Темная магия - Уэллс Энгус. Страница 6

— Молчать! — вновь рявкнул Гурналь. — Имей уважение — или будешь наказана.

Узница все так же насмешливо ухмыльнулась и сказала:

— А ведь когда-то ты был со мною ласков, Гурналь.

— Она лжет, — запротестовал тюремщик. — У нее язык что помело.

Аномиус поднял руку, приказывая ему замолчать.

— Это не имеет значения, — заявил он, задумчиво разглядывая женщину. — Тебя зовут Ценнайра?

— Истинно, — ответила она, глядя ему в глаза. — А тебя?

— Аномиус, — рассеянно представился он. — За какие же прегрешения оказалась ты здесь, Ценнайра?

Взгляд ее на мгновение затуманился, но она тут же пожала плечами.

— Тебе уже все про меня рассказали, я в этом не сомневаюсь. Попытайся я убедить тебя в невиновности, в том, что пала жертвой недоброжелателей своих, ты сочтешь меня лгуньей. Так вот: меня обвиняют в убийстве любовника.

Аномиус задумчиво кивнул и обошел ее вокруг, словно крестьянин, приценивающийся к телке на рынке. Одобрительно хмыкнув, он — сказал:

— Она мне подходит.

— Для чего? — Самоуверенность Ценнайры растаяла под оценивающим взглядом колдуна. — Ты хочешь использовать меня?

— Не так, как ты думаешь, — произнес Аномиус с улыбкой, но ее это не успокоило. — Я вытащу тебя из темницы. Ты согласна?

— Зачем я тебе нужна? — Она отступила на шаг, поближе к Гурналю, словно в его лапах ей было спокойнее. — Какой от меня прок колдуну?

— Немалый, я надеюсь, — отвечал лысый ведун. — Но я объясню тебе все позже. Сейчас же я хочу знать, пойдешь ты со мной или нет? Я обещаю тебе ванну, и благовония, и одеяния, более подобающие твоей красоте, а также отменные яства и тонкое вино. Я предлагаю тебе свободу, то есть конец твоему заключению. Ты согласна?

Ценнайра, заинтригованная, медленно склонила голову. Аномиус, в ее присутствии выглядевший самым последним из гномов, галантно предложил ей руку, и она, хотя и боязливо, приняла ее.

— Как мне это оформить, господа? — поинтересовался Гурналь.

— Эта женщина переходит к нам, тюремщик, — успокоил его Ликандер. — Если кто спросит, скажешь, что отдана она магу Аномиусу, дабы сослужить службу тирану.

Гурналь согласно хмыкнул, и колдуны, обступив Аномиуса и Ценнайру, направились вон из темницы.

Из чрева Нхур-Джабаля они поднялись в цитадель. Одетые в черное мужчины окружали женщину как живая изгородь, скрывая ее от глаз человеческих и сохраняя в тайне цель, для которой избрал ее Аномиус.

Они провели их к покоям Аномиуса и остановились у двери.

— Пришлите слуг с горячей водой и всем, что нужно женщине, — приказал Аномиус. — Одеяния аристократов Кандахара, украшения, яства.

— И самого тонкого вина? — насмешливо и даже язвительно поинтересовался Ценобар.

— И вина тоже. — спокойно подтвердил Аномиус. — И оставьте нас, ибо далее мне ваши услуги не понадобятся.

Ликандер кивнул, и остальные последовали его примеру — никто не жаждал присутствовать при жутком действе. Аномиус распахнул дверь и галантно предложил Ценнайре пройти в покои. Она взглянула на наблюдавших за ней мужчин и нервно облизала губы. С мгновение поколебавшись, она ступила внутрь. Аномиус закрыл дверь.

Она вновь заговорила вызывающе:

— Так, значит, меня ждут «ванна, и благовония, и все, что нужно женщине, и одеяния аристократов Кандахара, украшения, яства?» — с вызовом начала она, пытаясь скрыть трепет. — Но с какой целью? Ты ведь не намерен возлечь со мной?

— Ты меня цитируешь? — Аномиус одобрительно усмехнулся. — У тебя хорошая память.

— Я куртизанка, — пояснила она горделиво. — — Когда-то не было мне равных. А куртизанке без хорошей памяти — никуда. А то еще перепутаешь имена любовников. Истинно, у меня хорошая память.

— Тем лучше, — довольно потер руки Аномиус. — Ты из Нхур-Джабаля?

— Я родилась в Харасуле, — пояснила она, — и какое-то время работала там, но потом перебралась сюда. Я повторяю свой вопрос; ты взял меня в наложницы?

