Плата за страх - Уэстлейк Дональд Эдвин. Страница 17

Гости собрались без четверти семь и мы вшестером сели за стол в гостиной, самой прохладной комнате в доме. За окном все еще палило солнце, никак не желая заходить. В гостиной, напротив, царил полумрак, создавая странное ощущение нереальности происходящего.

Халмер Фасе остался с нами ужинать, и у них с Биллом возникла оживленная беседа по поводу каких-то электронных премудростей, из которой выяснилось, что Билл возится у себя в комнате с самодельным фонографом, который собирает из найденных где попало деталей. За время этого ужина Билл поведал Халмеру больше, чем мне, наверное, за целый год, и я с болью осознал, до какой степени нуждаюсь в общении с собственным сыном. Я завидовал тому, с какой легкостью Халмер общается с Биллом, знал, что зависть моя до абсурда нелепа, и все равно ничего не мог с собой поделать.

После ужина мы с Халмером перешли в гостиную и завязали неловкий разговор. Мы оба не знали, как друг к другу относиться, поэтому беседовали очень сдержанно и на самые безобидные темы — о погоде, дорогах и бейсболе, — о чем угодно, только не о том, из-за чего мы и оказались вместе. По мере прибытия остальных Халмер представлял их мне, и к нашей скованной беседе присоединялся очередной участник. Когда Кейт, помыв посуду, составила нам компанию, разговор стал чуть более непринужденным, но все еще велся, как говорится, вокруг да около.

Ральф Пэдберри, прибывший первым, чем-то разительно напоминал своего покойного брата, и в то же время резко от него отличался. Джордж Пэдберри отрастил длинные патлы, отпустил пушистые усы и щеголял в свитере с широким воротом, в то время как Ральф Пэдберри предпочел ничем не выдающуюся внешность типичного городского клерка, с приглаженными волосами, чисто выбритым лицом, недорогим строгим костюмом, рубашкой и галстуком, с очками в роговой оправе. Ему только портфеля в руках не хватало.

И еще он казался неестественно бледным из-за странной голубизны вокруг глаз — следствия недавно перенесенного шока. И дня не прошло, как он лишился брата, и это не могло не оставить отпечаток на его лице.

Следующей появилась девушка по имени Вики Оппенгейм. Низенькая и пухленькая, она была одета во все черное — свитер, юбка, чулки, туфли — и, должно быть, умирала от жары, но не показывала этого. Ее длинные черные волосы, собранные на затылке эластичной лентой, свободно падали на плечи. Она была довольно симпатичной и очень непосредственной. На ее лице, несомненно, обычно всегда сияла радостная улыбка, которую она теперь, ввиду серьезности момента, без особого успеха пыталась подавить.

— Господи, — вырвалось у нее после того, как Халмер нас познакомил. — Не знаю, что и сказать. Ей-богу.

Кейт пришла мне на помощь, обратившись к девушке:

— Мы все не знаем, что сказать, Вики. Присаживайся. Последним явился парень по имени Эйб Селкин, тощий, напряженный, с горящими глазами, жиденькой бороденкой, сообразительный и энергичный — пожалуй, даже слишком. Он окинул комнату быстрым и цепким взглядом и поинтересовался:

— Военный совет?

— Только не нападения, — возразил я, — а обороны. Он понимающе кивнул, на долю секунды задержал на мне взгляд и спросил:

— А вы — во главе?

— Но не в том смысле, как тебе это представляется, — ответил я. — Я здесь не затем, чтобы поставить перед вами боевую задачу. Мне нужно от вас, ребята, чтобы вы выложили мне всю информацию, а я уж начну действовать на свой страх и риск.

— Эта война и наша тоже, — возразил Селкин. — Можете полностью на нас положиться.

— Дойдет и до этого, — солгал я. — Пока что мне нужно узнать как можно больше. Займи-ка место вон там, рядом с Халмером.

— Хорошо.

Я уселся на свой привычный стул и начал:

— Признаюсь, что сделал все, чтобы держаться от этого дела подальше. А значит, даже не читал, что пишут в газетах. Мне почти ничего не известно, поэтому извините, если мои вопросы покажутся вам глупыми. Например, как звали ту убитую девушку, я даже этого не знаю.

Наступило молчание, каждый, видимо, ожидал, что на мой вопрос ответит кто-нибудь другой, пока наконец не заговорила Кейт.

— Ее звали Айрин Боулз, Митч.

— Айрин Боулз. — Я успел вооружиться записной книжкой, куда и занес это имя. Потом я обратился к Халмеру:

— Каким образом она была связана с вами?

Он слегка ухмыльнулся и покачал головой.

— Никаким, — ответил он.

— Никаким? А кто же она была такая?

— Потаскуха, — сказал он. — Из верхнего города. Эйб Селкин уточнил:

— Газеты пишут, что она была проституткой.

— Где она жила?

Мне ответил Халмер, продолжавший ухмыляться:

— В Гарлеме.

— И никто из вас ее раньше не видел?

Они все покачали головами, а Кейт объяснила:

— В газетах пишут, что она обычно промышляла в центре. Я спросил:

— Ее встреча с Терри Вилфордом могла быть связана с тем, чем она занималась?

— Исключено, — ответил Эйб Селкин. Вики Оппенгейм, широко раскрыв невинные глаза, добавила:

— Терри Вилфорд никогда бы не стал выкладывать за это деньги: ему и так хватало, мистер Тобин.

— Хорошо, — сказал я. — А если это была чисто дружеская встреча? Может, он как-нибудь познакомился с ней на другой почве?

Мне ответил Халмер:

— Терри ее и знать не знал. Она сидела на игле и, если не промышляла на Бродвее, то торчала у себя в доме, в Гарлеме, накачанная по уши.

— Это точно? — усомнился я. — Кейт, газеты сообщали, что она наркоманка? Она кивнула:

— Доказано, что в момент гибели находилась под воздействием наркотиков.

— Ладно. — Я оглядел всех по очереди. — На следующий вопрос мне нужна только правда. Никуда дальше этой комнаты она не уйдет.

— Мы знаем, — сказал Эйб Селкин.

— Терри Вилфорд был наркоманом? Селкин покачал головой:

— Вот уж нет.

— А из вас кто-нибудь этим балуется?

— Мы не настолько глупы, — ответил Селкин. Халмер добавил:

— Никто из нас наркотики не употребляет, мистер Тобин, это точно.

— А Джордж Пэдберри не баловался?

Его брат, Ральф Пэдберри, до этой минуты тихо сидевший на стуле и, казалось, слишком отрешенный, чтобы участвовать в разговоре, вдруг выпрямился и гневно воскликнул: