Смерть Канарейки - Ван Дайн Стивен. Страница 32

– Эта простушка Элис – привлекательное создание, – сказал он. – Она слишком хороша для Мэнникса. Женщины так хитры и так доверчивы. Женщина может читать в душе мужчины с почти волшебной проницательностью, но, с другой стороны, она слепа, когда дело касается ее мужчины. Заметьте веру милой Элис в Мэнникса. Возможно, он сказал ей, что работал в конторе в понедельник вечером. Конечно, она не верит этому, но она знает, заметьте, знает, что ее Луи не мог быть причастным к смерти Канарейки. Ну хорошо, будем надеяться, что она права, и Мэнникс не будет арестован, по крайней мере до тех пор, пока не будет поставлен новый спектакль на его средства… Боже! Если для того, чтобы быть детективом, требуется посещать ревю – я вынужден подать в отставку. Впрочем, слава богу, что леди не посетила в понедельник вечером кино!

Приехав в прокуратуру, мы нашли Маркхэма и Хэса совещающимися. Перед Маркхэмом лежал блокнот, страницы которого были испещрены записями. Его окутывало облако сигарного дыма. Хэс сидел напротив него, положив локти на стол, а подбородок на руки. Он казался все тем же забиякой, но был чем-то расстроен.

– Я рассматриваю вместе с сержантом это дело, – пояснил Маркхэм, бегло взглянув в нашу сторону. – Мы пытаемся привести факты в относительный порядок, чтобы выяснить, не пропустили ли мы чего-нибудь. Я рассказал сержанту об угрозах доктора Линдквиста и о том, что постовой Фиппс не опознал Кливера. Но чем больше мы узнаем, тем безнадежнее, по-видимому, запутывается все дело.

Он собрал все бумаги и скрепил их зажимом.

– Фактически у нас нет улик против кого бы то нибыло. Сомнительные обстоятельства связаны со Скилом, доктором Линдквисгом и Кливером, да и наше интервью с Мэнниксом не освобождает его от подозрений. Но что мы имеем, когда разберемся во всем этом как следует? У нас есть отпечатки пальцев Скила, которые могли быть оставлены, однако, в понедельник днем. Доктор Линдквист приходит в ярость, когда мы спрашиваем, где он был в понедельник вечером, а потом предлагает нам неубедительное алиби. Он уверяет, что питал к девушке отцовские чувства, тогда как в действительности был в нее влюблен. Кливер отдал брату на вечер свою машину и солгал об этом, чтобы я думал, что он был в понедельник вечером в Бунтоне. А Мэнникс дает уклончивые ответы на все вопросы, касающиеся его отношения к девушке…

– Не сказал бы, что у вас собрана плохая информация, – сказал Ванс, усаживаясь рядом с сержантом. – Это все могло бы оказаться чертовски ценным, если бы было приведено в надлежащий порядок. Мне кажется, вся трудность заключается в том, что не хватает нескольких составных частей этой загадки. Найдите их, и я ручаюсь, что все встанет на свои места, как в мозаике.

– Легко сказать найдите, – проворчал Маркхэм. – Если бы мы знали, где их искать.

Хэс зажег потухшую сигару и сделал нетерпеливое движение.

– От Скила нам, вероятно, не отделаться. Он – тот парень, который сделал это, и не будь тут Эйба Рубина, я бы уже вытряс из него всю правду. И, кстати, мистер Ванс, у него был собственный ключ от квартиры мисс Оделл. – Он нерешительно взглянул на Маркхэма. – Не хочу, сэр, выглядеть критиканом, но кажется мне, что мы напрасно тратим время в погоне за этими джентльменами – дружками Оделл – Кливером и Мэнниксом, и этим самым доктором.

– Может быть, вы и правы. – Маркхэм, казалось, был склонен к тому, чтобы согласиться с Хэсом. – Во всяком случае, я бы хотел узнать, почему Линдквист вел себя таким образом.

– Ну, может быть, это что-нибудь и прояснит, – уступил Хэс. – Если док так далеко зашел с мисс Оделл, что угрожал застрелить ее, и если он вышел из себя, когда вы попросили его предъявить свое алиби, то, может быть, он скажет нам что-нибудь? Почему бы нам его не припугнуть?

– Отличная мысль, – отозвался Ванс.

Маркхэм взглянул в свою записную книжку.

