Рыцарь прерий - Валентино Донна. Страница 46

А если из этого ничего не выйдет, Ребекка сможет забрать сына и уехать.

– Это пора прекратить, – сказала она, вставая с пола. Джеффри и Робби вопросительно посмотрели на нее. – Ваш разговор насчет воспитанника, мистер д'Ар-банвиль. Что под этим подразумевается?

Ее слова закончились звуком, похожим на рыдание: личико Робби просияло такой радостью, что ей без слов стало ясно, с какой готовностью он уйдет с Джеффри, если мать даст свое согласие.

– Детей мужского пола нельзя баловать, иначе у них не будет сил – ни телесных, ни душевных. Матери вечно плачут над детскими болячками, будь они настоящими или воображаемыми. А отцы иногда напрасно гордятся успехами пареньков – даже тогда, когда их умения оказываются хуже по сравнению со сверстниками. И поэтому любящие родители отправляют своих отроков в чужие дома, где они становятся воспитанниками лорда и его супруги, так что парнишка может научиться сражаться и стоять за себя под присмотром людей, которые относятся к нему с симпатией, но могут оценить критически.

– И сколько времени на это уходит? – спросила Ребекка.

– Это длительный процесс, – признался Джеффри. – Я, например, был отдан на воспитание в семилетнем возрасте. Мой отец-воспитатель научил меня обращению с оружием и любезному обхождению с дамами. – Он бросил пренебрежительный взгляд на Джозайю. – Спустя еще семь лет я уже был среди лучших мальчишек и начал подготовку в оруженосцы.

– Семь лет?

В голосе Ребекки невольно прозвучал ужас. Она чуть было не отказалась от своего намерения отослать Робби из дома, но тут к ней пришло понимание того, что случится, если она всерьез не возьмется за перемешивание своего «теста». Следующие семь лет могут стать повторением прошлого, а могут оказаться и хуже, если Джозайя окончательно потеряет контроль над собой. Ей надо все разрешить – раз и навсегда.

– Юный Робби, возможно, уложит свое обучение в более короткий срок.

Похоже, Джеффри ощутил ее душевное смятение. Встретив взгляд его серьезных глаз, где читалось только теплое понимание, Ребекка успокоилась. Как это ни странно, она почувствовала, что доверяет ему, этому незнакомцу, о котором уже несколько дней судачили все горожане.

– Тогда возьмите его, – сказала Ребекка, мысленно приняв решение, что Робби расстанется с ней не больше чем на семь дней. – Я даю свое согласие.

– Спасибо, мама! Ох, спасибо!

Сердце у нее готово было разорваться, когда Робби вскочил и стремительно завертелся на месте, а потом изо всей силы стиснул ее талию.

– Я это запрещаю, хозяйка! – загремел Джозайя срывающимся голосом. – Ты… ты не допустишь, чтобы м… мой… ты не допустишь, чтобы мальчишка ушел…

Ребекка запустила пальцы в шелковистые волосы Робби, все еще влажные от ее слез, и обрела силы, почувствовав, что он цел и невредим, вспомнив, как он бездумно бросился защищать Джеффри. Лучшего своему сыну она не может и пожелать. Впервые за время своего супружества Ребекка восстала против мужа – и ей не было дела до того, что все присутствующие узнают о ее позорной тайне.

– Ты все эти десять лет постоянно давал мне понять, что Робби не твой мальчик. Ну что ж, хозяин, ты прав: ты ему действительно не отец. – Алма громко ахнула, но Ребекка продолжила: – И твое обращение с ним лишило тебя права голоса в том, что я ему разрешаю, а что – нет.

Она взяла сына под мышки и подняла, изумившись его тяжести. Его крепенькое и увесистое тело послужило подтверждением того, что она поступает правильно. Ребекка обняла его – крепко, изо всех сил, – а потом снова поставила на пол рядом с Джеффри.

– А теперь отправляйтесь. – «Пока я не передумала», – мысленно договорила она. – И, мисс Джей, вы не могли бы на несколько дней поселить Алму у себя? Нам с мужем надо обсудить кое-какие вопросы, которые лучше решать без посторонних.

Мисс Джей бросила ей одобрительный взгляд, схватила протестующую Алму за руку и потащила к двери.

