Обряд на крови - Батчер Джим. Страница 6

Вампиры Черной Коллегии известны ровно столько времени, сколько помнит себя человечество. В их распоряжении немереное количество вампирских энергий – тех самых, о которых писал Стокер. Но и уязвимые места у них тоже имеются: они боятся чеснока, символа веры, солнечного света, проточной воды, огня, осиновых кольев… В своей книге Брэм Стокер рассказал всем, как их убивать, так что в начале двадцатого столетия их почти полностью истребили. Выжили только самые умные, самые быстрые, самые дерзкие представители рода, обладатели многовекового опыта во всем, что касается жизни и смерти. Особенно смерти.

Впрочем, сомневаюсь, чтобы даже этот многовековой опыт подготовил кого-либо из них к тому, что его огреют воздушным шариком, наполненным водой.

Точнее, святой водой.

У себя в машине я держу под рукой три таких шарика. Я схватил один из них и с размаху врезал вампиру по морде. Шар лопнул, окатив святой водой всю голову вампира. Везде, где капли попадали на кожу гнусной твари, плоть исчезала в ослепительной вспышке серебристо-белого света.

Вампир издал сиплый, скрежещущий вопль и задергался в конвульсиях. Взмахнув рукой, он зацепился за руль, и металлическая баранка со скрипом погнулась.

– Томас! – прохрипел я. – Да помогите же!

Впрочем, Томас уже действовал. Он расстегнул ремень безопасности, подобрал колени и, развернувшись влево, изо всех сил ударил вампира пятками в лицо. Физической силой Томас наверняка уступал Черному вампиру, но даже так оставался на порядок сильнее меня. Удар вышвырнул того из машины, и он, пробив спиной фанерную стенку будки, полетел на землю.

Писклявое рычание сменилось яростным тявканьем. Вампир слабо дергался на земле, пытаясь подняться. Теперь я лучше разглядел ущерб, нанесенный ему святой водой. Почти четверть головы – от левого уха и до угла губ – просто исчезла, ожоги продолжали гореть неярким золотым огнем. Из чудовищной раны сочилась комковатая черная слизь.

Я достал из ящика еще один шарик и занес руку для нового броска.

Вампир испустил свистящий, полный страха и злобы вопль, повернулся и бросился прочь, без труда пробив вторую стенку будки.

– Уйдет ведь! – бросил Томас, возясь с заедающей дверной ручкой.

– Не смейте! – рявкнул я, перекрывая тявканье. – Это приманка.

Томас застыл.

– С чего вы так думаете?

– Я узнал этого парня, – пояснил я. – Он был на маскараде у Бьянки. Только тогда он был еще живой.

Каким-то непостижимым образом Томас ухитрился побледнеть еще сильнее.

– Один из тех бедолаг, которых обратила та сучка из Черной Коллегии? Ну, наряженная Гамлетом?

– Ее зовут Мавра. Да, он самый.

– Блин, – пробормотал он. – Вы правы. Похоже на западню. Может, она следит за нами сейчас из засады… ждет, пока мы окажемся в темном переулке.

Я крутанул руль в одну сторону, потом в другую. Руль немного заедало, но, в общем, править это не слишком мешало. Да здравствует Голубой Жучок, Великий и Могучий! Я нашел на стоянке свободное место и втиснул на него свою машинку. Щенячий лай снова сменился рычанием.

– Мавра может обойтись и без темного переулка. У нее талант на завесы. Она могла бы сидеть, скажем, на багажнике – а мы бы ее и не заметили.

Томас облизнул пересохшие губы, беспокойно шаря взглядом по стоянке.

– Думаете, она приехала за вами?

– Запросто. Я не дал ей уничтожить тот меч, Амораккиус, и она была союзницей Бьянки… до тех пор, пока я ту не убил. Ну и потом, война ведь. Странно еще, что она не объявилась раньше.

– Господи… Я ее до усера боюсь.

– Я тоже. – Я нагнулся и пошарил рукой под водительским креслом. Рука наткнулась на маленький пушистый хвост, я легонько потянул за него и как мог осторожнее извлек щенка на свет божий. Разумеется, это оказался все тот же сумасшедший колчеухий щен. Он все рычал, не обращая на меня внимания, и с ожесточением мотал мордахой из стороны в сторону.

– Хорошо еще, у нас нашелся сторож. Вамп запросто мог убрать нас обоих.

– Что у него в зубах? – перебил меня Томас.

Щен выпустил то, что он трепал с такой яростью, и предмет плюхнулся на пол Жучка.

– Ха, – хмыкнул я. – Это же вампирское ухо. Должно быть, святая вода отожгла на фиг.

Томас покосился на ухо и слегка позеленел.

– Оно шевелится.

Щен зарычал и потянулся к извивавшемуся на полу клочку прогнившего уха. Я с максимальной осторожностью подобрал его кончиками пальцев и выкинул в окно. Похоже, такой оборот событий вполне устроил щенка – он сел и разинул пасть в щенячьей ухмылке.

– Отличная у вас реакция, Гарри, – заметил Томас. – Ну, когда эта гадость на вас бросилась. Нет, правда хорошая реакция. Быстрее моей. Как вам, черт подери, такое удается?

– Ни хрена мне не удается. Я заметил какую-то помеху только после того, как вот этот начал рычать, всего за пару секунд до того, как тот на меня бросился.

– Уау, – сказал Томас. – Вот и говори после этого про везение.

– Угу. Мне без везения никак.

Щен вдруг крутанулся на месте, развернувшись мордочкой в ту сторону, где скрылся вампир, и снова зарычал. Томас настороженно застыл.

– Эй, Гарри, знаете что?

– Что?

– Мне кажется, нам лучше зайти в дом.

Я поднял щенка с пола и прощупал темноту своими чувствами, но не ничего не обнаружил.

– Незаметность – лучшая гарантия от уничтожения, – сказал я. – Пошли.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мы с Томасом вошли в здание. Охранник, которому полагалось бы сидеть в будке на стоянке, пил кофе со своим коллегой, дежурившим на входе. На лифте мы поднялись на верхний этаж. В холл открывались только две двери, и Томас постучал в ближайшую; пока мы ждали, из-за двери громыхала музыка. От чистого, без единого пятнышка ковра пахло чем-то вроде львинозевов. Томасу пришлось постучать еще раз, прежде чем нам открыли.

Дверь отворила, выплеснув на нас волну громкой музыки, красивая женщина лет сорока – сорока пяти. Пять футов шесть дюймов роста, темно-каштановые волосы подколоты двумя палочками для еды. В одной руке она держала стопку использованных бумажных тарелок, в другой – пару пустых пластиковых стаканчиков; ярко-зеленое вязаное платье выгодно подчеркивало ее формы, которым позавидовала бы девица с плаката времен Второй мировой.

Лицо ее немедленно осветилось улыбкой.

– Томас, как я рада! Жюстина сказала, что ты заглянешь.

Томас уже улыбался самой неотразимой из всех своих белозубых улыбок. Он шагнул вперед и расцеловал женщину в обе щеки.

– Мэдж, – произнес он. – Хороша! Ты-то что здесь делаешь?

– Это моя квартира, – ответила она несколько холоднее.

Томас расхохотался.

– Да ну! Ты шутишь!

– Старый дурак раскрутил меня на инвестиции в его предприятие. Должна же я быть уверена, что он не пустит эти деньги на ветер. Вот я и приглядываю за ним.

– Ясно, – улыбнулся Томас.

– А ты? Неужели он уговорил-таки тебя сниматься?

Томас прижал руку к груди:

– Застенчивого школьника вроде меня? Да меня от одной только мысли об этом в краску бросает.

Мэдж рассмеялась – не без ехидства, как мне показалось. Рука ее как бы невзначай коснулась Томасова бицепса. То ли ей доставляло удовольствие разговаривать с Томасом, то ли в прихожей было холоднее, чем мне казалось.

– А кого ты привел?

– Мэдж Шелли, это Гарри Дрезден. Я привел его для делового разговора с Артуро. Гарри – мой старый друг.

– Ну, я не утверждал бы этого столь категорично. – Я улыбнулся и протянул ей руку. Она попыталась перехватить удобнее свои тарелки и стаканы, потом виновато рассмеялась.

– Как бы мне все это на вас не вывалить. Вы актер? – Она смерила меня оценивающим взглядом.

– «Быть иль не быть», – с готовностью процитировал я. – Ай'л би бэк.

Она улыбнулась и кивнула в сторону щена, удобно устроившегося у меня под левой рукой.

– А это что у вас за друг?

– Безымянный пес. Как Клинт Иствуд, только пушистее.