Золотое кольцо всадника - Валтари Мика Тойми. Страница 16

Я был как раз на полпути к городу, когда до меня донеслись странный шум и далекие сигналы рожков. Вскинув голову, я заметил над Палатином клубы черного дыма, поднимавшиеся к белесому от зноя небу: это пылал Большой цирк. Ветхие склады, где хранились запасы воска, фимиама и тканей, почему-то остались без сторожей, и теперь огонь пожирал их с невероятной быстротой.

Вокруг горящих построек суетились люди; словно муравьи, они сновали туда и обратно, безуспешно пытаясь погасить пожар, готовый вот-вот перекинуться на другие здания. Мне показалось, что здесь собрались пожарники по крайней мере трех городских кварталов, но их усилий явно не хватало, чтобы обуздать бушующее пламя. Никогда прежде я не видывал такое море огня. Зрелище было одновременно пугающим и величественным. Впрочем, я полагал, что мне можно не волноваться: ведь пожарные Авентина наверняка остались на своих местах, дабы следить за безопасностью в квартале богатых граждан, и они ни в коем случае не покинут своих постов.

Я отправил одного из рабов предупредить Клавдию и остальных домочадцев о своем возвращении, а также о начавшемся пожаре, а сам по пути в зверинец заглянул в городскую префектуру, чтобы побольше разузнать об этом бедствии. К моему бывшему тестю в его загородное поместье послали конного гонца, и вскоре выяснилось, что префект винил во всем тех евреев, чьи крохотные лавчонки лепились друг к другу у Капуанских ворот, и был уверен, что эти сооружения вместе со всем товаром сгорят быстро и дотла, не причинив вреда иным постройкам. И беспокоил его не столько сам пожар, который, по его мнению, вот-вот погасят, сколько поддержание порядка в городе: ведь толпы бедноты и солдат уже кинулись грабить лавки и склады, к которым пламя пока не подобралось.

Из городской префектуры я поспешил в зверинец, тревожась за животных, кои сильно страдали от жары, духоты и невыносимого смрада. Там я проверил, не испортились ли запасы мяса для хищников, приказал увеличить зверям ежедневную порцию воды, поговорил с дрессировщиками и убедился, что надсмотрщики поливают клетки водой.

Я весьма дружелюбно побеседовал и с Сабиной, так как со времени нашего развода между нами установились хорошие ровные отношения, и мы почти забыли о былой вражде.

Сабина попросила меня сходить к управляющему водными сооружениями и договориться с ним о том, чтобы, невзирая на пожар, подача воды в зверинец не была сокращена. Я поспешил заверить ее, что нет никаких причин для беспокойства, ибо представители знатных семейств Рима уже побывали у него с подобными просьбами, желая обеспечить полив своих садов в жаркую погоду.

Смотритель акведуков объяснил мне, что водопровод может быть перекрыт только по решению сената или по приказу императора. Таким образом, обычный график подачи воды остается неизменным — ведь сенаторов нельзя собрать за несколько дней: летом заседания проводятся только в случае крайней нужды. Нерон же еще не вернулся из Анции.

Почти успокоившись, я поднялся на склон Палатина, прошел мимо множества пустых строений и присоединился к толпе зевак, наблюдавших за пожаром. В основном это были рабы, слуги и садовники из императорского дворца. Казалось, никто из них не был взволнован по-настоящему, хотя долина внизу напоминала огромный пылающий очаг.

Пламя было таким сильным, что в воздухе образовывались огненные вихри, и горячие потоки обжигали наши лица. Кое-кто из рабов равнодушно затаптывал тлеющие островки травы, кое-кто ругался, когда искра прожигала дырку в плаще…

Сады Палатина по-прежнему обильно поливались водой, тамошним зданиям ничто не угрожало, и потому многочисленные зрители могли с любопытством следить за тем, как станут развиваться события, и нимало не заботиться о собственной безопасности.

Попытавшись рассмотреть Авентин сквозь клубящийся дым, я с изумлением заметил, что огонь уже распространился по склону и медленно, но верно начинает прокладывать себе дорогу к той части Рима, где стоял мой дом.

Я заспешил. Велев своим спутникам продолжать путь без меня, я позаимствовал лошадь из Нероновой конюшни, вскочил на нее и увидел гонца, скачущего по направлении к Форуму.

