Прошлым летом в Чулимске - Вампилов Александр Валентинович. Страница 7

(Садится напротив Шаманова.) Нет, серьезно, чем ты недоволен?

ХОРОШИХ. Павел!

ПАШКА. Я разговариваю с девушкой, а ты че? Недоволен, что я с ней разговариваю?

ШАМАНОВ. Я-то доволен. Девушка недовольна.

ПАШКА. А че ты за нее волнуешься? Кто ты ей такой, с какого боку?

ХОРОШИХ. Павел! Как с людьми разговариваешь?

ПАШКА. Нормально, как мне еще разговаривать? По иностранному, что ли?.. А то я могу. (Лицом и корпусом подался к Шаманову.) Хау ду ю ду – это по-английски, а по-русски это значит – не суйся не в свое дело. Правильно?

ШАМАНОВ. Да нет, милый мой. Слабоват ты в английском. Хау ду ю ду – это значит: не валяй дурака, веди себя приличнее.

ПАШКА (хмыкнул одобрительно). Ниче…

ХОРОШИХ. Так его, Владимир Михалыч, покрепче его понужните, чтоб он понимал.

ПАШКА (поднимается). Ниче, ниче. Чувствуется, что поговорил с образованным человеком. (Нагнулся к Шаманову, глухо.) Но учти, следователь. К Валентине ты больше не касайся. Ни под каким видом… Я тебе серьезно говорю. (Отходит от столика Шаманова.)

В буфете за спиной Хороших появляется Еремеев. Он протягивает Хороших деньги.

ХОРОШИХ. Нет, нет. Сказала ни грамма – и точка.

ЕРЕМЕЕВ. Маленько, однако, налей.

ХОРОШИХ. Отойди, Илья. Выйди из буфета. (Выталкивает Еремеева.) Сказала – нет…

Дергачев появляется и подталкивает Еремеева с другой стороны.

ДЕРГАЧЕВ. Не твои деньги, не имеешь права.

ХОРОШИХ. Нет, я вам говорю. Не получите!

ДЕРГАЧЕВ (грозно). Обслужить клиента, и никаких!

ПАШКА (подходит к буфету, Хороших). Чего он там разошелся?

Еремеев выбирается из буфета.

ХОРОШИХ. Выйди, Афанасий. Не получишь больше – все равно.

ДЕРГАЧЕВ. Ну, Анна, на себя пеняй…

ПАШКА. Эй ты, деятель…

Дергачев повернулся, только сейчас он заметил Пашку.

Выйди из буфета. По-хорошему.

ДЕРГАЧЕВ. А-а, щенка своего позвала. Поможет, думаешь?

ХОРОШИХ. Выйди, Афанасий. А ты, Павел, помолчи…

ДЕРГАЧЕВ (Пашке). Заткнись, не то…

ПАШКА. Ну че?..

Дергачев стучит кулаком по прилавку.

Тише, тише. А то смотри, руку зашибешь.

ХОРОШИХ. Молчи, Павел!.. Афанасий, перестань!.. Господи, господи… Налью я тебе – только перестань! Налью, слышишь?

ПАШКА. Куда лить-то?.. Хватит с него, налил с утра пораньше.

ДЕРГАЧЕВ. Ну, щенок… (Быстро выходит из буфета.)

ХОРОШИХ. Афанасий! (Устремляется вслед за Дергачевым.)

Дергачев появляется, приближается к Пашке, берет его за грудки.

ПАШКА (хватает его за руки). Ну и че?.. А дальше че?.. Ну?

ДЕРГАЧЕВ. Я покажу тебе… Я научу тебя… Крапивник!

Хороших появляется, пытается разнять Пашку и Дергачева, которые топчутся по всей веранде. При этом сила явно на стороне Пашки, он лишь защищается. Пытаясь их разнять, к Хороших присоединяется Шаманов. Еремеев появляется, сокрушенно качает головой. В дверях чайной появляется Валентина, останавливается на пороге.

Я покажу вам!.. Я вам устрою!..

ПАШКА. Мать, убери его от меня!..

ХОРОШИХ. Афанасий!.. Павел!

ШАМАНОВ (кричит). Остановитесь!

На секунду они останавливаются.

Уведите его домой. Он пьян.

ХОРОШИХ (подталкивает Дергачева и Пашку к крыльцу). Опомнись! Афанасий… Павел! Веди его домой…

ПАШКА. Да пошел он… Сама с ним возись!

ХОРОШИХ. Помоги мне, Павел… Уведем его, слышишь… Ради бога, Павел…

ДЕРГАЧЕВ. А ну отцепитесь!.. Я научу вас свободу любить…

ПАШКА. Ладно, кончай… Повоевал – хватит… Пошли.

Пашка потащил Дергачева через палисадник. Хороших идет за ними. У дыры они возятся, затем Пашка вынимает еще одну, третью доску и выталкивает Дергачева из палисадника. Исчезают все втроем. Еремеев идет следом, но палисадник обходит.

ШАМАНОВ. Веселенькое утро, ничего не скажешь…

Шум и голос Хороших: «Не трогай его! Не трогай его!» Затем шум удаляется и умолкает.

