Тайна черной жемчужины - Басманова Елена. Страница 65

– Нюшенька, это дочь профессора химии Муромцева, Мария Николаевна, курсистка, занимается историей. Нам надо порыться в книгах недолго.

Женщина улыбнулась, придержала сына, готового броситься к отцу, и повела ребенка в глубь коридора. Мура проследовала за библиотекарем в крохотный кабинет, наполовину заваленный бумагами и книгами.

– Мария Николаевна, – обратился беспокойно Кайдалов, даже не предлагая гостье сесть, – если вы занимаетесь историей, то примите дружеский совет – никогда и нигде не упоминайте имени Ивана Великого Готского.

– Почему? – Обескураженная Мура растерялась от неожиданного напора, с которым библиотекарь произнес свою речь.

– Где вы только набрались подобной чепухи? – неискренне возмутился библиотекарь, и саркастически добавил:

– Историческая наука не знает такого историка! Справьтесь у Карамзина или хоть у Ключевского.

– А «Посейдоновы анналы» – фальшивка? – оторопело спросила Мура.

– Если такая книга и есть, то несомненно, – угрюмо кивнул господин Кайдалов и, старательно отделяя одно слово от другого, предостерег:

– Берегите свою научную репутацию смолоду. Историки – не журналисты, падкие до дутых сенсаций. Не ищите того, чего нет и не может быть.

Мура наконец пришла в себя.

– Анемподист Феоктистович, а зачем же тогда вы охотились за этой книгой? – спросила она обиженным тоном.

– Вы меня с кем-то перепутали, Мария Николаевна. – Кайдалов отвел глаза к оконцам – Я ни за чем не охотился.

– Вы забыли! – воскликнула Мура. – У вас же провал в памяти! Я сейчас вам помогу! Вы взяли эту книгу – фолиант, оправленный в слоновую кость, с чеканными накладками по углам, в каждой – по черной жемчужине, в центре – всадник с цветком, – из рук господина Крайнева на углу Невского и Мытнинской. Книга лежала в рыжем бауле.

– Вы думаете, я это сделал? – Библиотекарь настороженно смотрел на свою юную гостью. – Но зачем?

– Затем, что эту книгу привез из Москвы ваш покойный племянник Глеб Тугарин и именно из-за нее его и убили! Из-за черных жемчугов!

Библиотекарь побледнел. Он закусил губу, в его глазах мелькнул страх:

– Нет, как хотите, вы все придумали. Я ничего не помню. Если б я ее взял, она была бы у меня.

– Не сомневаюсь, что в вашем кабинете ее нет. – Мура обвела глазами книжные залежи. – Я думаю, что вы поступили хитрее. Вы купили яблоки и засыпали ими в бауле опасный фолиант. Таким образом, внесли его в библиотеку. И где-то, в одном из многочисленных книгохранилищ, и запрятали его. В какой-нибудь известный вам одному тайник. Чтобы никто не нашел... – Она помолчала, глаза ее расширились... – Может быть, вы и с приставной лестницы упали умышленно? – выдохнула она. – Чтобы была причина сослаться на провал в памяти.

– Это ваши фантазии, милая Мария Николаевна, – через силу улыбнулся библиотекарь. – Я действительно ничего такого не помню.

– Нет, дорогой Анемподист Феоктистович. У меня есть черная жемчужина, выпавшая из оклада «Анналов», ее подарил Глеб Васильевич моей сестре Брунгильде. Жемчужина находится в ларчике, на крышке которого написано: «Метель Тугарин».

– Это вполне возможно, и мы, Кайдаловы и Тугарины, – роды древние. Это я помню.

– Но вы не могли же забыть, что книга Ивана Великого Готского – книга из потерянной библиотеки Аристотеля, завещанной Метеле Тугарину!

– А вот этого я не помню, – хмуро возразил библиотекарь.

– Вы притворяетесь! – в отчаянии вскричала Мура. – Неужели надежда найти библиотеку Аристотеля навеки пропала? Вы должны знать, где она! Я не спрашиваю, почему вы таите ее от всех – Тому, вероятно, есть причины. О ней знал покойный Глеб Васильевич! Может быть, он и хотел продать одну из книг, «Посейдоновы анналы», чтобы поправить свое материальное положение. Это-то его и сгубило! На нее-то и позарились преступники – Рафик со своей сообщницей!

Мура готова была заплакать. Она никак не могла пробить броню недоверия библиотекаря.

