Золотое кольцо всадника - Валтари Мика Тойми. Страница 33

Из-за вмешательства Туллии скандал стал таким громким, что Нерон, как бы он того ни желал, не посмел бы послать супругу разжалованного сенатора на арену к диким зверям. Пока преторианцы вели Туллию сквозь густую толпу назад, к моему отцу, Нерон обратился к Тигеллину и гневно приказал ему наложить арест на все имущество моего отца, а также велел немедленно доставлять в цирк любого, кто признается в том, что он христианин. Одновременно служащие магистратуры должны были опечатать дом и изъять все бумаги, связанные с имуществом моего отца и Туллии.

— И бумаги эти не трогай, — предупредил Нерон Тигеллина. — Я считаю себя наследником Манилиев, поскольку ты вынудил меня лично принять меры по наведению общественного порядка, ибо ты сам пренебрегал ими.

Единственное, что утешало его в гневе, так это мысль об огромном состоянии Туллии и моего отца.

Тем временем толпа росла, и оказались там и пребывавшие на свободе христиане. Обеспокоенные участью своих братьев и сестер во Христе, они все еще стояли возле курии, до последнего надеясь, что сенат своей властью спасет приговоренных христиан от ужасов цирка. Среди них выделялся юноша, на одежде которого ярко алела узкая красная кайма и который не поспешил следом за всеми, чтобы занять себе в цирке место на всегда переполненных скамьях для всадников.

Когда преторианцы с центурионом во главе повели моего отца и Туллию к ближайшему месту казни, он пошел за ними вместе с еще несколькими христианами.

Преторианцы обсудили, каким образом они смогут побыстрее справиться с поручением, чтобы успеть на представление, и решили отправиться к воротам Остиана и совершить казнь у надгробного памятника. Обычно там не казнили, но, по крайней мере, это место находилось за городскими стенами.

— Если там не место казни, то теперь оно им станет. Сделаете почин, — шутили преторианцы, обращаясь к осужденным, — будете первыми, кого там лишат жизни. Во всяком случае, почтенной матроне не придется далеко шагать в своих позолоченных сандалиях.

Туллия резко возразила, что может пройти столько же, сколько ее муж, причем без всякого труда, и никто не помешает ей в этом. В доказательство своей выносливости она стала поддерживать моего отца, который, одолеваемый возрастом и выпитым предыдущей ночью вином, да к тому же не привыкший к физическим усилиям, вскоре начал пошатываться. И все-таки он не был ни пьян, ни помешан, когда поднимался в курии с сенаторского места, чтобы выступить с речью; он тщательно готовился к этому дню.

Это выяснилось при обыске в его доме. Похоже, он в течение нескольких недель занимался приведением в порядок финансовых дел, а в последнюю ночь сжег все приходные книги и список своих вольноотпущенников вместе со своей перепиской с ними. Мой отец не любил говорить со мной о делах, но я знал, что он не считал собственность вольноотпущенников своей, хотя, чтобы их не обидеть, принимал подарки, которые они ему преподносили.

Только спустя много дней после его смерти я узнал, что отец отослал преданным ему вольноотпущенникам огромные суммы денег наличными, стремясь таким образом запутать городских чиновников. И это ему удалось.

У магистрата возникли серьезные трудности при оценке поместья и всего состояния, и в конце концов Нерону не досталось ничего дорогостоящего, не считая, разумеется, деревенского имения Туллии, которое они с отцом не могли продать, ибо оно полагалось им по рангу; также, конечно, Нерон забрал себе огромный римский дом на Виминале со всеми предметами искусства и золотой и серебряной утварью.

Служащим магистрата, занимавшимся оценкой имущества опального сенатора, не повезло еще в одном: преторианцы, выполняя отданный Нероном в спешке приказ, арестовывали в доме моего отца всякого, кто называл себя христианином. В результате у них в руках оказалось несколько весьма осведомленных в делах своего хозяина писцов, о смерти которых Нерон потом горько сожалел. Всего же из дома отца в цирк было уведено тридцать человек.

Для меня же самым ужасным было то, что мой сын Юкунд и престарелый Барб тоже оказались среди задержанных. Полученные во время пожара ожоги так искалечили Юкунда, что он мог передвигаться с большим трудом и только на костылях; поэтому его несли в цирк в носилках вместе с пожилой служанкой Туллии. Эта женщина была злыдней и сплетницей, но она охотно признала себя христианкой, когда услышала, что Туллия поступила именно так.

