Путешествие в слово - Вартаньян Эдуард Арамацсович. Страница 25

Пусть возможные промашки вас не обескураживают. Ведь не ошибается тот, кто ничего не делает. Любознательный при желании всегда доищется искомого — заглянув в словарь иностранных слов, энциклопедии или этимологические словари.

Вас заинтересовала история и способ создания слова автомобиль? Приглядитесь к нему. Это гибрид. Помесь греческого с латынью, образованная во французском языке. Авт(о) — первая составная часть сложных слов со значением «свой», «собственный», «сам». Мобил(ис) — «подвижный». Сложенные вместе, они образуют автомобиль, что значит «самодвижный», «самоход», то есть карета, движущаяся без помощи лошади. Таких «слов-кентавров» [13] как любил их называть писатель Лев Успенский, ученые и инженеры напридумывали предостаточно. И вы сами, занявшись этимологией, увидите-их не однажды. Но прежде чем дать вам самим поразмыслить о том, как «работаются» слова и какие они могут образовывать цепочки, хочу свести вас еще с одним словом. Его истолкование я взял из «Краткого этимологического словаря русского языка» Н. М. Шанского, В. В. Иванова, Т. В. Шанской.

Омнибус. Заимствовано в XIX веке из французского языка. Французское omnibus < voiture omnibus [14] — «экипаж для всех», где omnibus<. латинское omnibus — «всем, каждому» от omnis — «весь, каждый». Экипаж получил свое название по каламбурной надписи на двери лавки торговца по фамилии Omnes (Омне), гласившей: Omnes omnibus — «Омне каждому»: его лавка в Нанте была вначале отправным пунктом маршрута соответствующего экипажа, введенного офицером Будри для поездок на свою Дачу.

Первый «автомобиль» с паровым двигателем был сконструирован французским инженером Кюньо в 1769 году. А лет через сто двадцать в Европе появились автомобили с двигателями внутреннего сгорания. Лошади получили отставку, их в омнибусах заменил мотор. Дело стало за названием. Крестные отцы-французы совершили обряд переименования самым «варварским» способом. Цоначалу они лишили слово автомобиль его латинского «туловища» и греческую «голову» приставили к омнибусу. Получилось длинное неудобовыговариваемое автоомнибус. Последовала расправа таким же порядком и со словом омнибус. От него в буквальном смысле остался только хвостик —бус. Остальное было «делом техники»: к греческой «голове» пришили латинский «хвост». Так появился автобус.

Но и это не все. В речи французов, а затем и русских автомобиль и автобус нередко стали звучать и того лаконичнее: авто. Однако не дремали и автоконструкторы. Они создали легковой автомобиль с многоместным кузовом и нарекли его по всем правилам словообразования греко-латинским микроавтобус. Онять длинно и опять неудобно. И он на наших глазах, потеряв старую добрую греческую «голову», превратился в микробус. (Но слово не прижилось. Сейчас чаще услышишь слово маршрутка. Так называют микроавтобус, выполняющий обязанности маршрутного такси.)

Работники Аэрофлота выдвинули свое лингвообразование — аэробус (пассажиро-туристский самолет, совершающий частые рейсы на недалекие расстояния), мотивированное ничуть не больше, чем его собратец микробус.

В стороне от словотворчества не остались и англичане. Они первым делом автобус превратили в бус. А изобретя электроавтобус, назвали его троллейбус, где английское троллей — «контактный ролик». В Москве троллейбусы появились в начале 30-х годов. Мы именовали их тогда электрическими омнибусами или электробусами. Сегодня в различного рода литературе мы можем натолкнуться на потомков омнибуса — на такие образования как минибус (малогабаритный самолет), рельсобус (автобус, способный передвигаться не только по шоссе, но и по рельсам), гидробус (термин, призванный заместить речной трамвай), дискобус (разъездная дискотека), фантастическое космобус (общественный транспорт, обслуживающий космические линии). Вот какое потомство расплодилось от двух слов двух «мертвых языков».

Появилось у нас и слово микроавтомобиль. Подвергнется ли оно «усечению»? А чем оно лучше других? И почему, скажем, не может оно «съежиться» в микробилъ или фамильярное мики или миби!

Да, элементы лексикона отживших, отшумевших цивилизаций продолжают жизнь в языке науки и техники. Международные термины измысливаются, «пекутся» с быстротой трудноуследимой, хотя и не всегда «с пылу с жару» проникают в общий язык. Уже при вашей жизни родились многие слова-термины, которые через печать, радио, телевидение вошли и в вашу речь, пусть не до конца понятные, не твердо усвоенные. «Коммуникационный взрыв» дает себя чувствовать все сильнее. Но современный человек в состоянии усвоить многое из того, что принесли с собой щедрые и сложные десятилетия второй половины XX века.

Вот я листаю словарь «Новые слова и значения». И на хожу в нем термины, которые употреблялись не так давно только в узких сферах, а ныне стали достоянием литературного языка: информант (лицо, поставляющее какую-либо информацию в виде ответов на вопросы исследопа-теля), аэрономия (раздел геофизики, изучающий газовую оболочку Земли), синематика (хранилище кинофильмов), супервизор (часть управляющей программы в вычислительной системе, обеспечивающая нормальную работу машин), конформизм (сглаживание противоречий, устранение различий; единообразие, унифицированность, стандартность).

Эти и многие им подобные слова не явятся отныне для вас словами за семью печатями.

МУДРОСТЬ В ПОРТАТИВНОЙ ФОРМЕ,

Мы можем выражать свои мысли готовыми комбинациями слов, словесными формулами, иначе фразеологизмами.

Ученые еще не выработали на фразеологию единого взгляда — как классифицировать те или иные группы фразеологизмов, чем одна из групп отличается от другой, по какому принципу исследовать эти замечательные возможности и явления нашей речи. И это понятно, ибо всякого рода трудностей и тонкостей в изучении устойчивых выражений хоть отбавляй.

Мы условимся понимать под фразеологией всю совокупность таких устойчивых сочетаний слов, которые в яркой образной форме выражают понятия, суждения, отражают явления действительности.

Сплошь да рядом такие фразеологические единицы являются «двусмысленными», то есть, помимо своего прямого значения, имеют ярко выраженный иносказательный смысл. Более того, если мотивы создания того или иного фразеологизма забылись, то он живет тогда только в своем втором, благоприобретенном качестве.

В такой двойной жизни фразеологизма очень трудно разобраться малышу. Он «практик» слова, и все понимает буквально. Услышит он, что сосед в мутной воде рыбку ловит — и тотчас представит себе взбаламученную сапогами заводь и соседа, извлекающего из воды рыбку за рыбкой. А другой малыш спрячет от старухи-гостьи своего любимого пса — ведь родители говорили, что она на каких-то делах собаку съела. Все очень просто. Детскому сознанию свойственна непосредственность восприятия. Это еще «святая простота», понимающая любое выражение буквально.

Тут все дело в том, говорит К. И. Чуковский в своей книге «От двух до пяти», что мы, взрослые, если можно так выразиться, мыслим словами, словесными формулами, а маленькие дети — вещами, «предметами предметного мира». Их мысль на первых порах связана только с конкретными образами. Поэтому они так горячо возражают против наших аллегорий и метафор.

Спрашивает, например, одна женщина у своей Наташи, четырех с половиной лет:

— Не скажешь ли ты мне, как понять, когда говорят, что один человек хочет другого в ложке воды утопить?