Барабаны зомби - Батчер Джим. Страница 52

– Эти средства рассчитаны на отражение магических нападений, – добавил я. – Не физического вторжения.

– Но они могут удержать зомби? – встревожился Баттерс.

– Да. Но в дополнение к этому они не дадут нам выйти.

– А что в этом такого плохого? – спросил Баттерс.

– Ничего, – сказал я, – до тех пор, пока Гривейн не подожжет дом. Если я активирую их, убрать я их обратно уже не смогу. Мы окажемся в западне, – я стиснул зубы. – Нам надо убираться отсюда.

– Но там же зомби! – всполошился Баттерс.

– Я ведь не один здесь живу, – напомнил я. – Если он подожжет дом, чтобы добраться до меня, погибнут ни в чем не виноватые люди. Томас, одевайся и обувайся. Баттерс, под тем индейским ковриком на полу люк со стремянкой. Возьмите свечу и спускайтесь туда. Там на столе лежит черный рюкзак, а на деревянной полке череп. Положите череп в рюкзак и принесете мне.

– Что? – удивился Баттерс.

– Действуйте! – рявкнул я.

Баттерс бросился к коврику, отдернул его в сторону, откинул люк и, схватив со стола свечу, скатился по лестнице в лабораторию.

Томас положил дробовик на стол и открыл свой чемодан. Ему не потребовалось много времени, чтобы натянуть на себя носки, черные бутсы, белую футболку и черную кожаную куртку. Может, это у него одно из вампирских свойств такое: быстро одеваться, чтобы сматывать удочки.

– Видишь? – спросил он вполголоса, одеваясь. – Баттерс?

– Заткнись, Томас, – сказал я.

– Что ты задумал? – спросил он.

Я проковылял к телефону и приложил трубку к уху. Тишина.

– Они перерезали провод.

– Значит, на помощь не позвать, – кивнул Томас.

– Угу. Единственное, что остается – прорваться к машине.

Томас кивнул головой.

– И как ты это рассчитываешь сделать?

– А ты как думаешь?

– Старый добрый огненный вал может и сработать. Прикрывай левый фланг и отгоняй этих типов. Я возьму правый фланг, уберу все, что движется.

Огненная магия. Внезапное воспоминание о моей обожженной руке полоснуло меня с такой силой, что я ощутил настоящую, физическую боль там, где полагалось находиться сгоревшим нервным окончаниям. Я подумал о том, что мне придется делать, чтобы устроить вал, предложенный Томасом, и при одной мысли об этом все во мне сжалось от отвращения – хуже того, от сомнения в собственных силах.

Чтобы магия действовала, в нее надо верить. Вам надо верить в то, что вы можете и совершите то, что вы задумали, иначе выйдет пшик. Пока руку мою сводило фантомной болью, я осознал вещь, в которой боялся признаться даже сам себе.

Я не был уверен в том, что смогу снова использовать огненную магию.

Вообще.

Хоть когда-нибудь.

А если я попытаюсь и потерплю неудачу, в будущем мне будет еще труднее сосредоточиться для этого – с каждой неудачей стена будет расти, и одолеть ее будет все труднее. Моя вера в мои силы не вернется никогда.

Я опустил взгляд на обожженную руку и на долю секунды почти наяву увидел почерневшую, потрескавшуюся кожу, распухшие как сардельки пальцы, залитые кровью и сукровицей. Я закрыл глаза, открыл их – перед ними снова была только рука в черной перчатке, под которой, я знал, изуродованная плоть, разукрашенная белым, и красным, и розовым…

Я был не готов. Господи, даже ради спасения жизней включая свою собственную, я сомневался, что смогу снова вызвать огонь. Я стоял, и ощущал свою беспомощность, и злость, и боязнь, и глупость – и более другого, стыд.

Я мотнул головой Томасу и отвел взгляд, оправдываясь.

– Сил почти не осталось, – тихо произнес я. – Надо сберечь то, что есть, на то, чтобы блокировать Гривейна, если он использует свою энергию напрямую против нас. Не знаю, что мне удастся сделать.

Секунду-другую он, хмурясь, всматривался в мое лицо. Потом угрюмо пожал плечами, сунул саблю в ножны и закрепил их на потертом кожаном поясе.

– Что ж, тогда это ляжет на меня.

Я кивнул.

– Не знаю, удастся ли мне их сдержать, – тихо признался он.

– С вампирами из Черной Коллегии ты в прошлом году справился очень лихо, – заметил я.

