Мата Хари - Ваагенаар Сэм. Страница 56

Шеф Второго бюро объяснял потом то, что он так просто отпустил Мата Хари, тем, что он хотел подготовить для подозреваемой ловушку; он-де видел в ней всегда лишь «добровольную помощницу», но никак не действующую для Франции «разведчицу». Но, во всяком случае, Ладу в конце следующей их встречи 20 сентября передал ей список имен контактных лиц в оккупированной немцами Бельгии, работающих на Францию, и он же обучил ее обращению с симпатическими чернилами. И то, и другое — очень необычно для поведения профессионального охотника за шпионами, который якобы с самого начала был убежден в правильности своих подозрений в адрес этой «шпионящей для Германии бонвианки», как он неоднократно подчеркивал впоследствии. По совету Ладу, Мата Хари должна была вначале вернуться в Гаагу, чтобы подождать новых инструкций из Второго бюро.

Последовавшие за этим месяцы стали решающими для дальнейшей судьбы реальной или самозваной «двойной шпионки». Так как Мата Хари не получила никаких конкретных шпионских заданий ни от немцев, ни от французов, она сама проявила инициативу, делая то, что она делала всегда — и с большим успехом. Она начала встречаться с известными и влиятельными мужчинами — или с теми, которых считает таковыми. Ее важнейшее новое открытие — военный атташе немецкого посольства в Мадриде майор Арнольд фон Калле, который помимо обычных дипломатических сплетен и уже известных международных слухов сообщил ей о прибытии подводных лодок и об отсылке немецких и турецких офицеров на контролируемый французами марокканский берег. Задание офицеров — спровоцировать восстание местного населения против колониальной администрации. Мата Хари считает эту информацию настолько важной, что немедленно информирует об этом Ладу. В ответ майор фон Калле узнает от Мата Хари о том, как страдает население Парижа от тягот войны и о том, что боевой дух французских войск на третьем году войны никак нельзя назвать лучшим. Начальнику немецкой разведки в нейтральной Испании эти сведения, как признала Мата Хари на процессе, обошлись в 3500 песет (около 3000 франков). Но Калле мог почерпнуть такие же знания из репортажей корреспондентов испанских газет. В это же время Мата Хари завязывает любовную аферу с военным атташе Франции полковником Жозефом Данвинем, который отвечает за французскую разведку в Испании. Его она тоже информирует о шпионских операциях фон Калле. Данвинь высоко оценил ее сведения и переслал в Париж доклад на семнадцати страницах, не раскрывая свой источник. Оба господина знают друг друга и прекрасно друг друга понимают.

Самостоятельное и решительное появление Мата Хари в Мадриде в конце осени 1916 года и факт, что она переносит информацию одновременно от постели к постели укрепляют в разведывательных кругах укоренившееся представление о ней как о «шпионящей куртизанке». Они явно замечают в этом случае воспринимаемую ими как некий симбиоз связь сексуальности и предательства. Несмотря на жалкое содержание обмениваемой информации у них в головах доминирует образ не знающей угрызений совести, отчаянной и готовой на все шпионки. Миф Мата Хари окончательно вытеснил реальную личность. При этом на задний план почти полностью отошли другие обстоятельства этих странных событий в Мадриде: присутствие другой шпионки Второго бюро в этом городе, которая в одно время с Мата Хари успешно действует в качестве двойного агента и в немецком списке значится под кодом S-32. Но в отличие от Мата Хари уроженка Лотарингии Марта Рише (она же Марта Ришар, девичья фамилия Бетенфельд) получила от Ладу официальное поручение: она искала и нашла доступ к военно-морскому атташе немецкого посольства Гансу фон Крону. Фон Крон не только информировал ее о передвижении действующих в Средиземном море немецких подводных лодок, он даже сообщил ей немецкий шифр для радиопереговоров между Берлином и Мадридом. Такой же код, который к этому времени уже был удачно вскрыт британской секретной службой, использовал майор фон Калле для своих телеграмм в Гаагу, чтобы потребовать денег и инструкции для агента Х-21. Мата Хари не догадывается, что ее постоянные просьбы к спонсорам в Нидерландах — консулу Крамеру и барону ван дер Капеллену — немедленно перевести деньги в Гаагу ее домоправительнице Анне Линтьенс, постоянно прочитываются Вторым бюро в Париже и систематически интерпретируются не в ее пользу. На ее процессе обвинитель Морне даже утверждал, что имя домоправительницы всего лишь кодовый псевдоним немецкого консула и разведчика Крамера.

