, но в следующее мгновение отступила и жестом попросила его идти.

Он вздохнул и послушно кивнул, толкнул дверь и вышел в проход.

Здесь стоял полумрак, потому что лампы не было, а света, проникавшего в коридор через единственное окно в дальнем его конце, не хватало: солнце едва-едва всплыло над восточным горизонтом. Из комнат снизу до его ушей долетали разные звуки, но в коридоре никого не было, и он направился к своей опочивальне. И уже дошёл до двери, когда из противоположной опочивальни вышел Очен.

Вазирь был одет по-походному. В полумраке коридора лицо его белело смутным пятном, но Каландриллу показалось, что колдун улыбается. Когда же Очен подошёл поближе, подняв руку в приветствии или благословении, Каландрилл в этом уже не сомневался.

— Надеюсь, — пробормотал колдун с лёгкой усмешкой в голосе, — ты провёл приятную ночь.

— Истинно, — кивнул Каландрилл и замолчал, не зная, что сказать.

Он был в замешательстве, опасаясь, что Очен начнёт журить его.

— Ценнайра тоже?

— Да.

Очен понимающе улыбнулся.

— То, что происходит между тобой и ею, касается только тебя и её, более никого. Я дам тебе благословение, если ты его ищешь, и совет, если ты его хочешь.

— Мне нужно и то, и другое, — признался Каландрилл.

— Считай, что благословение моё ты уже получил, — сказал Очен, — от всего сердца. Что же до совета, то… я думаю, тебе лучше не рассказывать об этом товарищам.

— Мы так и договорились, — пояснил Каландрилл. — По крайней мере мы сохраним все в тайне до Памур-тенга. Что случится после, будет зависеть от того, что скажут гиджаны, и от того, поверят ли в их слова Брахт и Катя.

— Мудрое решение, — заметил колдун.

Каландрилл благодарно кивнул, помолчал и добавил:

— Мы говорили о том, что нужно вернуть Ценнайре сердце, забрав его в Нхур-Джабале. Возможно ли подобное?

— Она этого желает? — спросил Очен.

— Да, — подтвердил Каландрилл, — спроси её, и она скажет тебе то же.

— Отлично. — Вазирь расплылся в улыбке, но тут же посерьёзнел и сказал: — Подобное возможно, но необходима мощная магия. И это опасно. Один я не в силах этого сделать, однако с помощью вазирь-нарумасу… Да, думаю, они помогут.

— Тогда прошу тебя обратиться к ним с моей просьбой, когда мы доберёмся до Анвар-тенга, — сказал Каландрилл.

Очен помолчал, размышляя.

— Да, конечно, — наконец согласился он, хотя и с некоторой опаской.

Каландрилл нахмурился:

— Ты сомневаешься? Они могут отказать?

— Я не утверждаю, что они откажут, — ответил маг, — но я не могу говорить за них. А то, чего просишь ты, дело трудное и опасное.

Страх вдруг обуял сердце Каландрилла. Слова Очена показались ему двусмысленными.

— Мне это не нравится, — буркнул он. — Скажи проще.

Однако ответ колдуна и вовсе обескуражил его.

— Я не могу предсказывать будущее, как гиджаны, — уклончиво, как показалось Каландриллу, произнёс Очен. — Но и не утверждаю, что это невозможно. Я только говорю, что не знаю.

— Значит, ты все же сомневаешься?

Старец развёл руками, показывая, что ничего не ведает и ни в чем не уверен.

— Я бы предложил тебе забыть об этом, пока мы не добрались до Анвар-тенга, — сказал он.

Каландриллу хотелось расспросить его и дальше, ибо неуверенность и сомнение, прозвучавшие в голосе Очена беспокоили его. Но постоялый двор начал шевелиться' и Очен опередил его, сказав, что лучше вернуться к себе, иначе, если его увидят одетым в коридоре в этот час, тайна его перестанет быть тайной. Каландрилл с большой неохотой согласился, толкнул дверь и, уже уходя, попросил у колдуна разрешения вновь вернуться к этой теме в пути.

— Как пожелаешь, — согласился Очен.

И Каландриллу пришлось удовольствоваться ожиданием.

Юноша вошёл к себе, закрыл дверь и подготовил к отъезду оставшееся снаряжение. Лишь в последний момент он сообразил снять простыни и раскидать подушки так, чтобы создавалось впечатление, будто ночь он провёл у себя, а не у Ценнайры. Воспоминания заставили его томно улыбнуться. «Дера, — вздохнув, пробормотал он, — если ты даруешь Брахту и Кате понимание, я навеки твой должник».

В этот момент в дверь постучали, и керниец спросил:

— Ты ещё спишь?

— Нет, — отозвался Каландрилл, — входи.

Брахт с перекидными мешками через плечо вошёл в комнату, внимательно посмотрел на Каландрилла и ухмыльнулся.

— Ахрд, да ты сегодня спал? У тебя вид ночной птички.

— Почти совсем не спал, — правдиво ответил Каландрилл.