Кошмары Аиста Марабу - Уэлш Ирвин. Страница 51

ГЛУБЖЕ

– Было бы здорово, если бы ты мог меня слышать, Рой, но что толку выдавать желаемое за действительное. Кстати, доктор Гросс сказал, что ты действительно проявляешь высокую степень осознанности, какую он раньше не наблюдал; он даже надеется, что ты когда-нибудь выкарабкаешься. Однако я бы на твоем месте особо на это не рассчитывала.

МНЕ НАДО СКРЫТЬСЯ

– Вот что я тебе скажу, Рой, даже если ты меня слышишь, ты до сих пор не понял, как я тебя ненавижу, насколько ты мне отвратителен. И я вряд ли смогу это выразить. Ты, наверно, даже не представляешь, насколько вы изменили мою жизнь; вы могли бы разрушить ее, если бы я поддалась вам. Я никогда не стану прежней, Рой. Мужчины и секс… это больше не для меня. Я кое-что испробовала на этом пути, Рой. Я такая как есть и ненавижу вас, за то, что вы со мной сделали; это глубокое, осознанное чувство. Чего бы мне больше всего хотелось, так это чтобы ты пришел в себя и объяснил мне, как нужно было меня ненавидеть, чтобы сотворить со мной такое. Что на тебя нашло? В чем проблема, еб твою, ты, овощ тоскливый, ублюдок звероподобный? Рой, за что ты меня так ненавидел?

Да нет же… Я хотел тебя… Я хотел, чтобы мы…

ЭТОМУ НЕТ ОПРАВДАНИЯ

НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ

ЭТО ВСЕ ЛЕКСО… ЛЕКСО… ЭТО ОН СУКА ВСЕ ЗАМУТИЛ Я-ТО ДАЖЕ ПАЛЬЦЕМ ТЕБЯ НЕ ТРОНУЛ ПОКА ОНИ НЕ ДОЕБАЛИСЬ Я СЕЛ НА ИЗМЕНУ ПРИССАЛ ЛЕКСО ОН ЖЕ ПИЗДЕЦ УБИЙЦА

Не стою за ценой –

Я ведь дважды живу.

ГЛУБЖЕ

ГЛУБЖЕ

ГЛУБЖЕ

на этот раз мне удалось скрыться… и Доусон, прыгая на месте, припадочно орет, как он не хочет умирать, и потому мы проламываем гнилые половицы и бежим через какие-то катакомбы. – Обождите меня! – хрипит запыхавшийся Доусон, услышав крики преследующих нас Марабу.

Я все бегу и бегу, до тех пока не вижу ни зги – ни впереди, ни вокруг. Потом у меня вроде как отказывают легкие, и я вырубаюсь. Меня посещает приятное видение, будто мы с Дори вдвоем, танцуем в клубе, и прет нас как следует, я чувствую музыку всем нутром, чувствую волны энергии, ничем не сдерживаемую радость… Я просыпаюсь, и лицо Сэнди принимает отчетливые очертания. Ветер поднял пыль, и оттого мне режет в глазах и в горле. В руках у Сэнди ружье – помповый двуствольный дробовик.

– Надо идти, Рой, – говорит он. Я легко встаю, и мы бежим к коттеджу, виднеющемуся в отдалении.

– Надо прикончить эту тварь, Сэнди, мы так близки к этому, хуйнем – решим все проблемы-я поднимаюсь –Так близко к поверхности-Полнейший упадок сил, Рой, во всем я винила только себя. Целый год мое состояние было ничем не лучше твоего – я была ходячим трупом.

ХУЛИ ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ КРОМЕ МЕНЯ И СЭНДИ ЗДЕСЬ НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ НИКОГО

20. Полиэтиленовый пакет как средство избавления

И в Манчестере я не смог от этого скрыться. Кошмары, представьте себе, хуже всего были кошмары, в которых ко мне приходили аисты Марабу. С чего бы это? Кто знает. Хрен поймешь, но это были именно аисты Марабу. Я видел их в Южной Африке, в парке Крюгера – единственном месте Республики, где их можно наблюдать в естественных условиях. Один Марабу забил фламинго – это было ужасно. Когда я увидел, как он держит в своем клюве голову фламинго, оторванную прямо с шеей, меня чуть не вытошнило. Красивой птицей фламинго не назовешь; этим глупым, уродливым созданиям просто посчастливилось быть обладателями красивого оперения. Вглядитесь в лицо фламинго, и что вы увидите?