Валентина спускается в палисадник, подбирает доски и начинает восстанавливать ограду. Шаманов сначала рассеянно, потом внимательнее наблюдает за Валентиной. С момента ухода Пашки, Дергачева, Хороших и Еремеева прошло не менее полминуты.

Валентина…

Валентина прекратила работу.

Вот я все хочу тебя спросить… Зачем ты это делаешь?

ВАЛЕНТИНА (не сразу). Вы про палисадник?.. Зачем я его чиню?

ШАМАНОВ. Да, зачем?

ВАЛЕНТИНА. Но… Разве непонятно?

Шаманов качает головой: непонятно.

И вы, значит, не понимаете… Меня все уже спрашивали, кроме вас. Я думала, что вы понимаете.

ШАМАНОВ. Нет, я не понимаю.

ВАЛЕНТИНА (весело). Ну тогда я вам объясню… Я чиню палисадник для того, чтобы он был целый.

ШАМАНОВ (усмехнулся). Да? А мне кажется, что ты чинишь палисадник для того, чтобы его ломали.

ВАЛЕНТИНА (делаясь серьезной). Я чиню его, чтобы он был целый.

ШАМАНОВ. Зачем, Валентина?.. Стоит кому-нибудь пройти, и…

ВАЛЕНТИНА. И пускай. Я починю его снова.

ШАМАНОВ. А потом?

ВАЛЕНТИНА. И потом. До тех пор, пока они не научатся ходить по тротуару.

ШАМАНОВ (покапал головой). Напрасный труд.

ВАЛЕНТИНА. Почему напрасный?

ШАМАНОВ (меланхолически). Потому что они будут ходить через палисадник. Всегда.

ВАЛЕНТИНА. Всегда?

ШАМАНОВ (мрачно). Всегда.

ВАЛЕНТИНА. А вот и неправда. Некоторые, например, и сейчас обходят по тротуару. Есть такие.

ШАМАНОВ. Неужели?

ВАЛЕНТИНА. Да. Вот вы, например. Вы всегда обходите по тротуару.

ШАМАНОВ (искренне удивился). Я?.. Ну не знаю, не замечал… Во всяком случае, пример неудачный. Я хожу с другой стороны.

ВАЛЕНТИНА. С другой стороны, но и с этой вы тоже ходите. И всегда вокруг.

ШАМАНОВ. Да? Ну, значит, мне просто лень нагибаться. Мне лучше обойти, чем нагибаться… (Не сразу.) Нет, Валентина, ты зря стараешься.

ВАЛЕНТИНА. Неправда… (Двумя-тремя жестами закончила с оградой.) Вот и все. Много ли здесь труда – и все на месте. И ограда целехонька. (Живо.) Ну неужели вы не понимаете? Ведь если махнуть на это рукой и ничего не делать, то через два дня растащат весь палисадник.

ШАМАНОВ. Так оно и будет.

ВАЛЕНТИНА. Неправда! Увидите, они будут ходить по тротуару.

ШАМАНОВ. Ты возлагаешь на них слишком большие надежды.

ВАЛЕНТИНА. Да нет же, они поймут, вы увидите. Должны же они понять – в конце концов. Я посею здесь маки и тогда…

ШАМАНОВ (перебивает). Нет, Валентина, напрасный труд. (Подошел к буфету, извлек оттуда телефон, снял трубку.) Дайте милицию… (Ждет, потом Валентине.) А ты не пробовала прибить доски гвоздями?

ВАЛЕНТИНА (улыбается). Пробовала. Две доски сломали пополам.

ШАМАНОВ. Вот видишь. Говорю тебе, это напрасный труд. (По телефону.) Дежурный?.. Следователь Шаманов… Послушай, там Комаров далеко?.. Дай ему трубку… Здравствуй, Федя… Шаманов… Из чайной… Что там у вас? Когда будет машина?..

Валентина принимается за калитку.

Вот я и звоню: когда она будет?.. Когда?.. А побыстрее нельзя?.. Мне все равно, но если ехать, значит, нечего тянуть резину, уже одиннадцатый час… К начальнику?.. А что такое?.. Вызывают в город?.. Знаю, получил повестку… Ну да, тот самый процесс… Да, послезавтра. А мне все равно – хоть сегодня – я не еду… Зачем? Там уже все решено, а с меня хватит… Все. Я не любитель красивых жестов… Говорю тебе: нет… Да, можешь сказать ему, что я отказываюсь… И вообще я хочу на пенсию… Да, так ему и передай… Так… А чем он недоволен?.. Пистолет?.. Да (хлопнул себя по бедру), у меня. А что такое?.. Ну и что?.. Я вернулся ночью, когда я его мог сдать?.. Ничего, переживет… Что? Сдать его сейчас?.. Ну да, охота мне сейчас тащиться… Не пойду… Нет, я не против дисциплины, просто мне лень туда идти… Ладно, пусть он успокоится, убивать я никого не собираюсь… (Слушает, потом.) Какие еще слухи?.. Так, так… Понятно. Общественность интересует, где я ночую… Беспокоится?.. Встревожена? Надо же. У меня такое впечатление, что общественность это волнует больше, чем меня самого… Ну вот что. Я, конечно, польщен вниманием, но где мне ночевать – эту заботу я попросил бы доверить мне лично. Как-никак сам я в этом больше разбираюсь…