Дурак умер, да здравствует дурак! - Уэстлейк Дональд Эдвин. Страница 68

Когда Карен открыла дверь, я сказал:

— Во-первых, хочу еще раз попросить прощения.

— Не говори глупостей, — ответила она. — Мы обсудили это по телефону. Заходи.

И я зашел.

Убежав от Добрьяка, Райли и всей доблестной полиции, я поначалу не знал, куда мне податься. Может, братья Коппо и мафия не поверили бы, что у меня достанет тупости спрятаться в собственной квартире, но знавший меня как облупленного Райли поверит в это без труда. Будь иначе, он не поймал бы меня нынче утром.

Куда еще я мог пойти? Я не был уверен, что сумею пробраться обратно в квартиру Герти, и не знал, стоит ли мне сидеть там. Мафии было известно об этой квартире, и вполне возможно, что за ней ведется наблюдение. В жилище дяди Мэтта тоже слишком опасно, особенно после того, как там погостил Гас Рикович.

Тогда я подумал о Карен. Она сердилась на меня, и я хотел помириться, попросить прощения, наладить отношения. Однако теперь Карен явно злилась и на Райли (судя по тому, что он сказал мне в камере) и, возможно, согласится помочь мне в борьбе с ним.

Во всяком случае, позвонить стоило, и я связался с Карен по телефону из душной кабинки в набитой битком аптеке на Восьмой авеню. Когда Карен сняла трубку, я назвался и тотчас рассыпался в извинениях, но она оборвала меня на середине первой же фразы, сказав:

— Нет, ты был прав, Фред. Я рада, что ты раскрыл мне глаза. Рада.

Тем не менее, я продолжал извиняться, но Карен продолжала не желать слушать меня. Тогда я перешел к обсуждению второй причины своего звонка, и Карен сказала, что с радостью укроет меня еще раз. И вот я у нее.

— Почти уверен, что за мной не следили, — объявил я, входя в гостиную. — Вот почему я так долго добирался. Заметал следы, и все такое.

— Постигаешь науку мастерства, — с улыбкой похвалила меня Карен. Расскажи, чем ты занимался с тех пор, как ушел отсюда.

— Ой, да ты не поверишь.

Но она поверила. Поверила всему. Ее очень позабавил рассказ о добровольной отключке доктора Осбертсона. Она с округлившимися глазами слушала изложение истории профессора Килроя. Слегка содрогнулась, когда я поведал ей, как отыскал Гаса Риковича. И возмутилась не меньше моего, узнав, как со мной обращались в кутузке.

В конце моего рассказа раздался дверной звонок, и Карен пошла узнавать, кто пожаловал. Мы оба услышали грубый сердитый голос:

— Это Джек. Впусти меня.

— Нет, — ответила Карен и зашагала прочь от домофона.

Звонок принялся заливаться снова.

Я сказал:

— Слушай, Карен, я, право слово, не хочу вставать между...

— Не волнуйтесь, Джон Элден, — ответила она, садясь рядом со мной на диван. Когда раздался третий звонок, Карен спросила:

— Итак, чем займемся сегодня вечером?