Порно - Уэлш Ирвин. Страница 81

— Я тут много думал… — говорит он настойчиво.

— Обо мне? О нас?

— Да, конечно. О том, что ты сказала…

Я не могу вспомнить, что я такого сказала. Какое глупое обещание я ему дала. Мне от него кое-что нужно, причем прямо сейчас.

— Слушай, что на тебе надето, боксерские трусы или плавки?

— Что ты имеешь в виду? — поскуливает он. — Что это за вопрос? Я на работе!

— А ты что, белье на работу не надеваешь?

— Да, но…

— А ты не хочешь узнать, что надето на мне? Долгая пауза в трубке, потом протяжное:

— Что-о…

Я почти чувствую его горячее дыхание у себя над ухом. Бедняжка. Мужики, они все такие… суки. Вот оно, это слово. Они называют нас суками, но это только проекция, потому что они все знают, что это в точности то, что они собой представляют, это их природа: слюнявая, возбужденная, лишенная чувства собственного достоинства свора псов. Неудивительно, что собак называют лучшими друзьями человека.

— Это не сексуальное дамское белье, это выцветшие, застиранные хлопковые трусики с парочкой дырок и протершейся резинкой. Это все из-за того, что я — бедная студентка. Я бедная, потому что ты не даешь мне распечатку с именами клиентов вашего филиала с номерами счетов. У меня нет их пин-кодов, я не собираюсь никого обкрадывать. Я просто хочу передать эту информацию одной маркетинговой компании. Они платят мне пятьдесят центов за имя. А это уже пять сотен за тысячу имен.

— В нашем отделении более трех тысяч клиентов…

— Милый, это же пятнадцать сотен, я отдам все долги. И моя благодарность к тебе будет просто неизмеримой. Уж я придумаю, как тебя отблагодарить.

— Но если меня поймают… — Он медленно выдыхает. Постоянные мучения Алана опровергают всеобщее убеждение, что счастье — в неведении.

— Да никто тебя не поймает, — говорю я, — ведь ты такой предусмотрительный.

— Давай встретимся завтра, в шесть. Я принесу списки.

— Ты просто ангел. А сейчас я должна бежать, у меня жаркое на плите стоит. До завтра, милый!

Я отключаюсь и иду на кухню — к плите. Диана выглядывает из-за горы своих книг на столе.

— Проблемы с мужчинами?

— Да никаких с ними проблем, с бедными маленькими пупсиками, — отвечаю я покровительственным тоном. — Ну, просто вообще никаких проблем. — Я качаю бедрами и глажу рукой промежность. — Власть влагалища безгранична.

— Да-а, — говорит Диана, постукивая ручкой по зубам. — Это самое грустное, что я обнаружила в процессе своих исследований. Все эти девушки, с которыми я говорила, у них есть вся полнота этой власти — сисек, задницы и влагалища, — но они слишком задешево себя продают. Они фактически отдаются за так. Вот в чем трагедия жизни, девочка моя, — говорит она, как бы мне в предостережение.

Звонит городской телефон с автоответчиком, и я даже не сразу соображаю, кто это.

— Привет, Никки, мне Рэб дал твой номер. Я хотел извиниться за то, что вот так вот исчез вчера. Это было невежливо, да… просто так получилось… — И тут я понимаю, что это Марк Рентой, и беру трубку.

— Да ладно, Марк, не волнуйся. Забей. — Я давлюсь смехом, а Диана насмешливо смотрит на меня. — Мы вроде как догадались. Ты ведь упоминал это карри. Так какие у тебя планы?

— Прямо сейчас? Никаких. Парень, у которого я остановился, ушел гулять со своей девушкой, а я сижу и смотрю ящик.

— Весь такой одинокий?

— Ага. А ты что делаешь? Выпить не хочешь?

Я не уверена, что хочу, и я не уверена, что мне нравится Марк.

— Ну, у меня не то настроение, чтобы тащиться в паб, но ты можешь зайти к нам выпить стаканчик вина и покурить травки, если хочешь, — говорю я ему. Нет, он не мой тип, но он много знает о Саймоне, который точно мой тип.

Так что примерно через час Марк появляется у нас, и я удивлена, если не сказать ошарашена, тем, что, оказывается, они с Дианой знают друг друга, причем очень давно. Мир тесен, а Эдинбург — большая деревня. Так что мы посидели, курнули травки, и я все пыталась перевести разговор на Саймона, но очень скоро мне стало понятно, что Марк и Диана поглощены друг другом. Я чувствую себя совершенно лишней. В конце концов он предлагает пойти в «Беннетт» или в «Аи Би».