Положение Мата Хари становится опаснее с каждым днем. Ее проявляемая в течение всей жизни склонность смешивать факты и фантазии, постоянно корректировать свой настоящий возраст и придумывать себе разные биографии вызывают у властей все больше подозрений. Во время недобровольной остановки в Англии — пассажирский пароход «Голландия», идущий в Амстердам, был задержан британским флотом и отведен в гавань Фалмут — английские полицейские заподозрили ее в том, что она на самом деле разыскиваемая немецкая шпионка Клара Бенедикс. Только с большим трудом после двух недель в лондонском следственном изоляторе ей с помощью голландских дипломатов удалось доказать, что она на самом деле «Миссис Зелле МакЛеод»(!). Удивленным сыщикам из Скотленд-ярда Мата Хари помимо прочего открыла, что она на самом деле французская шпионка, работающая на Ладу и его Второе бюро. На запросы Скотленд-ярда и нидерландского посольства в Лондоне Ладу дал отрицательный ответ — арестованная Мата Хари не имеет никакого отношения к возглавляемой им секретной службе. Напротив, он недвусмысленно подчеркивает, что считает эту даму немецкой шпионкой. На вежливом языке нидерландских дипломатов этот судьбоносный для Мата Хари пассаж звучит так: — (…) полученные официальными путями сообщения из Парижа дают основание предполагать, что миссис МакЛеод действительно занимается тем, что (французской) полицией рассматривается как нежелательное занятие. В первый раз Мата Хари не получила разрешения от англичан на выезд в Нидерланды, но зато она может — вероятно, с особого согласия Второго бюро — отправиться назад в Испанию. После официального дистанцирования Ладу от своей «двойной шпионки» ее дальнейшая судьба кажется предопределенной, а арест (который может произойти только на французской земле) становится лишь вопросом времени.

Нельзя не отметить, что Мата Хари постоянно игнорировала многочисленные предупреждения во время своего возвращения — в начале декабря 1916 года из Англии в Испанию, а затем 2 января 1917 года на поезде из Испании во Францию. Конечно, она не знает о содержании послания Ладу Скотленд-ярду, где он отрекается от нее, но ведь обстоятельства ее почти насильственного возвращения должны были заставить ее задуматься, как и намеки ее друзей -испанцев, что за нею повсюду следит агент Второго бюро. Полная надежд на то, что ее удачная агентурная работа в Мадриде очень впечатлила начальника французской разведки, и доверяя бесчисленным высокопоставленным французским знакомым и любовникам, всегда помогавшим ей в трудных ситуациях, Мата Хари 3 января возвратилась в Париж. Но тут она и попала в западню, из которой не было выхода. 13 февраля 1917 года она была арестована в отеле на Елисейских полях и обвинена в «шпионаже и сотрудничестве с разведкой противника», «в целях поддержки его (военных) операций». Арест «шпионящей куртизанки» сразу же стал считаться большим успехом полиции, и с политической точки зрения, он, по меньшей мере, временно, оказался очень полезным для правительства.

С зимы 1916/17 гг. военное и экономическое положение, и, в первую очередь, настроения в стране драматично ухудшились. Весной французская армия оказалась в тяжелейшем кризисе. Ни оборонительные сражения у Вердена с 1915 года с их огромными потерями, ни британские и французские наступления на Сомме не принесли желаемого существенного улучшения для французских военных перспектив. Неподготовленное наступление на Шмен-де-Дам окончилось неудачей. Командующему генералу Роберу Нивеллю не удалось прорвать немецкие оборонительные линии и избежать битвы на истощение. В связи с гигантскими потерями в апреле 1917 года начинаются мятежи в регулярных французских частях, которые быстро распространяются. Лишь отставка Нивелля в середине мая и подавление бунтов (драконовскими методами военных трибуналов) сменившим его Филиппом Петэном консолидировали ситуацию и настроение в армии. Но бурлило и мирное население. Постоянный продовольственный кризис и галопирующая инфляция привели в Париже, а затем и в других местах, к первым забастовкам в январе1917 года, которые через несколько месяцев переросли уже в целое забастовочное движение, перекинувшееся и на предприятия военной промышленности. В лагере французских правых и консервативной буржуазии распространяется мнение, что за кампанией неподчинения в армии и забастовками парижских рабочих стоит систематически направляемое иностранными агентами движение. Конспиративные предположения и фантазии получили новый толчок, как непреходящий страх перед иностранными шпионами и внутренними предателями.