Лазутчик в цветнике - Уэстлейк Дональд Эдвин. Страница 12

7

Нашим взорам открылась длинная, как кишка, комната, старая и ветхая, но залитая ярким сиянием ламп дневного света, повешенных тут, должно быть, совсем недавно. В комнате стояли ряды стульев, как в кинотеатре, а перед ними, в дальнем конце, было возвышение для ораторов. На этом помосте стоял древний деревянный письменный стол, а за ним — еще один ряд стульев вдоль стены. Справа от возвышения торчал шест с поникшим американским флагом, а слева, для симметрии, висело еще какое-то желто-коричневое полотнище. Стены украшали ряды пыльных фотографий в рамках и под стеклом. На них были запечатлены группы людей в пестрой одежде военного образца, похожей на униформу каких-нибудь сухопутных мореплавателей.

Хотя сидячих мест в комнате хватило бы человек на сто, тут едва набралось с дюжину гостей обоего пола, и все они сбились в кучку вокруг возвышения. Держась за руки, мы с Анджелой прошагали по центральному проходу. Чем ближе мы подбирались к этой горстке людей, тем печальнее казался нам их облик. Каждый из них был окутан каким-то голубым искристым ореолом безумия, как будто мы по ошибке попали на сборище сумасшедших ученых, посвященное началу нового геофизического года. В каком-то смысле так оно и было.

При нашем приближении от группы отделился Мортимер Юстэли, сияя самой средиземноморской из всех своих улыбок. Он протянул мне холеную руку и воскликнул:

— Рэксфорд, Рэксфорд! Как я рад, что вы смогли выбраться. А эта очаровательная дама?

Если бы зачатие осуществлялось посредством взглядов, Анджеле сейчас совсем не помешала бы пилюля (хотя и вряд ли помогло бы).

— Мой секретарь, — ответил я. — Мисс Анджела Тен…

Ой! Мысленно выругав себя, я довольно убедительно закашлялся и сказал:

— Прошу прощения. Там такой дождь. Мисс Анджела Тенн.

И добавил, обращаясь к Анджеле:

— Это мистер Юстэли.

— Мисс Тенн, — промурлыкал он и пожал ей руку так, что я, будь моя воля, арестовал бы его за это.

Улыбка Анджелы показалась мне несколько вымученной, а голос на удивление слабым.

— Как поживаете? — осведомилась она и выдернула руку из его клешни.

Юстэли с видимой неохотой снова повернулся ко мне.

— Ждем еще одного-двух человек, — сообщил он. — А потом сразу займемся делом.

— Хорошо, — ответил я.

Тут к нам подошла маленькая тощая негритянка зловещего вида, в черном платье, черной шляпке, украшенной фальшивыми бриллиантами и длинным черным пером. Она ухватила Юстэли за рукав и заявила:

— Юстэли, вы не сказали мне, что здесь будут жиды.

Голос ее напоминал скрип тормозящего поезда подземки, а выглядела негритянка как злобная родственница какого-нибудь пациента из клиники доктора Сеуса.

Юстэли улыбнулся ей как продавец энциклопедий и сказал:

— О, мы это обсудим в ходе заседания, мисс Баба. А вот вам приятные собеседники, мистер Юджин Рэксфорд и мисс Анджела Тенн из Союза борьбы за гражданскую независимость. — Повернувшись к нам, он добавил: — Позвольте представить вам миссис Элли Баба из Всеарабского общества мировой свободы. Очаровательная дама.

И, вновь обратившись к очаровательной даме, заключил:

— Оставляю вас в надежных руках.

С этими словами он, будто капелька ртути, выскользнул из наших объятий и оставил нас втроем.

Миссис Баба подозрительно оглядела нас. Наверное, искала признаки принадлежности к семитским народам. Потом она спросила:

— Что у вас за группировка?

— Прошу прощения? Что вы сказали?

— Какой у вас бзик? — пояснила она. — За что вы боретесь?

— Ах! Мы против границ, — ответил я. — За полную свободу передвижения, — и повернулся к Анджеле. — Или, может, за неограниченную? Как это называется?

— Вонючие идеалисты, — с горечью произнесла миссис Баба. — Все беды от вас и вам подобных. Это вы отвлекаете людей от истинно высоких задач!

— О, — сказал я. — Вот как?

— Прекрасная речь, нечего сказать, — заявила она. — А теперь возьмите нас, ВОМС. Мы — объединение людей дела, у нас есть программа. Мы способны предложить решение.

