Тайна черной жемчужины - Басманова Елена. Страница 51

Карл Иванович нагнулся, достал из кармана шинели лупу, внимательно осмотрел рукоять: ее покрывала чеканка, повторяющая затейливый растительный орнамент кубачинских мастеров. По характерному наклону рукояти следователь понял – и здесь действовал левша. Странным казалось это преступление не только потому, что тугаринская горничная, одетая в приличное платье, найдена убитой у квартиры ротмистра Золлоева, еще одного участника недавней встречи в стасовской квартире. Непонятным оставался мотив преступления, несомненно, иной, чем в случаях с Татьяной Зонберг и мадемуазель Ляшко: на жертве остались дешевые побрякушки – позолоченные сережки с фальшивыми камнями и пара дешевых колечек. Если не грабеж, то за что же ее убили?

В опрятной каморке привратницкой Карл Иванович самолично расспросил швейцара и дворника. Благообразный престарелый швейцар в ливрее и фуражке с золотым позументом, совершенно не гармонирующими с его простецким обликом, смятенно отвечал на вопросы следователя. Старик явно боялся, что из-за неприятного происшествия он лишится службы. Отлучался швейцар ненадолго, по своим житейским надобностям, он же и обнаружил труп, когда, справив свои дела, направился на верхние этажи – чистить бронзовые ручки квартирных дверей. Он сразу же позвал дворника, а тот уж вызвал и околоточного, и все выходы из дома перекрыли. Как и с кем убитая входила в дом, ни швейцар, ни дворник не видели. Среди гостей, приходивших к проживающим по лестнице господам, были все знакомые швейцару личности: мужчины без барышень.

По предварительным данным, полученным от своих подручных и околоточного, Вирхов понимал, что вряд ли кто-либо из благопристойных жильцов дома или их постоянных гостей окажется преступником. Хотя и исключать этого не следовало. Больше всего Вирхова сейчас интересовали положительно аттестованные ротмистр и его семейство: несмотря на суету перед их квартирой, оттуда никто не показывался. Задавать вопросы Золлоевым он собирался сам, но следовало закончить опрос швейцара и дворника.

– Итак, никаких подозрительных личностей никто из вас сегодня здесь не видел? – Он вперил свои острые светлые глазки в расстроенного швейцара.

– Да вертелся здесь один подозрительный тип... днем еще... Прогнал я его, еще и Кузьмича попросил подсобить. – Совсем сникший швейцар кивнул в сторону бородатого верзилы в фартуке, и Карл Иванович с интересом воззрился на нового свидетеля.

– Он, он-то и обтяпал черное дельце... – уверенно и без всякого смущения прогудел верзила в фартуке. – Сумасшедшие – они завсегда хитрые.

– О ком вы говорите? – Вирхов достал из кармана коробку папиросок «Тары-бары» и протянул дворнику, а затем и швейцару, знак расположения явно подкупил последнего. – Угощайтесь, друг мой, да рассказывайте по порядку.

Появление в деле сумасшедшего сулило Вирхову интересные перспективы.

– Да ходил здесь один такой высокий господин, в темном длинном пальто, – заспешил старик в ливрее, на его морщинистых щеках проступили красные пятна. – Лицо обычное, голова бритая, над правой верхней губой родинка.

– Родинка? – Вирхов напрягся. – Что он здесь делал?

– Пытался войти в дом, такими же вот папиросками меня угощал, да я не взял. – К швейцару постепенно возвращалось чувство собственного достоинства, свою службу-то он знал. – Интересовался, дома ли господин Золлоев?

– И что? Что? – торопил швейцара следователь.

– А ничего, ваше благородие, не пустил я его. И даже погнал из дома, – с гордостью признался старик и, подумав, добавил:

– Если бранить не будете, то добавлю еще кое-что.

– Не буду, не буду, продолжай, – пообещал Вирхов.

– А вот стояла у меня тут каминная кочерга в углу, так прихватил я ее и давай махать перед ним, чтоб быстрее сообразил уйти. – Швейцар приосанился.

– Ну а кочерга зачем? – спросил Вирхов. – Нельзя словами было ограничиться?

– В другом случае и ограничился бы, да уж больно опасный оказался человек.

– Опасный, говоришь? А в чем опасность-то?