Увидите красивую пти

Увидите

Кровь фламинго, ее кровь. Ее кровь на мне.

Нет. Крови не было.

Только моя кровь. Моя кровь

когда он сделал это со мной в

городе зол-отые слова он вольет тебе в ухо,

Но его ложь не скроет того, чего ты боишься,

Потому, что золотая девочка знает, когда он поцеловал ее,

Это был поцелуй смерти

Мистера Золотой палец.

Милая девочка, берегись его сердца из золота,

Это холодное сердце.

Я ПОЧТИ ЧТО ОЧНУЛСЯ, МАТЬ ВАШУ, ЕЩЕ ЧУТЬ-ЧУТЬ, И Я ОТКРОЮ ГЛАЗА…

Нет.

Ни за что. Это мой дом. Мое убежище, как и Манчестер.

Манчестер стал моим убежищем. Я спрятался от всех в своей квартире в Анкоатс, только на работу и выходил. Занимался я тем, что смотрел видео; кроме того, я снова стал читать, и не только по работе, типа «информационные технологии» или «разработка программного обеспечения», но и книги по политике и тому подобное, избегая, однако, изданий о природе и орнитологии. А так, вообще, я читал все подряд: кучу книг про Африку, империализм и апартеид. Я хотел вернуться в Южную Африку, но не в современную Республику, а в ту, которую я себе представлял. Но было поздно – белых выебков уже поперли. Вот и все мои занятия в Манчестере: я читал и был предельно замкнут.

Потом появилась она.

Я видел ее на работе, и даже знал ее имя. Она работала в пенсионном отделе, и звали ее Дороти. У нее для каждого была улыбка, да такая, что невозможно было не улыбнуться в ответ: не тупая безликая улыбочка вежливости, а настоящая, привлекающая улыбка, вызывающая реакцию. Так улыбаются люди, уверенные в том, что в каждом можно найти добро, и они обязательно его находят.

Это случилось, когда меня буквально в принудительном порядке заставили явиться на офисную вечеринку. Заставила одна корова средних лет, командирша, которой нравилось устраивать жизнь всех и каждого. В местах, где я работал, таких попадалось немало. Они считают себя дружелюбными и убеждают в этом окружающих, а на самом деле просто маньячат от неуемного желания манипулировать окружающими. Так как я был новичком, или, скорее, относительно новым сотрудником, она настояла на моем присутствии: так я, мол, смогу поближе познакомиться с коллективом. Меньше всего я хотел знакомиться с кем бы то ни было. Не знаю почему, но я пришел; возможно, я был настолько подавлен, что у меня не хватило силы воли отказать или придумать оправдание, которое мне пришлось бы представить в понедельник. И это я – Рой Стрэнг. Топ-бой. Ха-ха-ха.

В общем это была еще одна куча дерьма, в которую мне предстояло окунуться. Я взял себе «Беке», сел и, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, стал время от времени поддерживать светскую болтовню. Мои собеседники без напряжения беседовали со мной требуемые приличиями пару минут, после чего удалялись, решив, что можно найти компанию поинтереснее. Складывалось впечатление, будто на голове у меня бейсболка с неоновой мерцающей надписью: ЗАТРАХАН.

Потом подошла Дороти и села рядом. Она улыбнулась, и я невольно улыбнулся в ответ; в груди у меня что-то отомкнуло, и я почувствовал облегчение.

– Встречаемся мы довольно часто, пришло время познакомиться. Я – Дороти из Пенсионного отдела. О черт, звучит так, будто я древняя старуха. На самом деле я Дороти из Уоррингтона. Ненавижу, когда меня спрашивают: «Чем вы занимаетесь?», сами-то они постоянно нудят о работе. Чем я занимаюсь? Я ем, сплю, писаю, какаю, занимаюсь сексом, вписываюсь, потом выписываюсь, хожу в клубы, этим, блин, и занимаюсь. Прости, меня уже понесло. Как тебя зовут?

– Э… Рой.

Дороти была симпатичной девушкой с приятным лицом и короткими светлыми волосами; достаточно симпатичной, чтобы назвать ее скорее пухленькой, чем толстой. Пьяной она не была, но что-то ее подпирало.