Эйсид Хаус - Уэлш Ирвин. Страница 47
— У меня день рождения в один день с Иэном Кертисом, Линдой Ронштадт и Тревором Хорном. Вы знаете Тревора Хорна? «Видео, убившее Радио-звезду»? «Живущие в Пластиковую Эру»? Он был одним из крупнейших поп-продюсеров восьмидесятых.
Как мог человек обломаться с подобными прогонами? Но вот я обломался, благодаря ассоциации меня с этим идиотом. Теперь они не хотят, чтобы я к ним заходил, потому что это подстрекнет Симми тоже пойти со мной, и всем докучать своим занудством. Но мне все же надо пойти туда, чтобы выбраться из этой квартиры, потому что запах кошачьего сральника всеподавляющий, все в кошачьей моче и дерьме. Это не ошибка животного, хотя ублюдок и гадит повсюду. Симми должен был с ним разобраться; кот рвал обои и занавески и диван. Но он отделывался фразами, что кошки гигиеничные существа и избавляют от мышей... Я бы лучше торчал в квартире своего старика, зависал бы лучше в парках, а они ведь даже не уволили меня, по крайней мере это хоть была работа...
— Давай же, здоровяк, ты спишь на ходу...
Я загнал два шара. Сегодня вечером я пойду и повидаю Назним, и скажу ей, что я в нее влюбился. Нет. Это будет ложью. Я только хотел заняться с ней сексом. Хватит с меня этих циничных игр, потому что она ушла, ушла, ушла, ушла, и никогда мне не написала, хотя в последний раз, когда я виделся с ней, она обнадеживающе сказала, что мы сможем продолжить с того места, где мы остановились, как только она разберется с кое-какими вещами. Сейчас уже с тех пор прошло много месяцев, и она здесь, здесь в Лондоне, и я полагаю, вот почему и я торчу здесь, как будто возможно случайно столкнуться с кем-то в Лондоне, ходя там по магазинам на Оксфорд Стрит, как ты можешь в Принни. Наверное, я мог наскочить на нее в каком-нибудь клубе, в Ministry of Sound или где-то еще, но я никогда не ходил по магазинам в Лондоне, В ЦЕНТРЕ ЛОНДОНА. Я никогда не ходил в клубы, только в пабы или ночные питейные заведения, полные алкоголиков, которых Симми характеризовал как соль земли. Для меня же они просто побитые, сломленные жизнью люди, которым нечего сказать, никакой способности проникновения в суть вещей, ничего... Я загонял черный, старый Гарри злобно хихикал, а шотландский чувак из Гринфорда сказал: «Давай, приятель, разберись с этим оранжевым мерзавцем», — и тут они с Симми вдарились в светский, нудный междусобойчик о футболе и соперничестве религий, парализовавший их крайне ограниченные умственные способности, а нам всем полагалось здесь надираться, мочиться в штаны и слушать, затаив дыхание, и только черный шар стоял между мной и унижением этого толстого боша-ублюдка.
Он спокойно позволил мне закатить его.
— Извини, здоровяк, я выиграл. Ты попал не в объявленную тобой лузу.
Старый Гарри кивнул с умным видом. Выдача напитков закончилась даже раньше, чем я успел начать протестовать. Симми никогда не выходил из Красного Льва в Гринфорде, а я ненавижу это место. Они все принимают домашние правила скаредного болтливого бармена, выходца из Глазго. Какой же подлый этот урод!
— Не задалась игра, здоровяк, не повезло тебе, — улыбнулся он, протягивая свою руку и театрально пожимая мою.
— Моральная победа достигнута, но испорчена масонским судейством, — сказал другой чувак-шотландец. — Боши все одинаковы.
— Правильно, — сказал я. — Я сваливаю.
Я сообщил, что встречаюсь с Клиффом в Леди Маргарет. Я не мог скрыть своего нетерпения. К черту Клиффа, именно Назним я хочу повидать; женщину, у которой день рождения в тот же день, что и у Барбары Диксон, Мит Лоуфа и Элвина Стардаста.
— Вот они, парни с восточного побережья. Несколько дней пробухают, и все, им хуево. Никакой внутренней силы, — засмеялся Симми. — Увидимся на квартире, здоровяк.
Я оставил его, выставляющимся при дворе потенциальных жертв рака легких, цироза печени, вызванного алкоголем удушья через рвотную ингаляцию, пожаров из-за курения в постели и бытовой поножовщины, завсегдатаев Красного Льва в Гринфорде, Мидлсекс.
