Приключение — что надо! - Уэстлейк Дональд Эдвин. Страница 16

— Наверное, он подкупает официантку, — предположил Фелдспэн. — Они тут все берут взятки.

— А зачем подкупать-то?

Фелдспэн подался вперед. Три «гибсона» на голодный желудок сделали свое дело.

— Чтобы она отравила нас, — прошептал он.

— Джерри, прошу тебя!

Валери покончила с креветками и читала книгу, промышленники обсуждали шины. Лемьюел нервно впился зубами в утку и принялся есть тонкие крылышки целиком.

— Он жрет кости, — сказал Фелдспэн.

— Перестань смотреть на него, Джерри.

— Он похож на Мейера Лански.

— Нет. Мейеру Лански сто лет.

— Но не всегда же ему было сто. Помнишь, в «Крестном отце»? Они выглядят почти как обычные люди, но у них мертвые глаза. Потому что души черные.

Вдруг Валери оторвалась от книги и покраснела. Она вспомнила, где видела Лемьюела.

Он бросил взгляд через плечо и увидел, что девушка смотрит прямо на него.

«Она узнала меня!» — подумал он, сгорбившись и закрывая лицо рукой и плечом. Он принялся неистово работать челюстями, чтобы побыстрее проглотить ужин и убраться вон.

— Он жрет, как животное, — сказал Фелдспэн.

— Джерри, пожалуйста, перестань разглядывать его и займись своими креветками.

«Может, она не уверена, что это я, — размышлял Лемьюел. — И если удастся убраться отсюда…» Он схватил жирными пальцами свой бокал и отхлебнул половину.

Воспоминания были мучительны. Валери в тот раз выпила лишку и оседлала своего любимого конька: древности. Разумеется, их сохранность — важная задача, но все же Валери принимала это слишком близко к сердцу и знала, что надоедает собеседникам, особенно на вечеринках. И тогда, в Нью-Йорке, этот человек ушел от нее. Бедняга! Вероятно, он решил, что она обвиняет его в краже древних сокровищ! «Ой, — подумала она, — только бы он меня не узнал!»

— Мисс, можно мне еще один «гибсон»? — спросил Фелдспэн у проходившей официантки.

— Разумеется, сэр.

— Джерри, ты с ума сошел?

Перед Валери поставили цыпленка. Она втянула голову в плечи и принялась за еду, надеясь, что мужчина напротив слишком занят своим журналом, чтобы узнать ее.

Лемьюел взмахнул салфеткой.

— Счет, пожалуйста.

— А десерт? У нас есть мороженое, творожники…

— Нет, спасибо, счет.

— Прекрасные тропические фрукты…

— Нет, счет.

— Кофе…

— Счет!

— Разумеется, сэр.

— Алан, дай мне ключ от номера.

— Зачем?

— Меня сейчас вырвет.

— Джерри, ты просто слишком все переживаешь.

Лемьюел смотрел, как один из торговцев наркотиками покидает ресторан. Второй остался на месте. «Это хитрость, — подумал он. — Теперь один у меня в тылу». Воображение нарисовало ему картину того, что произойдет, когда он откроет дверь своего номера. И почему он не попросил счет раньше?

Официантка принесла Фелдспэну «гибсон» и посмотрела на пустой стул.

— Я же знаю, что эта штука не помогает, — заметила она.

— Ничего, оставьте, — ответил Уитчер. — Не пропадет.

— Ваш друг вернется?

— Не думаю.

Официантка взяла тарелку с креветками.

— Может быть, сложить их в пакетик?

— Господи, не надо.

«Нельзя возвращаться в номер, — думал Лемьюел. — По крайней мере, в одиночку. Надо сказать, что у меня барахлит кондиционер, и потребовать, чтобы коридорный пошел со мной. Если там никого, я просто запрусь до утра и не высуну носа из комнаты, пока Гэлуэй не придет за мной. А вообще зря я с ним связался».

Уитчер следил за шагавшим мимо Лемьюелом. Он заметил угрюмо стиснутые челюсти гангстера. Скорее всего, он что-то . заподозрил. Вероятно, и на другой стул пересел, давая им понять, чтобы они не лезли в его дела. Разумеется, они и не полезут. А завтра сядут на самолет и улетят отсюда.

Покидая зал, Лемьюел чувствовал спиной жгучий взгляд Уитчера.

Валери заказала на десерт тропические фрукты.

Уитчер знал, что Фелдспэн уже отрубился наверху, и неторопливо потягивал «гибсон». Наконец он попросил счет, расплатился и ушел.