– Мы уходим прямо сейчас, Ребекка. Я попрошу капитана Чейни, чтобы он попозже зашел за вещами Алмы.

А потом все они ушли, и вся отвага Ребекки улетела, как увядшие листья, сорванные с ветвей жестокими зимними ветрами.

Она застыла на месте. Джозайя тоже стоял как вкопанный. Ребекка не могла смотреть на него. От молчания у нее даже зубы заболели, а сердце отчаянно колотилось – и в то же время она готова была поклясться, что слышит доносящееся из гостиной тиканье часов. Она потеряла счет секундам, когда Джозайя наконец заговорил.

Она ожидала возмущения, опасной вспышки ярости, даже физического проявления гнева, который он сдерживал столько лет. Ребекка приготовилась выдержать удар, если он будет ей нанесен. А вместо этого ее захлестнула волна мучительной душевной боли, которая исходила от Джозайи, и показалась ей не менее сильной, чем ее собственная.

Странно думать, что такая мука может стать основой для нового взаимопонимания. Она протянула к нему руки:

– Джозайя…

Он резко повернулся к ней спиной, отвергая ее робкую мольбу.

– Я всегда знал, что это случится, хозяйка. Я всегда знал, что ты отнимешь у меня моего сына.

Глава 14

Постели. По дороге от дома Уилкоксов к своему постоялому двору Джульетта неотступно думала о постелях.

Мягкие, набитые пухом перины. Грубо обструганные деревянные кровати с веревочными сетками. Пухлые подушки из гусиного пера. Многоцветные стеганые лоскутные покрывала, ждущие, чтобы их отвернули, открыв теплые шерстяные одеяла. Неярко горящая лампа, отбрасывающая золотой круг света на тонкие простыни, выстиранные дождевой водой.

Видимо, все эти картины перед ней рисовались из-за ее чувства ответственности: ведь она – владелица постоялого двора! И перед ней стоит сложная задача разместить Алму и Робби вдобавок к Джеффри и капитану Чейни – и еще отряду, который обещал прислать в ближайшие дни из Форт-Скотта лейтенант Джордан.

Да если подумать, то окажется, что неуместные мысли Джульетты о постелях вызваны деловыми проблемами, а не присутствием Джеффри д'Арбанвиля, который молча едет перед нею, гордо выпрямив спину.

Господи, да она ни разу не видела его лежащим в постели!

Запах мятой травы смешивается с запахом нагретой солнцем мужской кожи. Под спиной Джульетты – колкая и в то же время сказочно-мягкая попона. Ее пальцы прикасаются к сильному телу, прочерченному шрамами, на ее губах – вкус соли и страсти, в ушах звучат неровное дыхание и невероятно ласковые слова. И все это пробуждает к жизни чувства и ощущения, которые она считала настолько надежно похороненными, что невольно восстала против них. И как результат – острая боль в гордых, глубоко посаженных глазах, и непроницаемая маска на лице, которое стало невероятно, невозможно дорогим…

О Боже! Постель и предательство. Они так неотвратимо сплелись в жизни Джульетты, что она даже не может убедить себя, насколько не важно то, что Джеффри теперь отказывается смотреть в ее сторону и не адресовал ей ни единого слова с того момента, как они оказались среди других людей.

Если бы он только посмотрел в ее сторону! Но казалось, Джеффри был полностью поглощен мальчишескими восторгами Робби. Если бы он произнес одну из своих странных фраз! Но он был намерен слушать, а не разговаривать. Джульетта не замечала, насколько постоянным было доброе расположение духа Джеффри, пока оно не исчезло, не знала, насколько ее ободряла его уверенная улыбка, пока его губы не сомкнулись в мрачном выражении незнакомого ей человека.

Вся ее тщательно устроенная жизнь шла не так, как она планировала. И она никак не могла понять, что ей теперь делать.

Ее размышления прервала Алма.

– Право, я очень рада, что Ребекка наконец собралась с духом, чтобы пойти наперекор Джозайе.

– Она оказалась очень храброй женщиной, – согласилась Джульетта, не отрывая взгляда от широкой спины Джеффри. И, не удержавшись, пробормотала: – Жаль только, что она не подождала еще день-другой.