Там наиболее осторожные торговцы уже запирали на засовы двери и закрывали ставни своих мастерских и лавок. И только по залам большого рынка все еще бродили домохозяйки, делая обычные покупки.

Я смог добраться до своего дома окружным путем, по берегу Тибра. По дороге я встретил множество горожан, кашляющих от дыма и сгибающихся под тяжестью узлов с награбленным добром.

Узкие улицы были забиты огромными толпами. Заплаканные матери звали запропастившихся куда-то детей, а озабоченные мужчины, стоя на пороге своих домов, неуверенно спрашивали друг друга, что же им теперь делать.

Никто, разумеется, не желал оставлять свои владения без присмотра: вокруг бушевал такой пожар, что стражникам не под силу будет поддерживать в городе порядок.

Многие упоминали имя императора: мол, Нерон вот-вот вернется из Анции.

Я тоже понимал, что надо немедленно что-то предпринимать. Слава богам, мой зверинец находился далеко отсюда, по другую сторону Марсова поля.

Оказавшись наконец дома, я приказал слугам вынести во двор все открытые и закрытые носилки, сложить на них наиболее ценные вещи (я понимал, что достать повозки в подобных обстоятельствах совершенно невозможно) и сопроводить тетушку Лелию и Клавдию в другой, более безопасный район города — лучше всего по другую сторону Тибра.

Защищать же дом от грабителей я поручил привратнику и одному из рабов — самому сильному. Положение было чрезвычайно опасное, и потому я даже оставил им оружие. Нам всем следовало торопиться: я понимал, что решение, подобное моему, принимает сейчас множество людей, и узкие улочки Авентина скоро будут запружены беженцами.

Однако Клавдия никак не желала подчиниться моему приказу и сердито уверяла, что, прежде чем уехать, ей следует предупредить ее друзей-христиан и попытаться облегчить участь больных и престарелых. «Они отмечены Христом, и их жизни стоят куда дороже, чем все эти золотые и серебряные чаши и блюда!» — твердила она.

Тогда я закричал, указывая на тетушку Лелию:

— Вот тот престарелый, кого тебе следует спасать в первую очередь! И конечно же, я надеюсь, ты помнишь о нашем не родившемся пока ребенке!

Тут во двор вбежали Акила и Пискилла. Они волокли тюки козьей шерсти, и по их лицам градом катился пот. Чуть отдышавшись, муж и жена принялись хором умолять, чтобы я позволил им сложить в моем доме их пожитки, «ибо огонь уже почти добрался до нашей мастерской». Их очевидная глупость так разозлила меня, что я едва не накинулся на них с кулаками, но тут в разговор вмешалась Клавдия. Жалея своих единоверцев, она успокоила их и заверила, что пожар нам пока не грозит. Конечно, Акиле и Прискилле следовало бы искать помощи на той стороне Тибра, в еврейском квартале, но иудеи питали к супругам давнюю и прочную ненависть.

Вся эта бессмысленная болтовня заняла довольно много драгоценного времени, однако в конце концов я все же запихнул Клавдию и тетушку Лелию в свободные от утвари носилки. И как же радовался я своей решительности всего лишь несколько мгновений спустя, когда в мой дом в поисках Акилы ворвалась группа христиан с покрытыми копотью лицами и обожженными руками.

Сверкая глазами и тыча пальцами куда-то вверх, они кричали, что небо раскололось на две части и что Христос, верный своему обещанию, уже спускается в Рим. Надо бросить все вещи, продолжали эти безумцы, и немедленно отправиться на один из городских холмов, дабы встретить своего господина. Мол, настал судный день, и праведники скоро войдут в Царство Божис.

Впрочем, Прискилла, будучи женщиной рассудительной, опытной и здравомыслящей, отказалась поверить в эту чушь и заявила, что сама она ничего подобного не видела, а видела только клубы густого черного дыма и сполохи огня.

Я, в свою очередь, попытался объяснить напуганным людям, что ничего особо страшного не происходит, так как пожар, охвативший несколько городских кварталов, вовсе не означает, что Рим погиб. Все мои слушатели были бедняками, привыкшими доверять лицам, облеченным властью, а узенькая красная кайма на моей тунике указывала на то, что я таковым являюсь и, следовательно, знаю о происходящем куда больше, чем они.