Никто из них не понимал, зачем их тащат в цирк, пока они не оказались запертыми в конюшнях. По дороге туда они все еще думали, что Нерон хочет показать христианам, как будут наказывать поджигателей Рима.

Преторианцы так спешили, что не сочли нужным сообщить им правду.

У ворот Остиана — где было много уцелевших от пожара мелких лавок и постоялых дворов со стойлами для лошадей и носилками напрокат — мой отец неожиданно остановился и сказал, что его мучит жажда и что перед казнью он хотел бы освежиться вином. Он также предложил вина преторианцам, чтобы вознаградить их за хлопоты, которые он и его жена причиняют им в этот праздничный день.

У Туллии было с собой много серебряных монет — ей полагалось бросать их в толпу во время шествия.

Хозяин ближайшего постоялого двора торопливо принес из погреба кувшин со своим лучшим вином, и все с удовольствием выпили: ведь преторианцам тоже было жарко в этот ясный осенний день.

Мой отец, не будучи больше высокопоставленным лицом, со спокойной душой пригласил выпить христиан, что шли за ним, а также оказавшихся неподалеку крестьян, которые, не зная о празднике, понапрасну приехали в город продавать фрукты.

После нескольких чаш вина Туллия помрачнела и в своей обычной манере стала спрашивать, действительно ли моему отцу необходимо снова напиться, причем на этот раз в дурной компании.

— Дорогая Туллия, — мягко заметил ей муж, — попытайся понять, что я больше не сенатор. Мы с тобой приговорены к смерти и потому находимся в куда более жалком положении, чем эти дружелюбные люди, которые так добры, что делят с нами вино. Я слаб телом и духом; впрочем, я никогда и не хвастался своим мужеством. Вино прогоняет неприятное ощущение, которое я испытываю в шее чуть пониже затылка. И мне доставляет большое удовольствие мысль о том, что нынче совершенно не надо опасаться болей в желудке и завтрашнего горького похмелья, которое ты всегда так сильно усугубляла своими колкими словами. Так перестань же волноваться, моя дорогая Туллия.

Он умолк, потягивая вино.

— Подумай также и об этих честных солдатах, — продолжал он еще более пылко. — Из-за нас они лишаются волнующего зрелища в цирке Нерона. Там христиане тоже попадают в царство божье, правда, пройдя сквозь пасти диких зверей, сквозь пламя и распятие, и еще всякими другими не очень приятными путями, которые Нерон с его артистическим талантом придумал для них. Пожалуйста, — обратился отец к преторианцам, — не спрашивайте моего согласия, друзья мои, если захотите спеть. Но отложите до вечера свои рассказы о женщинах, поскольку с нами здесь моя добродетельная жена. Для меня это день великой радости, ибо сейчас наконец-то исполняется пророчество, мысль о котором терзала меня почти тридцать пять лет. Давайте же выпьем, дорогие братья, и ты, моя добрая жена, во славу имени Христа. Я не думаю, чтобы он был против этого, учитывая, куда мы все сейчас направляемся. Что же касается лично меня, то ему приходилось судить многие худшие мои недостатки, так что эта скромная выпивка не намного усугубит мою вину. Я всегда был слаб и себялюбив, и в свою защиту я лишь скажу, что он, Христос, является пастырем, опекающим равно как здоровых, так и шелудивых овец. Я припоминаю рассказ о том, как он однажды среди ночи пошел искать заблудшую овцу, потому что полагал, что ее возвращение стоит больше, чем все остальное стадо.

Преторианцы внимательно слушали.

— В том, что ты говоришь, благородный Манилиан, есть много правды, — наконец отозвались они. — И у нас в легионе частенько именно самые слабые и самые робкие оказываются впереди и решают исход сражения. И никто из нас не оставит в беде раненного или окруженного врагами товарища, даже если из-за этого придется рисковать всей манипулой [39]. Засады, конечно, иное дело…

вернуться

39

Манипула — боевое подразделение в легионе. В легионе было 10 манипул, которые делились на 2 центурии; командиром манипулы был центурион.