Я отправился обратно домой и попытался немного почитать, но моя голова гудела, и я не мог сконцентрироваться даже на истории Мэрилин Монро.
Когда я пошел к Назним и предложил потрахаться, то получил от ворот поворот.
— Я не занимаюсь так сексом с людьми, — сказала она. — Ты мне нравишься как друг, вот и все.
Она слегка рассмеялась, затем передала мне косяк. Комната Назним вся светлая, нежно-голубая, ухоженная и женственная. Я чувствовал себя так, словно останусь тут навсегда. Я затянулся косяком.
— Ладно, хорошо, а как насчет обменяться жильем? Я останусь здесь, а ты можешь переехать в мою комнату через дорогу с Симми и Клиффом.
Это второе предложение вызвало у нее, даже если вызвало, еще меньше реакции, чем первое.
— Нет, не думаю, что это подходяще, — улыбнулась она.
И тут Назним пронизывающе посмотрела на меня и спросила:
— Ты внутренне несчастлив, не правда ли?
Ее слова ударили меня как обухом. Я всегда считал, что внутренне счастлив. Хотя может и нет.
— Я не знаю. А кто счастлив?
— Я, — ответила она. — Мне нравятся мои друзья, мне нравится моя работа, мне нравится место, где я нахожусь, и нравятся люди, с которыми я живу.
— Нет, тебе нужно любить кого-то, чтобы быть счастливой. Я вот не влюблен, — сообщил я ей.
— Я не знаю, правда ли это, — проговорила она. И тут последовало. — А ты в своем роде ум
НЕТ НЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТТТТТТТ
Мой мозг непреднамеренно заполонило громкое эхо, в моем ухе раздался звенящий шум, заглушивший ее слова.
— Извини, немного чего? — спросил я.
— Умненький. Ты думаешь, что знаешь все ответы.
Умненький. Шикарное определение Умника.
Мы дули весь день, а потом я пошел с ней и несколькими ее приятелями в Ministry of Sound. Прекрасная ночь, отличные вибрации, превосходный звук, клевое экстази, приятные люди. Весь следующий день мы отдыхали и расслаблялись. Я молился, чтобы Симми угодил в какую-нибудь дорожно-транспортную аварию. Позже тем воскресным вечером я решился держать ответ за свое отсутствие. Я не стал откладывать разборку в долгий ящик.
— Где ты шлялся, здоровяк? Наша компания недостаточно хороша для тебя? Тебе ничего не обломится от этой маленькой арабской бляди, скажу я тебе по дружбе.
Я получил от нее за несколько часов больше, чем от него за два месяца. Просто когда ты думаешь, что все пошло псу под хвост, появляется кто-то, типа Назним, и ты думаешь, что этот мир, невзирая ни на что, не так уж плох. Что касается Симми, то что же я делаю, дыша тем же протухшим воздухом, что и этот хуй?
Пришло время возвращаться обратно на дорогу. В понедельник я купил автобусный билет в один конец до Эдинбурга. Во вторник я им воспользовался. В любом случае на носу уже было Рождество. Я, возможно, вернусь сюда после Нового Года. Возможно.
6
РОЖДЕСТВО СО СЛЕПАКОМ
Насколько я могу вспомнить, наша антипатия к Слепаку булькала как в котле так долго, что она выплеснулась через край, как только мы нарушили наше общее табу по ее воплощению в жизнь. Это табу было довольно мощным. Помимо прочего, тебе ведь полагается сопереживать и, наверное, давать огромную социальную скидку человеку с таким ужасным недугом. Судьба жестока к некоторым людям; и от тебя, как от человеческого существа, ожидается получение компенсации. Случайность природы этого недуга причиняет страдание; и к такому человеку относятся с почти религиозным участием. Или, по крайней мере, должны так относиться.
Это отношение, тем не менее, управляется страхом и уверенностью в своей правоте. На первый взгляд, лицемерие людей способно проявиться в высокомерной снисходительности и великодушной доброжелательности или даже в чем-то стоящем, потому что люди извлекают большую выгоду, обращаясь с подобными Слепаку, в абсолютно такой же манере, как они обращаются со всеми остальными. Здесь присутствует и страх: наряду с самым примитивным страхом перед всемогущей силой, поражающей нас за плохое поведение, есть и более изощренный ужас. Согласно ему, мы идем на жертву, определяя подходящее поведение по отношению к индивиду в подобных обстоятельствах, и, если сходная судьба выпадет на нашу долю, то тогда мы будем ждать такого же пристойного отношения.