Но Змей родится снова? - Вайнин Валерий. Страница 101
— У меня иногда такое ощущение, — прошептала Даша, — будто я школьница, десятый еще не окончила. Мне так это ощущение нравится!
Глеб поцеловал ее в макушку.
— Очень тебя понимаю.
— Еще бы не понимал, Плакса!
Ночью Дашу мучили кошмары. Она вздрагивала, кричала и отбивалась от чего-то руками. Глеб разбудил ее, успокоил и баюкал на коленях до утра. Эти кошмары его насторожили. Очень насторожили.
Утром, пока Даша отсыпалась, Глеб успел сделать гимнастику и сесть на кухне за печатную машинку. Статья о ритуалах двигалась из рук вон плохо. Изложение получалось пресным и скучным, и мысли тонули в каком-то словесном болоте. Глеб злился на себя, комкал напечатанное и швырял на пол. Затем начинал заново и опять комкал. Он предавался этому занятию с таким остервенением, что не заметил, как на кухню явилась Даша. Влажная после душа и насмешливая, она подобрала скомканные листы и принялась читать. Ненароком поймав ее за этим занятием, Глеб вскипел.
— Это еще что такое?! — Он выхватил у Даши лист. — Кто разрешил?!
— Первый абзац неплохой, — поделилась впечатлениями Даша, — второй… в общем, так себе. Дальше — гораздо хуже.
— Сам знаю, — буркнул Глеб. — Нечего подбирать с пола!
Даша театрально захлопала ресницами.
— Это для музея, лорд Грин.
— Удар ниже пояса, — обиделся Глеб. — Я сижу тихо, ничего никому не показываю… К чему здесь твое ехидство?
Даша обвила руками его шею.
— Хочу и ехидничаю. Садистка потому что.
— Да на здоровье. Вот уйду, как Илья, работать к подруге…
— Нет! — крикнула Даша. — Я больше не буду!
— Поклянись самым дорогим, — потребовал Глеб. Но тут зазвонил телефон. Глеб поднял трубку.
— Француз?! — раздался голос Васи златозубого.
— О-о! — удивился Глеб. — Чем обязан?
Вася помолчал, посопел и выпалил:
— Папаню вывезли, Француз! Люди Грача, б…! Из-за шести вагонов никеля! Они грохнут его, без понтов! Замочат, суки! Помоги, Француз!
Удивление Глеба возросло.
— Я-то при чем? Мне эти ваши разборки, знаешь…
— Грач, гнида, его не выпустит! — захлебывался речью златозубый. — Пускай Папаня отдаст ему никель, один хер — кранты! А наши все по щелям расползлись, перебздели! Если сейчас его не вытащить…
— При чем здесь я? — перебил Глеб. — Только мне и дел в уголовщину вашу впутываться.
— Игнат не падло, Француз! — заорал Вася. — А Грач — это беспредел! Ты сам знаешь, какой он… — Будто поперхнувшись, Вася замолчал. Потом проговорил тихо: — Француз… Глеб Михайлович, помоги, а! У Папани дети, внуки маленькие…
— Ну давай, бери меня на жалость! — заорал Глеб, выскакивая в прихожую. — Сейчас я всё брошу и полечу ваших уркаганов выручать! И попрусь к черту на кулички! — Он сдернул куртку с вешалки. — Говори, гад, куда ехать!
— Француз, ты это… по-шустрому только, ладно? — пробормотал Вася и обрисовал место встречи.
Даша приняла у Глеба телефон.
— У меня один лишь вопрос, — вздохнула она, — во сколько вернешься?
— Как управлюсь. — Глеб поцеловал ее в губы. — У меня еще встреча с братьями Абэ. Потом — сразу домой.
Даша вернула ему поцелуй.
— На жалость тебя как раз и взяли, — с усмешкой заметила она. — Только ленивый тебя на жалость не возьмет.
Глеб застегнул куртку.
— Не навестить ли тебе графиню? — предложил он, выбегая за дверь.
Даша собиралась положить телефон на место, но он зазвонил в ее руке.
— Дашуля! — раздался в трубке голос Эдика. — Тебя ли слышу?!
— Угадал, — ответила Даша.
— Киса, ты совсем меня забыла.
— Котик, я вышла замуж.
— За кого? За телохранителя?
— Опять угадал. Ты в ударе.
Помолчав, Эдик спросил:
— Почему так скоропалительно?
— Боялась опоздать. Как ты меня разыскал?
— Тоже мне проблема. Люди подсказали.
— Не Митя ли Грачев? — Даша открыла шкаф и расчистила себе проход меж платьев.
— А хоть бы и Митя? — с вызовом проговорил Эдик. — Тебе-то какая разница?
— Да, в сущности, никакой. Бай-бай, котик. Не звони мне больше.
Бросив телефон на постель, Даша вошла в шкаф и направилась в гости к графине.
Когда Глеб выбежал из подъезда, два суетливых субъекта отпрянули от его “жигуленка” и заспешили к припаркованному неподалеку “опелю”. Пока Глеб открывал ключом дверцу, эта парочка влезла в свой автомобиль, но отъезжать не торопилась: один из субъектов деловито рылся в портфеле, другой — с интересом разглядывал голубей. “Сапожники”, — усмехнулся про себя Глеб, включая зажигание.
“Жигуленок” медленно тронулся с места, и связка динамитных патронов, засунутая в мотор, каким-то непонятным образом осталась лежать в луже. Глеб чуть отъехал, притормозил и посмотрел в боковое зеркальце. Выскочившие из “опеля” субъекты в недоумении склонились над упавшим динамитом. Обменявшись короткими репликами, они решили, видимо, убрать бомбу в портфель, но она взорвалась у них в руках. Причем настолько бесшумно, что сидящие на лавочке пенсионеры вообще ничего не услышали, однако заметили, как двух копошащихся в луже ханыг разнесло вдруг в клочья.
Глеб выехал из подворотни и погнал машину к месту встречи с Васей златозубым.
Вася ждал его у Окружной на повороте в Бутово. Нервничал он жутко. На его предложение бросить “жигуленок” здесь и ехать дальше на “вольво” Глеб ответил отказом.
— Вызволим Папаню, — пояснил Глеб, — повезешь его отлеживаться. Вы — в одну сторону, я — в другую.
— Если вызволим, — буркнул златозубый, влезая в свой бордовый “вольво”.
Глеб на “жигуленке” последовал за ним. Ехали они около получаса и остановились неподалеку от недостроенного многоквартирного дома. Судя по тишине и отсутствию техники, строительство явно было заморожено. На таком же примерно объекте, по свидетельству прессы, была изнасилована и убита журналистка Самарская. Митька Грач, очевидно, привычек своих менять не любил.
Из-за штабеля бетонных блоков выскочил амбал с биноклем, подбежал к “вольво” и через опущенное стекло пошушукался с Васей. После короткого этого совещания амбал вновь спрятался за штабель, а Вася вылез из “вольво” и махнул рукой, подзывая Глеба. Глеб подошел. Вася блеснул золотыми зубами в сторону стройки.