— Ага, давай, — говорит Диана. Это странно, она никогда так вот запросто не бросает работу, а ведь она собиралась сегодня вечером еще поработать со своей диссертацией.

— А мне что-то не хочется никуда идти, — говорю я, смеясь. — Я думала, что ты тоже сегодня настроена поработать.

— Да никуда она не убежит, эта работы. — Диана улыбается, но зубы у нее стиснуты. Когда Марк отлучается в туалет, я корчу ей рожу.

— Что? — спрашивает она с бледной улыбкой.

Я изображаю руками рьяную еблю. Диана томно закатывает глаза, но при этом она ухмыляется. Он возвращается, и они уходят.

51. Афера № 18748

Рентой так и не сунулся в честный порт Лейт. В общем-то его можно понять. Он даже не говорит, где остановился, хотя я знаю, что его родители сейчас живут где-то за городом.

Никки рассказывает, что по квартире практически искры летали — между Рентоном и ее соседкой Дианой. Он явно нацеливался покататься на ней в тот же вечер. Я ничего не имею против нее, да и бывшие любовницы Рентона отнюдь не являют собой море лиц, как на январской распродаже на Принс-стрит. Прикинь, он всегда старался держать своих девушек подальше от меня, может, боялся, что я их отобью. Рентой всегда имел склонность к серьезным и продолжительным отношениям, иногда даже совсем по-дурацки болел любовью. Но что же это должна быть за женщина, чтобы пойти с этим рыжим?

Скрил свел меня еще с одной девчонкой, ее зовут Тина, с которой было меньше проблем, чем с первой, и я без особых хлопот получил список обладателей сезонных билетов. Она мне сказала, что втайне болеет за «Селтик». Вот что бывает, когда при найме на работу применяешь принцип равных возможностей.

Я сижу в пабе, весь из себя раздраженный, и презрительно наблюдаю за молодыми придурками у музыкального автомата. Этот Филипп что-то губы свои раскатал, я видел, как он пару раз с Бегби о чем-то шептался. Он точно думает, что он здесь самый крутой, но хотя бы когда он со мной разговаривает, то разговаривает уважительно, потому что он знает, что мы с Бегби как-то завязаны.

Сейчас Филипп вовсю забавляется, насмехается над своим длинным напарником, дурачком Кертисом с нарушением речи, и других тоже подначивает насмехаться. Кертис у них — типа козел отпущения. Они выделываются перед девчонками, которые с ними, но ловить там нечего.

— Да он же пидор, мать его, — говорит он своим кретинам, и те дергают плечами, словно у них нервный тик такой. А я смотрю на все это убожество и думаю, что вот мы точно не были такими скучными и банальными в их возрасте.

— Н-н-нет! Я н-н-не п-п-пидор! — вопит бедняга Кертис и направляется в туалет.

Филипп видит, что я за ними наблюдаю. Он поворачивается к девочкам, а потом — снова ко мне.

— Может, он и не пидор, зато он девственник. У него еще никого не было. Ты бы дала ему, Кэндис, что ли, — говорит он какой-то молоденькой шлюшке с лицом клинической идиотки.

— Иди ты в жопу, — отвечает ока, поглядывая на меня типа в смущении.

— Ах, девственность, — улыбаюсь я, — не спешите расстаться с ней, мальчики-девочки. Большинство проблем в жизни возникает тогда, когда мы теряем невинность. — Но этим тупым идиотам ирония недоступна по определению.

Так, мне надо отлить. Встаю и иду в сортир, и этот пацан Кертис, он тоже там, да, он и вправду слегка тормознутый. На самом деле само его присутствие на этой планете противоречит заявлению анархистов о том, что хороших законов нет и не может быть; например, запрет на инцест — очень даже хороший закон, иначе таких вот, как Кертис, было бы значительно больше. Он как спитой чай, и он вроде сдружился с Уродом, что, в общем, и неудивительно. Ученик Бегби и одновременно ученик Урода, взращенный под моей собственной крышей, блядь. Похоже, этот ублюдок Филипп со товарищи все время мучают Кертиса — как я мучил Урода в школе, и на реке, и на Стрелках, и на железной дороге. Странно, но мне почему-то становится стыдно, когда я вспоминаю об этом. Парень писает рядом со мной и оборачивается ко мне с идиотской улыбкой, весь такой нервный и скромный. Я небрежно опускаю взгляд и вижу это.