Ночь в монастыре с привидениями - ван Гулик Роберт. Страница 7

– Дал ли вам отец настоятель удовлетворительное разъяснение по поводу смерти трех девушек?

– В том-то и дело, что нет. Как я и думал, они умерли при подозрительных обстоятельствах. По возвращении в Ханюань я запрошу у родителей дополнительные сведения. Затем мы вернемся сюда вместе с секретарем Хуном, Цяо Таем, Ма Чжуном, нашими писцами и дюжиной стражников и проведем основательное расследование. Можешь быть уверен, что я не сообщу о своем приезде заранее. Пусть это будет неожиданностью для отца настоятеля!

Глава 5. Поэт Цун читает новые стихи, нравящиеся так же мало, как и предыдущие; судья Ди слышит, как загадочный голос произносит его имя

Похоже, замысел возвращения с большими силами улыбался Тао Гану. Одобрительно покачав головой, он объявил:

– Ваше превосходительство, казначей мне еще рассказывал о мятежниках, которые были истреблены здесь сотню лет назад. Теперь я понимаю, почему монашек так напрягал слух в коридоре. Появляясь, призрак одного из тех несчастных якобы шепчет чье-то имя, и тот, кто услышит свое имя, умрет.

– Какое вздорное суеверие! – воскликнул судья Ди. – Проведи меня в актерскую уборную.

Когда они прошли на второй этаж, судья бросил взгляд в узкий темный коридор, идущий направо. Гибкий белый силуэт быстро удалялся.

– Это девушка с медведем! – воскликнул он. – Мне надо ей сказать пару слов. Как ее зовут?

– Барышня Нгеуян, ваше превосходительство. Судья ускорил шаг:

– Минуточку, барышня Нгеуян!

С легким восклицанием она остановилась. Лицо ее побледнело, глаза расширились от страха. Ее удивительное сходство с барышней Пао вновь поразило начальника уезда. Он ласково сказал:

– Не бойтесь. Я просто хотел вас поздравить. Ваш танец был…

– Ваше превосходительство слишком добры, – прервала она его нежным голосом, – но прошу извинить меня, я не могу задерживаться.

Окинув тревожным взглядом коридор, она двинулась было дальше.

– Остановитесь! – приказал судья. – Я начальник этого уезда и желаю поговорить с вами. Вы выглядите встревоженной. Это из-за Мо Моте?

Она нетерпеливо тряхнула своей маленькой головкой.

– Меня ждет медведь, – прошептала она, – сейчас пора его кормить.

Видя, что девушка прижимает левую руку к груди, судья резко спросил:

– Что у вас с левой рукой? Не ранил ли вас Мо Моте своей саблей?

– О, нет! Это медведь поцарапал меня. Уже давно. Но теперь мне действительно пора идти…

– Очень опасаюсь, что мои стихи пришлись не по вкусу вашему превосходительству, – произнес насмешливый голос. Судья обернулся и увидел Цун Ли, который с преувеличенной вежливостью склонился перед ним.

– Действительно, молодой человек, – ответил судья. – На месте настоятеля я бы приказал вас вышвырнуть.

Он снова повернулся к барышне Нгеуян, но она исчезла.

– Отец настоятель никогда не решится пойти на такой шаг, – презрительно возразил поэт. Мой покойный отец, доктор Цун, много сделал для монастыря… И моя семья продолжает вносить кругленькие суммы.

Судья Ди смерил взглядом молодого человека.

– Так вы сын бывшего губернатора Цун Фаменя? Это был поистине образованный человек. Я читал его труды по управлению в провинции. Он не одобрил бы ваши игривые стишата.

– Мне хотелось лишь поддразнить отца настоятеля, – объяснил внезапно смутившийся Цун Ли. – Он такой надутый. К тому же отец мой не очень-то его ценил.

– Это не повод угощать нас плохими стихами. А какой смысл в вашей глупой шутке о двух настоятелях?

– Разве ваше превосходительство не в курсе? Около двух лет назад предыдущий настоятель этого монастыря Нефритовое Зеркало умер или, если вы предпочитаете общепринятые выражения, был вознесен на небо. Его прах был забальзамирован и сейчас покоится в склепе, который прорыт под святилищем и где воздвигнут алтарь Основателя, И при жизни, и после смерти Нефритовое Зеркало всегда считался святым человеком.