— Благодарю вас, — сказала Валери официантке. — Обед был превосходный.

ВОСХОД СОЛНЦА

Солнце поднялось. Инносент Сент-Майкл вышел из дома в чем мать родила, улыбнулся, потянулся и плюхнулся в бассейн. Десять гребков под водой, передышка, еще десять гребков. Солнце все выше, небо из серого сделалось цвета слоновой кости, потом — бледно-голубым. Дом Сент-Майкла начал пробуждаться.

Это был большой дом. Трехэтажный, широкий, белокаменный, с колоннами. Он стоял на холме фасадом на север, отчего бассейн весь день был залит солнцем. В доме жили жена Инносента Франческа и четыре дочери — Элизабет, Маргарет, Кэтрин и Патриция, оголтелые феминистки, осуждавшие своего отца за все, что он делал и чего не делал. Что ж, он сам мечтал о респектабельности, а неприязнь детей, очевидно, и была той ценой, которую приходится платить.

Кроме них, в доме жили трое служанок. Одна из них вышла на улицу, положила возле бассейна чистое полотенце и халат и, сказав проплывающему мимо телу: «Доброе утро, сэр», вновь скрылась в доме.

Инносент с аппетитом поел под испепеляющими взглядами Маргарет и Патриции, затем надел белую сорочку с широким воротом и брюки, чмокнул маленькую толстуху Франческу, весело сказал что-то угрюмой Кэтрин и зашагал, насвистывая, к своей машине. Дом стоял на полпути между Бельмопаном на западе и Белиз-Сити на востоке. Сегодня утром Инносент свернул на восток.

По дороге он в третий раз прослушал запись, особенно ту ее часть, где Кэрби говорил, что купил землю, чтобы вложить деньги. «Тут очень хорошо пасти скот, как видите», — это было дословным повторением того, что сказал Сент-Майкл, когда продавал Кэрби участок. А какой еще землей владел Кэрби? Никакой. Значит, об этом наделе и идет речь.

Но, с другой стороны, это невозможно. Инносент прекрасно знал, что там есть и чего нет. И уж храма майя там точно не было. Да и такого места, как Лава Шкир Ит, тоже нет. Инносент мог поспрашивать через друзей у горных индейцев, но они почти наверняка не найдут ничего подобного. Просто Кэрби придумал какое-то экзотическое название, свою собственную Шангрила.

Следовательно, Кэрби нашел сохранившийся храм на купленном у Инносента участке, хотя Инносент изучил этот участок до последнего дюйма. Это — первая возможность.

Вторая заключалась в том, что Кэрби, сев где-то в джунглях, чтобы забрать груз марихуаны, отыскал доселе неизвестный храм майя и солгал своим покупателям, выдав чужую землю за свою.

Была и третья возможность: Кэрби и два педика вели какую-то хитрую игру, и целью этой игры, вероятно, был он, Инносент. Или кто-то другой. В таком случае они просто бродили где-нибудь в кустах и читали по писаному. Иными словами, никакого храма не было. Это, кстати, объясняет и причины появления записи.

Из всех этих трех вариантов наиболее вероятным казался второй, хотя и третий вполне соответствовал характеру и натуре Кэрби. Что касается первого варианта, в него Инносент просто не верил. Но если он и есть истина, то возникает новая сложность — Валери Грин. Допустим, просто допустим, что Инносент Сент-Майкл когда-то, сам того не ведая, владел храмом майя. Допустим далее, что Инносент в неведении продал участок Кэрби Гэлуэю, который сумел разглядеть то, чего не заметил сам Инносент. Тогда Кэрби, разумеется, вел там предварительные раскопки, коль скоро стела с ягуаром и тесаные камни валялись на виду. Если верить этой проклятой записи.

Итак, когда Валери, девушка, несомненно, честная, квалифицированный археолог (и красотка, хотя это уже другая история), отправится сегодня на этот надел, она обязательно увидит храм майя. Это подтвердит ее теорию. Что ж, большая радость для нее. Но о храме станет известно! Кэрби больше не сможет грабить его, а он, Инносент, лишится возможности запустить лапу в этот пирог.

С другой стороны, если бы он не отправил кого-нибудь на участок Кэрби, у него не было бы возможности подтвердить или опровергнуть первый вариант. Кроме того, он уже обещал Валери помощь. Сегодня утром его шофер заедет за ней в гостиницу. Возможно, он еще успеет сорвать ее поездку, но это осложнит дело впоследствии, если вся история выплывет на свет. Кроме того, Валери — девушка упрямая и сможет добраться до участка даже без его помощи.