– Тогда я каждый день кормился на Жюстине, – возразил он. – Так что сил было в достатке. А теперь… – он покачал головой. – Теперь не знаю.

– У них нет подавляющего численного преимущества, Томас.

На мгновение он закрыл глаза, потом кивнул.

– Верно.

– Тогда план у нас вот какой: прорываемся к Жучку и уезжаем.

– А что потом? Куда подадимся потом?

– Ты ведь не ждешь от меня, чтобы я придирался к твоим планам, нет?

Тяжелая стальная дверь вдруг содрогнулась от удара. С потолка посыпалась пыль. В дверь ударили еще. И еще. У Гривейна хватило зомби, чтобы полностью истощить энергию моих оберегов.

Томас поморщился и покосился на мою ногу.

– Сможешь подняться по лестнице без посторонней помощи?

– Сдюжу, – буркнул я.

Баттерс, чуть запыхавшись, но при этом белый как полотно взобрался по стремянке из подвала. Он тащил мой нейлоновый рюкзак, и я видел выпуклость в том месте, где лежал Боб.

– Ружье, – скомандовал я Томасу, и он протянул мне обрез. – Так. Теперь, как действуем дальше. Открываем дверь, – я сделал движение стволом обреза. Я вычищаю достаточно пространства, чтобы Томас мог выйти за порог. Дальше Томас идет первым. Баттерс, вам я дам обрез.

– Не люблю ружья, – заявил Баттерс.

– От вас не требуется его любить, – сказал я. – От вас требуется нести его. С раненой ногой мне не подняться по лестнице, не помогая себе посохом.

Дверь снова лязгнула о раму. Удары в нее учащались.

– Баттерс, – рявкнул я. – Баттерс, вы возьмете у меня обрез, когда я дам его вам, и будете идти следом за Томасом. Понятно?

– Ага, – сказал он.

– Как поднимемся, Томас держит оборону, пока я завожу машину. Баттерс, сядете на заднее сиденье. Потом Томас сядет, и мы уедем.

– Гм… – произнес Баттерс. – Гривейн ведь разгромил мою машину, чтобы я не мог уехать, помните? Что, если он проделал то же самое с вашей?

Секунду-другую я смотрел на Баттерса, стараясь не показать, как огорчила меня эта мысль.

– Баттерс, – вполголоса произнес Томас. – Если мы останемся здесь, мы погибнем.

– Но если он вывел машину из строя… – начал Баттерс.

– Мы умрем, – договорил за него Томас. – Но у нас нет выбора. Вывел он ее из строя или нет, наш единственный шанс остаться в живых – это прорваться к Жучку и надеяться, что он на ходу.

Коротышка побледнел еще сильнее, потом согнулся, прижимая руки к животу, подбежал к стене под одним из окон, и его вырвало. Спустя пару секунд он выпрямился и, дрожа, привалился к стене.

– Ненавижу это, – пробормотал он и вытер рот рукавом. – Ненавижу. Я хочу домой. Хочу проснуться.

– Возьмите себя в руки, Баттерс, – резко сказал я ему. – Нюни не помогут.

Он хохотнул – почти истерически.

– Что бы я ни сделал, Гарри, это вряд ли поможет.

– Баттерс, вам надо успокоиться.

– Успокоиться? – он вяло махнул рукой в сторону двери. – Они ведь убьют нас. Как Фила. Они нас убьют, и мы все умрем. Вы, я, Томас – все умрем.

На мгновение я забыл про свою больную ногу. Почти не хромая, пересек я комнату и схватил Баттерса за грудки. Я встряхнул его так, что ноги его оторвались на мгновение от пола.

– Послушайте меня, – рявкнул я. – Мы не умрем.

Баттерс посмотрел на меня затравленным взглядом.

– Не умрем?

– Нет. И знаете, почему?

Он мотнул головой.

– Потому, что Томас слишком красив, чтобы умирать. И потому, что я слишком упрям, чтобы умирать, – я встряхнул его еще сильнее. – А главное, потому, что завтра Октоберфест, Баттерс, а полька не умирает.

Он зажмурился.

– Полька не умирает! – заорал я ему. – А ну повторите!

Он поперхнулся.

– Полька не умирает?

– Повторите!

– П-п-полька не умирает, – пробормотал он, заикаясь.

Я слегка встряхнул его.

– Громче!

– Полька не умирает! – взвизгнул он.

– Вот теперь все получится! – крикнул я.