– Да сам по себе вроде и не силач. – Швейцар почесал в затылке. – И на разбойника не похож. А вот карман у него оттопыривался. И я засомневался – не револьвер ли там? Но оказалось, что дело еще хуже.

– Вы меня пугаете, друг мой. – Вирхов заинтересовывался все больше и больше. – Что же может быть хуже? Динамит, что ли?

– Да что там динамит, – махнул сухонькой ручкой швейцар, – так, баловство, вреда дому от динамита не много. От крыс гораздо больше.

– От каких крыс? – опешил следователь.

– От тоих, коих в карманах носят, – досадливо выговорил разоткровенничавшийся швейцар. – Запустил бы в дом наш, считай, конец житью нормальному пришел. А зачем это мне? Дом наш на хорошем счету, чистый, ни клопов, ни крыс, ни тараканов... Вот тогда я Кузьмича и позвал.

– Тьфу ты! – сплюнул с досадой Вирхов, наконец догадавшийся, что описываемый человек ему знаком. Надежда найти преступника-дегенерата и потрафить тем самым начальнику сыска, явно мечтавшему показать международным борцам с криминалом, что и Россия не лыком шита, страна не варварская, улетучилась.

Расспрашивать швейцара и дворника, как они расправились с опасным посетителем, он не стал.

Наверняка Антон Пиляев шел по следам Сони Конфетовой. И она привела его в дом, где квартировал ротмистр Золлоев. Карл Иванович уже понял, что швейцар в данном случае не подкачал – Антона Пиляева вместе с Фунтиком поблизости было не видно. Но служебное усердие швейцара сыграло роковую роль в судьбе горничной – не прогони тот Пиляева, и девушка, возможно, осталась бы жива, да и разбойника бы уже поймали.

Отсутствовал и агент, ходивший по пятам за Соней не один день. Ходил-ходил, да не углядел – нырнула девица в Вяземскую трущобу, видимо, затерялась там. Немудрено. Давно пора снести это злачное место, зародившееся когда-то на окраине столицы, а со временем оказавшееся почти в центре города, в начале Забалканского, рядом с Сенной. Обыватели давно боятся проходить мимо зданий, флигелей, ветхих деревянных домиков трущобы, вместивших в себя и убогие квартиры, и многочисленные кладовые, и трактир, и семейные бани, и питейный дом, и постоялый двор, и десяток торговых заведений. Вирхов подозревал, что его агент сейчас именно в чайной Вяземской трущобы надеется обнаружить след упущенной им Сони...

Почему убийство произошло в доме, где снимает квартиру ротмистр великокняжеского конвоя? Случайно ли? Не лгал ли в кабинете сегодня днем он о том, что стилет с кубачинским орнаментом поддельный? Не толкал ли следствие на ложный путь? Второй раз за последние дни в делах, связанных с убийствами, фигурировал нож с характерным для дагестанских златокузнецов узором. Первым убита мадемуазель Ляшко, вторым – Соня. Вновь и вновь Карл Иванович бранил себя за то, что не установил наблюдение за всеми гостями встречи в стасовской квартире. Шлегер и Апышко связаны с предыдущими убийствами, теперь добавилось имя Золлоева. Даст ли знать о себе эта зловещая закономерность и в дальнейшем? Окажутся ли втянутыми в криминальный обвал Кайдалов и Иллионский? В отношении Кайдалова Вирхов ничего не мог предпринять – библиотекарь провалился как сквозь землю. Вполне возможно, что его труп уже плавает где-нибудь в Неве. А вот Иллионский... Если бы с ним что-то случилось, весь город давно бы уже перемалывал языками скандальную новость. Актеришка Пользуется любовью дамского общества, мнит себя российским Шекспиром. Да и сейчас, в вечерний час – следователь вынул из кармана часы на цепочке и, прищурившись, взглянул на циферблат: Четверть десятого, – верно, блистает на сцене, купается в аплодисментах, так сказать, пожинает славу... Актера необходимо взять под наблюдение – а вдруг теперь на очереди он?

Карл Иванович решил поторопить своих коллег. Ему не терпелось оформить все протоколы, отправить труп с места преступления, вернуться в свой кабинет и послать освободившихся, хотя и падающих уже с ног от усталости, людей на новое задание – в театр...

Ему оставалось только переговорить с Золлоевыми. Карл Иванович вновь поднялся на второй этаж и позвонил в дверь, около которой все еще лежал неубранный труп Сони.