Он хитро усмехнулся и обвел рукой покои.

— Не достаточно ли тебе того, что ты свободна? Что можешь наслаждаться комфортом?

Ценнайра медленно обернулась, осматривая палату. Даже в глазах того, кто не видел никогда вонючей камеры, покои были роскошными. Плиты неброского мрамора скрывали под собой стены; из высоких, не задернутых шелковыми занавесками окон открывался вид на город; пышные мягкие кресла стояли перед невысоким очагом, в котором горел огонь. Пол согревал огромный узорчатый шерстяной ковер; по центру стоял стол и два высоких стула, а на столе поблескивала серебряная ваза с фруктами в сахаре. Аномиус распахнул двери в спальню и ванную комнату. Ценнайра утвердительно кивнула.

— Согласна, это приятная альтернатива. Но надолго ли? Остаюсь ли я приговоренной к смерти?

— Теперь ты под моим покровительством, — заявил Аномиус, не кривя душой. — Ежели исполнишь волю мою, с палачами тирана ты не встретишься.

Ценнайра задумчиво разглядывала колдуна, и настороженность стала уступать место любопытству.

— Но ведь я здесь не для того, чтобы согревать тебе постель? Ты сам сказал. Зачем же я тебе?

В дверь постучали, и Аномиусу не пришлось изворачиваться. Слуги и служанки внесли в покои горячую воду, мыло и благовония, одежды и украшения. Разложив все перед Ценнайрой, они встали в стороне, дожидаясь распоряжений. Аномиус отпустил их и кивнул в сторону ванной комнаты.

— Тебя дожидается ванна. Ты ведь жаждешь смыть с себя тюремную сажу? Поговорим потом.

Ценнайра кивнула и вошла в дымящуюся комнату. Аномиус зашел следом. Она небрежно и кокетливо сбросила с себя грязные одеяния, инстинктивно соблазняя его. Аномиус с удовольствием отметил, что тело у нее роскошнее, чем он себе представлял. Тонкая и стройная фигура, длинные ноги и округлые бедра. Аномиус не нашел ни одного изъяна и, не уготовь он ее для другой цели, сам бы воспылал желанием. Ценнайра очарует кого угодно, довольно подумал он и крякнул от удовольствия. Все складывается замечательно. Она красива и неглупа, у нее прекрасная память, а к превратностям судьбы она относится с насмешкой и вызовом. Да, ты сделал хороший выбор, похвалил он себя.

Женщина медленно, со вздохом опустилась в ванну, и длинные волосы ее расплылись по поверхности воды. Наслаждаясь теплой водой и благовониями, она словно и не замечала присутствия колдуна. Полежав с закрытыми глазами, она встала и намылилась с головы до ног, по-прежнему не обращая внимания на Аномиуса. Из-под слоя черной грязи проступила смуглая блестящая кожа.

Наконец она выбралась из ванны и стала втирать в себя благовонные масла, а затем вытерла волосы полотенцем.

— А щетки? Расчески? — спросила она, поворачиваясь к Аномиусу.

— В спальных покоях, — пояснил он, и Ценнайра улыбнулась, словно уличая его в похоти.

Обнаженная, она прошла мимо, ритмично покачивая бедрами, и уселась подле туалетного столика с зеркалом, где все уже было готово. Аномиус остановился у двери, и Ценнайра, с едва заметной улыбкой взглянув на его отражение в зеркале, взяла щетку и принялась медленно расчесывать длинные роскошные волосы.

— Ты очень хороша, — пробормотал он, подходя ближе. — Ты можешь разбить сердце любого мужчины.

— И сколько их уже разбито, — согласилась она, все еще улыбаясь. — Как насчет тебя?

— Я колдун, — произнес он так, словно этим все было сказано.

— А что, у колдунов нет сердца? — поинтересовалась она. — Разве под черными робами они не такие же мужчины, как и все?

— Мужчины, верно. Только предназначение у них . более высокое, — пояснил он.

Она кокетливо надула губки и откинула волосы так, что грудь ее соблазнительно качнулась. Не сводя глаз с его отражения в зеркале, она спросила:

— Что может быть выше искусства любви?

Аномиус пожал плечами и ответил вопросом на вопрос:

— Что ты скажешь о власти?

Выражение лица Ценнайры на мгновение изменилось, длинные ресницы прикрыли глаза, словно что-то скрывая. В следующий миг она дернула головой, и волосы взметнулись вокруг ее лица и плеч.