Темная магия - Уэллс Энгус. Страница 49

Ноги ее не доставали до стремян, и она с трудом удерживалась в седле.

— Возьмись за луку и ничего не бойся, — посоветовала ей Катя.

Старуха подчинилась, обнажив редкие желтые зубы в благодарной улыбке. Катя взяла лошадь под уздцы и пошла вперед. Каландрилл и Брахт следовали за ней. Странное они, видимо, представляли собой зрелище.

Они спустились с холма, и скоро старуха показала им, где надо свернуть. Меж двумя холмиками журчал ручей, с которого они спугнули цаплю, и та с недовольным криком поднялась в небо на мощных крыльях. Местность здесь была болотистой. Копыта лошадей, хлюпая, уходили во влажный от дождя мох. Каландрилл не понимал, как можно поселиться в столь тоскливом месте. Видимо, у старухи просто нет выбора, решил он. Глядя на раскачивающуюся в седле Катиного мерина старую женщину, похожую на игрушку, он представил себе ее жалкую жизнь. Летом, возможно, здесь повеселее, однако сейчас, под унылым, серым небом над головой и завывающим ветром, было более чем неуютно. Но бросить старуху на дороге они не могли. То, что он сказал Брахту, шло от сердца: не может уповать на помощь тот, кто не помогает нуждающемуся в ней.

Когда они прошли по узкой тропинке между холмами, перед ними открылось нечто наподобие луга с вонючим, окруженным почерневшим камышом болотцем посередине. В топь впадала худосочная речушка, стекавшая с близлежащего холма, за которым местность снова опускалась, а потом опять поднималась. Почва здесь стала тверже и под ногами перестало хлюпать. Ветер, не встречая преграды, дул сильнее и резче и пах солью и вонючими болотными испарениями. Горизонт исчез за низко нависшей тучей, с неба посыпал косой дождь. Где же ее жилище? — думал Каландрилл, не представляя, как можно жить на этой тоскливой пустоши.

Наконец там, где избитый ветром ракитник вздымал из мокрого дерна перепутанные сучья к небу, он увидел нечто похожее на дорогу.

Она была узкой и походила на дно чаши со стенами из крутых холмов, окружавших ее со всех сторон. Промеж сине-голубых камней бил источник чистой воды, которая узким ручейком текла, извиваясь, среди травы. Рядом с источником стояла покосившаяся хижина, слепленная из подручного материала: планки, доски, сучья, камни, оставшиеся, видимо, от предыдущего строения, давно прекратившего свое существование. Покрыта она была камышом. Чуть поодаль стояло столь же ветхое сооружение — видимо, амбар. Они остановились, Катя помогла старухе слезть с лошади, а Брахт снял вязанку. Из лачуги показалась черная кошка, которая подозрительно осмотрела их желтыми глазами и, прошипев, бросилась через луг, словно что-то ее напугало.

— Ужинать отправилась, — пояснила старуха. — Я вам тоже предложу ужин.

— Мы не хотим тебя утруждать, — с улыбкой отказался Каландрилл, подумав даже о том, чтобы поделиться с ней содержимым их переметных сумок.

— Да и задерживаться нам ни к чему, — мягко добавил Брахт. — Нам еще далеко.

— Грядет гроза, — заметила старуха и поманила их кривым пальцем. — Идемте.

Брахт с улыбкой отрицательно покачал головой и подхватил удила, собираясь вскочить на лошадь. Но Каландрилл, удивляясь самому себе, не последовал, его примеру, а спросил:

— А зачем тебе камыш, добрая женщина?

— Вон, — старуха махнула рукой в сторону полуразвалившегося амбара, — отведите туда лошадей.

— Нам нельзя задерживаться, — сказал Брахт. — Мы сложим тебе камыш и отправимся в путь.

— Это в грозу-то? — Старуха обнажила желтые зубы в некрасивой улыбке. — В грозу вам далеко не уйти, воин.

Словно в подтверждение ее слов, над головой у них громыхнуло, и молния вонзила в землю острые изогнутые щупальца. Дождь усилился, по источнику забарабанили тяжелые капли. За первым последовал второй раскат, словно чья-то огромная рука била в натянутую бледную кожу неба, как в барабан. Каландрилл утер лицо и взялся за охапку камыша с одной стороны, а Брахт — с другой, и они оттащили ее к амбару.