– Насколько мне известно от Вирхова и из газетных сообщений, – мрачно сказал Кайдалов, – преступники охотились за кипарисовым ларцом с жемчужиной, они не знали, что покойный Глеб отослал их вашей сестре.

– Но господин Кайдалов, – всплеснула руками Мура, – как же вы не понимаете! Эту версию Карлу Ивановичу Вирхову подсказала я! Только затем, чтобы он не прознал про Ивана Великого Готского! А если б я ему заявила, что фолиант у вас? И книга попала бы в руки людей, которые признают только то, что не противоречит Карамзину и Ключевскому, что согласуется с официальной историей? И как они поступили бы с трудами Ивана Готского? Уничтожили бы вредную фальшивку?

А потом добрались бы и до библиотеки Аристотеля?

Библиотекарь опустился на кушетку и закрыл лицо руками.

– Вы рекомендуете мне нигде не упоминать имени Ивана Великого Готского. Хорошо. Но почему же вас не интересует другая древняя книга, которая была у Глеба Тугарина? Ее написал Андрей Ангел Дурацын...

Библиотекарь убрал руки от лица и выжидательно уставился на неугомонную профессорскую дочку.

– Не скажете, понимаю, – вздохнула Мура, – но я и сама догадалась. Скорее всего потому, что и у вас есть такая же... Я предполагаю, что события развивались так... Андрей Ангел Дурацын, сын Аристотеля, оставил рукопись о своем угасающем роде Метеле Тугарину. Потому что Метель Тугарин тоже занимался историей .. И друг Дурацына, видя, что наступают иные времена, не только спрятал надежно библиотеку Аристотеля, но тайно набрал и отпечатал в нескольких экземплярах рукопись... На бумаге, привезенной Аристотелем. Ее было уже мало... Метель Тугарин даже не успел сделать для каждого экземпляра переплет... Сколько детей было у Метели Тугарина?

– Пять, – непроизвольно вырвалось из уст не ожидавшего такого вопроса Кайдалова.

– Ну вот, – ласково сказала Мура, – значит, было пять экземпляров книги. Понимаю, что вы не скажете мне, сохранились ли они все. Надеюсь, что это так. Но один из пяти – у вас. Думаю, в этой книге с помощью какого-нибудь шифра указано и месторасположение тайника, в котором хранится библиотека Аристотеля. Ведь Глеб побывал там и извлек оттуда «Посейдоновы анналы» .

– Ни о чем таком Глеб мне не рассказывал, – мрачно сказал библиотекарь, пряча глаза. – Вы фантазируете.

Но терзаниям Кайдалова неожиданно пришел конец: дверь в комнату открылась и на пороге появились две колоритные фигуры. Уже знакомый Муре Владимир Васильевич Стасов подталкивал невысокого дородного человека в безупречном сером сюртуке, с седоватыми волосами, стриженными коротким бобриком. На холеном смугловатом лице гостя красовались небольшие усы и аккуратная седоватая бородка, немного смягчавшие монгольские черты.

– Позвольте, дорогие друзья, представить вам господина Бадмаева, – густым басом сказал Стасов. – Вот как наш пострадавший хворает, частичная потеря памяти барышень не касается. Он не забыл Марию Николаевну, дочь профессора химии Муромцева.

Растерянный библиотекарь вскочил с кушетки и воззрился на тибетского целителя. На экзотического врача во все глаза смотрела и Мура.

– Позвольте ручку, – галантно склонился перед Мурой Бадмаев, демонстрируя изящество движений; весь он излучал энергию и скрытую внутреннюю мощь. Он приложился узкими теплыми губами к руке девушки и стремительно выпрямился. – Хорошая молодежь у нас подрастает. Красивая, умная. Вот и у меня в аптеке работает Лизочка Юзбашева, славная помощница, хваткая, вдумчивая... Помогает мне и в моем кабинете на Литейном, 16. Если возникнет надобность, милости прошу, без церемоний.

Он протянул Муре и Кайдалову визитки и продолжил:

– Журналисты меня бранят. А напрасно. У меня вылечиваются даже те, кому европейская медицина помочь не может. И если где-нибудь прочитаете, что я деру с пациентов семь шкур, – не верьте, враки это. С одного миллионщика Манташева взял за визит 25 рублей, а с других меньше, много меньше. Рабочие и крестьяне исцеляются у меня за рубль.

Он выпучил узкие темные глаза и рассмеялся: