Путешествие в слово - Вартаньян Эдуард Арамацсович. Страница 21

ВОСКРЕШЕНИЕ ИЗ МЕРТВЫХ,

Один ученый подсчитал: «Если бы химик, свободно владеющий 30 языками (условие невероятное), начал с 1 января 1964 года читать все выходящие в этом году публикации, представляющие для него профессиональный интерес, и читал бы их по 40 часов в неделю со скоростью 4 публикации в час, то к 31 декабря 1964 года он прочитал бы лишь 1 /20 часть этих публикаций».

А теперь займемся несложным подсчетом и мы с вами. Словарь одной только химии насчитывает сейчас около двух миллионов терминов. За какое время химик мог бы все их перечислить, занимаясь этим по 40 часов в неделю со скоростью один термин в секунду? (Условие невероятное, ибо термины вроде диамидодиаксиарсенобензол «с ходу» не выговоришь, а ведь есть термины куда позаковы-ристей, хотя бы вот этот, в 57 знаков: метаноксидэтил-диамидофенилдитолилкарбинолдисулъфоническая (!!). Так вот получится: одолеть такую тьму названий можно в 3,5 месяца, причем без выходных дней и скороговоркой, как пономарь, а не с расстановкой, с толком, с чувством. А между тем за время этой поистине египетской работы химический словарь пополнится не одной тысячей новых терминов.

Сегодняшний мир окружающих нас вещей выражается астрономической цифрой в четыре миллиона единиц. И каждая вещь имеет свое название.

Как же напряженно, во все нарастающем темпе должна работать «слова мастерская», чтобы измысливать наименования явлений и предметов, конструировать новые термины!

И где, спросим мы, то сырье, тот строительный материал, что идет на изготовление слов?

Таких источников немало — отечественных и иноземных. Все языки вырабатывают в своих экспериментальных лабораториях необходимые слова, выводят уйму всякого рода производных слов, ревниво присматриваются к словотворчеству других языков и, не испрашивая разрешения — буде попадется дельное — зачисляют слова в свой лексикон. Ибо в одиночку задачу названия всех вещей, именования всех процессов и явлений не решишь.

Арабское кахва — «растение, его бобы и напиток» — в несколько измененной форме было заимствовано англичанами и голландцами, и позднее пришло к нам как кофе. Французы (и немцы) это слово изменили в кафе. В таком виде оно также вошло в русский язык — с иным значением. Ныне наш словарь обогатился целой гирляндой производных: кафетерий, кофейная, кофейник, кофейница, кофеварка, кофемолка.

Тюркское баш — «голова», дав башибузук, башлык, башмак, позволило нам образовать слова башка и башковитый.

Распространенное конечное —ман в словах немецкого происхождения (штурман и т. п.) мы использовали для образования слова нэпман.

Слова французского происхождения на —аж (-яж) — багаж, вояж, тираж, фураж, фиксаж, персонаж и т. п. — употреблялись у нас в начале XVIII века крайне редко. Сегодня слов на —аж многочисленная группа (вираж, гараж, этаж, стаж, пляж и десятки других), причем все они обросли производными: багажник, этажность, пляжный, тиражирование… Заимствованный из французского языка суффикс —аж образует слова в русском языке: листаж, сенаж, подхалимаж.

Но едва ли не главным источником являются «полуфабрикаты», черпаемые нами из лексических кладовых двух языков, которые, считаясь «мертвыми», продолжают каждодневно напоминать о себе, продолжают жить.

Множество языков древности ушли в небытие вместе с их носителями. Иной оказалась участь языка эллинов и языка римлян.

Александр Македонский мечом прошелся по Персии, подчинил своей власти Египет, достиг берегов Индийского океана. На обширнейшей территории основанного им государства для всего эллинистического мира возник общий греческий язык — «койнэ» (III в. до н. э. — IV в. н. э.).

Добрую тысячу лет, с V по XV век нашего летосчисления, греческий язык выполнял функции государственного и литературного языка Византийской империи.

От греческого письма произошли все европейские алфавиты. На его основе во II веке до н. э. возникло латинское письмо. Греческий язык оказал заметное влияние на язык римлян. Ими было заимствовано от греков много слов.

Исследователи насчитывают в латинском языке около семи тысяч таких слов. Писатели и философы признавали греческую лексику более развитой. Первый римский философ-атомист и поэт Лукреций Кар сетовал на то, что не может найти в латинском языке даже подобия такого «главного» слова, как атом. Позже блестящий оратор, писатель и политик Марк Туллий Цицерон создаст кальку [11] этого слова, означаемого «неделимое», — латинское индивидуум, но не сможет выразить ряд греческих слов-понятий латинским однословьем. И ему, скрепя сердце, придется передать каждый грецизм двумя-тремя словами родного языка.

Греческие слова начали проникать на Русь еще до введения христианства — либо непосредственно, либо через другие языки.

Многие слова обозначали понятия из области материальной культуры, искусства, быта. Изустно уже давно пришли к нам греческие слова галактика, планета, грамота, алфавит, стих, театр, палата, терем, кровать, скамья, парус, фонарь, металл, гипс, кит, буйвол, крокодил, вишня, свекла, огурец…

Западная Европа, однако, признала древнегреческий язык «классическим» лишь в XIV — XV веках. Только тогда знание языка Гомера, языка великих мыслителей древности и античной культуры стало признаком учености для просвещенных людей своего времени.

Почему так поздно? Потому, что до тех пор безраздельно господствовал другой классический язык — латинский.

Вспомните историю. В результате завоевательных войн римляне покорили Грецию, утвердились на Иберийском полуострове, основали свои колонии в Галлии, Северной Африке, Британии. Язык победителей поглотил местные языки и диалекты. Образовался единый латинский язык. Но вот в V веке Римская империя распалась. С ослаблением политических и экономических связей между ее частями распался и язык. От него отпочковались и развились романские (т. е. «римские») языки: французский, итальянский, испанский, португальский, румынский и другие.

Удивительно ли, что на протяжении всего средневековья латынь — не народная, «вульгарная», а классическая, на которой говорил и писал Цицерон, стала международным языком науки, литературы, церкви Западной Европы. Не на национальных языках, а на латыни писались научные трактаты, читались лекции, сочинялись художественные произведения.

Это была пора засилия латинского языка, и не случайно, что именно в средние века латинские слова широким потоком влились в лексику немецкого и английского языка. В английском, например, 75 процентов всех употребительных слов — по происхождению французские и латинские.

На Русь слова латинского происхождения шли через языки-посредники. Таким передатчиком в X — XV веках был греческий язык, в XVI — XVII веках — польский, а позднее другие западноевропейские языки. В русскую лексику вошли обозначения понятий и явлений из области культуры, науки, техники, искусства, политическая терминология. В их числе: корона, монета, кесарь (отсюда позднее — Щръ), канцелярия, циркуль, бурса, глобус, формула, градус, литература, октава, революция, диктатура, пролетарий и другие.

Но вот наступает эпоха Возрождения, начинает складываться новое мировоззрение, создается новая культура. И в позиции латыни появляются бреши. «Великий Дант», последний поэт средневековья и первый поэт нового времени, велик и потому, что первым, нарушив традицию, пренебрег латынью. Стихи, посвященные своей возлюбленной Беатриче, он написал в 1290 году на итальянском языке. Его призыву отказаться от искусственного «языка избранных» и писать на родном «языке огромного большинства» последовал Боккаччо и Петрарка, Дж. Бруно и Галилей. Сатирик Рабле начал писать своего «Гаргантюа» на французском еще до того, как король Франциск I указом от 1539 года определил французский язык единым государственным языком.