– Я совершенно свободен сегодня днем, так что вы сможете доставить его сюда, сержант. Если понадобится, вручите повестку, но только чтобы он приехал. И сделайте это сразу же. – Он нервно побарабанил пальцами по столу. – Я собираюсь заняться этими людишками, которые запутывают все. Линдквист так же хорош для начала, как и другой. Либо я приведу все эти таинственные подозрения в такой вид, что с ними можно будет работать, либо я докопаюсь, что они знают. Тогда мы будем видеть, на чем стоим.

Хэс мрачно пожал всем руки и вышел.

– Бедный страдалец, – вздохнул Ванс, глядя ему вслед, – отчаянию, боли и гневу открыты пути в его душу.

– И в вашу бы были открыты, – огрызнулся Маркхэм, – если бы газеты все время терзали вас за безделье… Кстати, не собираетесь ли вы сегодня сообщить аам какие-то радостные вести или что-нибудь в этом роде?

– Кажется, я питал такую надежду. – Несколько минут Ванс безразлично глядел в окно. – Маркхэм, этот Мэнникс притягивает меня, как магнит. Он утомляет и раздражает меня. Он заполняет мои грезы. Он тяготеет надо мной, как проклятие.

– Это и есть ваши новости?

– Я не успокоюсь, – продолжал Ванс, – пока не узнаю, где Луи Мэнникс был с одиннадцати до двенадцати ночи в понедельник. Он был где-то, где ему не следовало быть. И вы, Маркхэм, должны это выяснить. Пожалуйста, нажмите на него. Он заговорит под надлежащим давлением. Будьте жестоки, старина: пусть подумает, что вы подозреваете его в убийстве. Спросите его про манекенщицу – как ее зовут? Да, Фризби. – Он внезапно замолчал и нахмурился. – О, господи! Интересно, как… Да, Маркхэм, вы должны обязательно спросить его о ней. Спросите его, когда он видел ее в последний раз; и попробуйте, спрашивая, выглядеть таинственным и всезнающим.

– Послушайте-ка, Ванс, – Маркхэм был раздражен, – вы твердите мне о Мэнниксе уже три дня. Что в нем такого особенного?

– Интуиция, мой психический темперамент влечет меня к нему.

– Я поверил бы, если бы не знал вас пятнадцать лет. – Маркхэм пожал плечами. – Я вызову Мэнникса, когда кончу с Линдквистом.

ГЛАВА 19

ДОКТОР ДАЕТ ОБЪЯСНЕНИЯ

(пятница, 14 сентября, 2 ч. дня)

Мы позавтракали у Маркхэма. В два часа доложили о прибытии доктора Линдквиста. Его сопровождал Хэс, по выражению лица сержанта было ясно, что ему вовсе не так уж нравится общество доктора.

По приглашению Маркхэма доктор уселся перед его столом.

– Что означает это новое беззаконие? – холодно осведомился он. – Разве в ваши прерогативы входит отрывать граждан от частных дел, чтобы здесь запугивать их?

– Мой долг – наказывать убийцу по закону, – так же холодно ответил Маркхэм. – А если кто-нибудь из граждан считает, что давать показания властям – беззаконие, то это уже его прерогатива. Если, отвечая на мои вопросы, доктор, вы опасаетесь чего-либо, то вам лучше иметь здесь своего адвоката. Может быть, вы позвоните ему, чтобы он приехал и взял вас под свое покровительство?

Доктор Линдквист колебался.

– Я не нуждаюсь ни в каком покровительстве, сэр. Будьте настолько добры, чтобы сразу сказать, зачем меня сюда привезли?

– Разумеется! Объяснить некоторые моменты ваших отношений с мисс Оделл, которые обнаружены, а также объяснить, если вы в этом заинтересованы, причины, по которым вы меня обманывали относительно этого.

– Таким образом, вы без всяких на то полномочий суете нос в мои частные дела. Я слышал, что это одно время практиковалось в России…

– Если мы действительно копаемся в ваших делах без всяких оснований, то вы, дорогой доктор Линдквист, можете легко мне это доказать. И все, что мы от вас узнаем, будет немедленно забыто. Верно ли, что ваша привязанность к мисс Оделл несколько выходила за пределы отцовских чувств?

– Неужели даже самые святые чувства не уважаются полицией этой страны? – В тоне доктора сквозило презрение.

– При одних обстоятельствах – да, при других – нет. – Маркхэм превосходно сдерживал свою ярость. – Конечно, вы можете не отвечать мне, но если вы предпочтете откровенность, то можете избегнуть унижения отвечать на вопросы на открытом суде.