Внутри было до странности сухо. Крыша, хотя и была латаная-перелатаная, хорошо сдерживала дождь, заливший все вокруг. На полу из векового камня была рассыпана чистая сухая солома, проржавевшие ясли были полны сладко пахнущего сена, в поилках стояла прозрачная вода. Каландрилл перехватил удивленный взгляд Брахта и нахмурился.

— Что-то здесь не так, — пробормотал он.

— Истинно. — Брахт пнул ногой вязанку камыша. — Мы с тобой вдвоем с трудом подняли это, а старуха тащила на себе.

— Да и тут, — Каландрилл обвел рукой амбар, — чисто и сухо. Солома и вода… словно она ждет гостей.

Керниец кивнул, с обеспокоенным видом поигрывая пальцами на эфесе меча.

— Очень уж все это похоже на колдовство, — пробормотал он. — А что, если она гарпия и специально нас сюда заманила?

— Не думаю. — Каландрилл покачал головой. Странно, но он был в этом убежден. — Я ей верю.

Брахт с сомнением посмотрел на него и сказал:

— Как бы то ни было, надо торопиться.

И опять Каландрилл с ним не согласился, хотя и не понимал почему, но все же направился за кернийцем к открытой двери. И остановился: небо потемнело от грозы и разрывалось на части под натиском молний. Катя вела к ним трех лошадей. Лицо у нее было мокрым от дождя и сосредоточенным, как и прежде, но уже не столь хмурым. Словно избавившись от ностальгии, она пыталась разобраться в себе. Каландрилл отошел в сторону, пропуская ее с лошадьми в амбар.

— Пожалуй, — медленно произнесла она, явно неуверенная в том, что говорит, и в том, что ее к этому побудило, — стоит воспользоваться приглашением.

— Истинно. — Каландрилл кивнул, принимая поводья гнедого. — При такой грозе…

— Мы можем ехать вперед, — прервал его Брахт. — Не сахарные, не растаем…

Он замолчал и покачал головой, словно забыл, что хотел сказать. Затем удивленно наморщил лоб, и в глазах его появилось беспокойство.

— Брахт опасается, что она гарпия или болотная колдунья и заманивает нас в свое логово, — пояснил Каландрилл.

— Старая женщина предлагает нам крышу, — сказала Катя, ослабляя подпруги. — Она просто одинокая старая женщина.

Брахт с сомнением посмотрел на девушку.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Мне так кажется, — ответила Катя и сняла седло. — Я ей верю.

Она принялась обтирать мерина. Ливень усилился. Он лупил по крыше мириадами сильных пальцев, но ни одна капелька не просочилась через кровлю внутрь амбара. Гром яростно перекатывался по небу, словно невиданный дикий зверь. Молнии озаряли их лица, серебря Катины волосы. Каландрилл ослабил упряжь гнедого.

— Я этого не понимаю, — сказал Брахт, стараясь перекричать гром. — Вы что, околдованы?

Впервые за последние дни Катя рассмеялась, откидывая голову и глядя на кернийца поверх лошади.

— А чего здесь понимать? — спросила она. — Как далеко мы уедем при такой грозе? Да по такой дороге? Околдованы? Ничего подобного! Просто я предпочитаю переждать грозу под крышей и поесть.

— Все равно нам скоро разбивать бивак, — поддержал ее Каландрилл. — Так почему не здесь? Где у нас по крайней мере есть крыша над головой?

— Я… — Брахт покачал головой и пожал плечами. — Ну ладно, будь по-вашему.

Каландрилл не знал, что заставило кернийца согласиться: то ли желание угодить Кате, то ли и он уверовал в старуху. Он улыбнулся, когда Брахт снял с жеребца седло и принялся чистить блестящую шкуру животного так, словно старался заглушить свои сомнения.

Позаботившись о лошадях, они набросили поверх голов накидки и бегом под проливным дождем побежали к лачуге, в покосившихся окнах которой уже горел свет. В единственной комнате хижины было сухо и тепло и пахло травами. В каменном очаге горел огонь, над пламенем висел почерневший котелок. Старуха сидела подле очага и мешала уголья. При их появлении она кивнула и улыбнулась, махнув рукой в сторону грубых стульев, расставленных вокруг неустойчивого стола, на котором уже стоял глиняный кувшин и четыре чашки. Кошка, сидевшая у ног старухи, на мгновение оторвалась от своего туалета и лениво посмотрела на троицу. Морда у нее была в крови.