Слишком много проблем беспокоили судью, чтобы его могли заинтересовать истории бывших настоятелей. Поэтому он ограничился словами:

– Я больше вас не задерживаю, у меня дела в артистической уборной.

– Туда я и направляюсь, – заметил молодой поэт, ставший более почтительным. – Надеюсь, ваше превосходительство дозволит мне показать ему дорогу?

Они вышли в длинный коридор с дверями по обе стороны.

– Не здесь ли комната барышни Нгеуян? – спросил судья.

– Да, ваше превосходительство, чуть дальше. Но вам лучше туда не заходить в ее отсутствие. Этот медведь – опаснейший зверь.

– Но сейчас она, наверное, у себя, – говорил судья. – Разве вы не видели ее рядом со мной, когда пришли?

– Как я мог увидеть ее в этом коридоре, если оставил ее в зале торжеств? – возразил молодой поэт.

Судья изучающе посмотрел на него, а потом на Тао Гана. Тот тряхнул головой с выражением явного замешательства на худом лице. Не заметив их подозрительных взглядов, Цун Ли подошел и постучал в одну из последних дверей по коридору, и все трое вошли в большую неприбранную комнату.

Сидевшие вокруг круглого столика Куан Лай и две женщины встали и почтительно склонились перед судьей. Руководитель труппы представил их:

– Это барышня Тин, – сказал он, указывая на более миловидную. – Она только что выступила в роли феи Си-ван-му. Барышня Тин также очень хорошо жонглирует и замечательна в акробатических танцах.

Повернувшись ко второй женщине, он продолжил:

– А это моя супруга.

Судья Ди похвалил спектакль. Г-н Куан выглядел чрезвычайно польщенным тем, что столь значительная особа соблаговолила заинтересоваться его труппой. Глубоко взволнованный, он спрашивал себя, будет ли ему удобно предложить кресло столь высокому гостю. Судья вывел его из этих затруднений, сев без приглашения. Цун Ли устроился у кувшина с вином. Тао Ган, как обычно, остался стоять за спиной хозяина.

– А где барышня Нгеуян и господин Мо Моте? – спросил начальник уезда.

– Мне бы хотелось и их поздравить. Мо Моте замечательно владел саблей, а в эпизоде с медведем барышня Нгеуян заставила меня волноваться за ее жизнь!

Поблагодарив за столь благожелательные слова, руководитель труппы наполнил вином чашу гостя и показал на измазанные красным клочки бумаги на туалетном столике:

– После спектакля Мо Моте, должно быть, здесь побывал, чтобы смыть грим. Теперь он, наверное, в кладовой укладывает свой костюм. Что касается барышни Нгеуян, то она говорила, что намерена заняться медведем перед тем, как присоединиться к нам.

Судья Ди поднялся. Вроде бы поправляя свою бархатную шапочку, он подошел к зеркалу и бросил внимательный взгляд на измятые клочки бумаги и баночки с гримом. Эти красные пятна, – подумал он, – вполне могли быть пятнами крови. Возвращаясь к своему креслу, он заметил некоторое замешательство в поведении госпожи Куан. Он отхлебнул глоток вина и принялся расспрашивать ее мужа о постановке исторических пьес.

Куан Лай пустился в длинные объяснения. Судья рассеянно слушал его, одновременно пытаясь следить за разговорами других лиц.

– Вы разве не поможете барышне Нгеуян выгулять ее медведя? – спросил Цун Ли у барышни Тин. – Я уверен, она была бы очень рада.

– Занимайтесь лучше своими делами! – сухо ответила та. – Я же не интересуюсь вашим пристрастием к.., розам.

– Барышня Пао очень мила. Почему бы мне не написать поэму в ее честь? Дорогая моя, я же написал одну для вас. Послушайте-ка лучше:

Правдивая любовь, ложная любовь, Вчерашняя любовь иль вечная любовь… Больше или меньше, все идет отлично, Хоть небо все меньше Оберегает нас лично.

Судья увидел, как вспыхнуло лицо барышни Тин. Госпожа Куан сказала:

– Господин Цун, следите за своим языком!

– Я это сказал с одной целью – предостеречь, – ответил нисколько не смущенный поэт. – А знаете ли вы песенку, которая всех сводит с ума в столице?

Он насвистал популярную мелодию, а затем приятным баритоном запел, отбивая пальцем ритм: