Черный ангел - Валтари Мика Тойми. Страница 31

Меня пришел проведать сам Джустиниани, поскольку мне пока не хочется выходить из дома. Мои раны зудят, лицо горит, словно охваченное огнем, меня лихорадит.

Когда генуэзец спрыгнул со своего огромного боевого коня, вокруг тут же собралась толпа. Греки восхищаются протостратором, хоть он и латинянин. Мальчишки почтительно ощупывали сбрую скакуна. Император подарил Джустиниани изукрашенное золотом седло и усеянный драгоценными каменьями парадный чепрак. Визит протостратора был для меня большой честью. Мы долго беседовали. Я рассказал ему о своей философии, изложил мысли моего старшего друга и учителя, достопочтенного Николая Кузанского – о том, что верное и неверное, правда и ложь, добро и зло не исключают друг друга. Все в этом мире относительно и обретает равновесие лишь в вечности. Но Джустиниани этого не понял.

Войдя в комнату и увидев мой израненный лоб и ободранный нос, генуэзец покачал головой и восхищенно прищелкнул языком.

– Обычная драка в таверне, – сказал я.

– Ты удержал свои позиции? – поинтересовался он.

– Я перешел в контрнаступление и прорвался к двери, – ответил я.

– Если это правда, то я не стану тебя наказывать, – усмехнулся он. – Пока, во всяком случае, никто не жаловался, что ты напился и учинил публичный скандал. Покажи рану.

Он велел Мануилу снять с меня повязку и принялся бесцеремонно тыкать толстым указательным пальцем во вздувшиеся края раны.

– Удар в спину, – пробормотал генуэзец. – Ты был на волосок от смерти. Нет, драка в таверне тут ни при чем – хотя, глядя на твое лицо, и можно подумать о чем-то в этом роде.

– У меня не слишком много друзей в этом городе, – признался я.

– В таком случае тебе надо носить кольчугу, – заявил Джустиниани. – О легкую кольчугу ломается острие меча; она не дает даже самому тонкому стилету вонзиться в тело слишком глубоко.

– Мне это не нужно, – ответил я. – Мое тело твердо, как камень, – если я полностью владею собой.

Генуэзец заинтересовался.

– Ты и правда такой неуязвимый? – спросил он. – У тебя есть какой-нибудь талисман? Или ты дал себя заколдовать? А может, носишь, в кошеле вербену? Все способы хороши, если только в них верить.

Я взял со столика у ложа длинную серебряную булавку.

– Смотри, – сказал я и начал бормотать вполголоса одно из арабских заклинаний, которому меня научили дервиши. А потом быстро пронзил булавкой мышцы плеча, так что ее кончик вышел с другой стороны. Но не появилось ни одной капли крови.

Джустиниани снова покачал своей большой головой.

– Так почему же твоя рана воспалилась? – с сомнением спросил он. – Почему она не заживает и не затягивается сама по себе, если ты так веришь, что тело твое – твердо, как скала?

– Я потерял самообладание. Забылся, – ответил я. – Будь спокоен. Рана заживет. Послезавтра я снова буду рядом с тобой.