— О, вот как? — повторил я, а потом добавил: — И что же это за решение?

— Мы хотим, — свирепо возвестила Баба, — чтобы Насер и арабы вышвырнули жидов из Израиля и передали эти земли так называемым американским неграм. Уж такую-то малость они могут для нас сделать! — И она с жаром пробормотала: — Вонючие работорговцы!

— Евреи? — удивился я, невольно почувствовав любопытство.

— Нет, не евреи! — рявкнула Баба. — Арабы. Это они заправляли работорговлей. Или вы ни черта не знаете?

— Знаю, но очень мало, — признался я.

— Идеалисты! — воскликнула она и поджала губы. Послышалось настырное «бац! бац! бац!», и сквозь общий гомон прорвался голос Юстэли:

— Соратники! Пожалуйста, займите свои места. Давайте начнем.

Миссис Баба развернулась на каблуках и потопала прочь, даже не попрощавшись. Я взглянул на Анджелу, которая во все глаза смотрела на меня, и мы прижались друг к дружке в поисках толики тепла и хоть какого-то здравомыслия.

Безумцы-ученые вокруг нас рассаживались по своим местам, главным образом в первом и во втором рядах. По взаимному согласию мы с Анджелой сели в четвертом ряду, поближе к проходу.

Когда все устроились, Юстэли стал перед возвышением и хитровато улыбнулся, будто профессор, задумавший без предупреждения учинить своим ученикам контрольную работу.

— Добрый вечер, дамы и господа! — воскликнул он. — Добро пожаловать на учредительное собрание Лиги новых начинаний!

Он умолк, одарил нас сияющей улыбкой и продолжал:

— Надеюсь, вы одобрите предложенное мною название. Новые начинания — вот истинная цель каждого из нас, не правда ли? Новые начинания, которые мы сможем предпринять лишь после того, как покончим со старыми порядками.

И в выражении его лица, и в голосе сквозила некая угроза, когда он произносил эти слова. Затем Юстэли так же зловеще добавил:,

— Полагаю, все присутствующие в этом зале убеждены, что уничтожение старого порядка — самая животрепещущая задача современности.

Послышался одобрительный гомон, как в зоопарке во время кормежки. Улыбающийся Юстэли возвышался над нами и, когда урчание стихло, похоже, не испытал ни малейшего страха. Видать, знал, что его не съедят.

— А теперь, наверное, пришло время познакомиться, — предложил он, беря со стола лист бумаги. — Я буду выкликать имена, а вы, пожалуйста, вставайте и кратко рассказывайте нам о возглавляемых вами группах, — и добавил, буквально источая своей улыбкой доброту: — Никаких речей, пожалуйста, мы несколько ограничены во времени. Одно-два коротких предложения, и все. Так, позвольте-ка… — он заглянул в свой список. — Начнем с мистера и миссис Фред Уэлп, представляющих сепаратистское движение квартиросъемщиков!

В первом ряду сидели довольно миловидные мужчина и женщина средних лет, склонные к полноте. Они поднялись и повернулись к нам лицом. Если вы когда-нибудь смотрели дневные телепередачи, то наверняка видели мистера и миссис Фред Уэлп. Девушка несет по проходу микрофон, а публика в студии хихикает, видя себя на экранах мониторов. Миссис и мистер Фред Уэлп обычно сидят возле прохода, слева, в средних рядах. Зная, что они никогда не скажут того, чего от них не ждут, ведущий останавливается и спрашивает: «Давно ли вы женаты, друзья?» — «Восемнадцать лет», — отвечает миссис Уэлп, улыбаясь и заливаясь румянцем. Мистер Уэлп тоже улыбается, и вид у него очень гордый.

И что эта супружеская чета делает на учредительном собрании террористов? После чудовища у дверей и арсенала в гардеробе я ожидал увидеть по меньшей мере сборище борисов карловых, а не двух подписчиков «Субботних вечерних известий». (Поскольку всем нам от рождения присущ параноидальный синдром, я вдруг начал подозревать, что это и впрямь розыгрыш, и участь всеобщего посмешища уготована именно мне. Я настороженно огляделся, думая, что кто-нибудь уже хихикает, прикрыв рот рукой, но потом, по зрелом размышлении, длившемся чуть больше десятой доли секунды, решил, что вряд ли Анджела, Мюррей, ФБР и еще десятка полтора незнакомых людей стали бы предпринимать такие усилия только ради того, чтобы поржать надо мной. Нет, должно быть, эти мистер и миссис Уэлп — все-таки настоящие террористы.)