Путешествие в слово - Вартаньян Эдуард Арамацсович. Страница 39

Вам не всегда удастся в полной мере это определить. Справочники, словари, энциклопедии — и те не дадут обстоятельных ответов. В историй многих слов еще «покрыта мраком неизвестности». Но вот о таких, к примеру, словах, как атлас м атлас — разноязыких омонимах, — можно узнать довольно подробно.

Атлас — это собрание географических карт. Как возникло такое название? Давайте вспомним античный мир. Сыны богини земли Геи, могучие титаны, восстали против правивших миром жестоких олимпийских богов во главе с Зевсом. Долго исход страшной борьбы был неясен. Наконец, владыка неба Зевс, призвав на помощь циклопов и сторуких великанов, победил богоборцев. Всех титанов он сбросил в подземное царство Тартар, а одному из них, Атланту, присудил вечно держать на своих плечах небесный свод там, где он спускается, к земле. Это «там» — где западный конец света, в Северной Африке, у безбрежной водной стихии.

Древние греки отождествляли мифического титана с африканскими горами, и эти вздымающиеся хребты назвали Атлас. С его же именем связаны легендарная Атлантида и Атлантический океан. Память о титане Атласе заключена и в атлантах — мужских фигурах, поддерживающих верхние выступающие части в некоторых старинных зданиях, атлантом зовется и первый шейный позвонок, поддерживающий нашу голову — шар. Но почему мы произносим то атлас, то атлант? Это след употребления одного и того же греческого имени в различных падежах. В именительном — Атлас, в родительном — Атлант (ос).

В конце XVI века знаменитый фламандский картограф Герхард Меркатор составил самые полные по тому времени карты различных стран и свел их в один альбом. Свой труд он озаглавил: «Атлас, или Космический обзор мироздания». На титульном листе книги красовалось изображение могучего титана — земледержца. Удивительно ли, что с легкой руки Меркатора все подобные собрания географических карт стали называться атласами. (Более того, так стали именовать сборники таблиц, рисунков, чертежей из других областей знания.)

Атлас как географический термин заимствован нами из немецкого языка и впервые встречается на рубеже XVII и XVIII веков в «Письмах и бумагах Петра Великого».

Что же касается этимологии имени титана Атланта, то оно передает такие понятия, как «дерзать» и «терпеть».

Атлас — «материя» — слово ничем не-примечательное. Оно не является, подобно своему именитому тезкё, многозначным. Оно не имеет синонимов.

В наш язык и ткань, и ее наименование пришли с Востока. Мы заимствовали атлас у турок, а те — из арабского языка. Свое наименование ткань получила по блестящей гладкой поверхности: —атлас можно перевести на русский прилагательным гладкий.

Первое упоминание об атласе содержится в русском письменном памятнике середины XV века. Ну, а омонимом слово стало, естественно, тогда, когда столкнулось в на-. шем языке с атласом — сборником карт.

Немало омонимов возникло и на базе русской лексики, и также различны пути их образования.

Коса — «вдающаяся в воду полоска берега» и коса — «заплетенные волосы». Их полное звуковое совпадение носит, как полагают, случайный характер.

Лук — «оружие» и лук — «овощ» — совпали по звучанию лишь в результате длительных звуковых процессов. В свое время, они различались не только в устной речи, но и на письме.

Замолчать — «умолкнуть» и замолчать — «преднамеренно не сказать», волынка — «музыкальный инструмент» и волынка — «намеренное затягивание дела», ключ — «источник» и ключ — «инструмент» стали омонимами потому, что в каком-то месте оборвалась цепь смысловых зависимостей, и одно в прошлом слово с разными значениями превратилось в два различных слова.

Надо сказать, ,что ученые до сих пор не пришли к единому мнению о природе некоторых омонимов: считать ли их искони разными по происхождению и значению словами, лишь случайно облаченными в одну и ту же звуковую форму, или признать одним некогда словом, у которого произошел разрыв отдалившихся значений.

Вот почему и по сей день ведутся споры вокруг таких слов, как волынка, ключ, как ударник («деталь огнестрельного оружия» и «передовик производства») и кулак («сжатые для удара пальцы руки» и «богатый сельский хозяин-эксплуататор»).

На первый взгляд соотносительность таких слов, как венгерка (женщина венгерской национальности) и венгерка (бальный танец венгров) с полькой (женщиной польской национальности) и полькой (танцем), не вызывает сомнений. Между тем полька и полька омонимы безоговорочные, так как название танца образовано в русском языке от чешского пулка, что буквально означает «половинка» (то есть полшага). О словах же венгерка и венгерка можно спорить, потому что между ними и поныне явственно ощущается родственная связь.

Выходит, не так-то просто определить, где кончаются границы полисемии и начинаются границы омонимии. К разграничению этих языковых явлений имеются, правда, рекомендации.

Если синонимы к одному слову не находятся в смысловой близости к синонимам другого Слова, то такая пара слов — омонимы. Например: мир — имеет синонимы согласие, спокойствие; мир — имеет синонимы земля, свет. Согласие (спокойствие) и земля (свет), не имея между собой ничего общего в значениях, указывают на-то, что мир и мир — омонимы. Старая орфография различала слова и на письме: миръ и мЬръ.

Далее. Если равнозвучащие слова образуют различные словообразовательные ряды, то такие Слова — омонимы. Так, от клуб — «организация» можно образовать слова клубный, клубик. От клуб — «нечто шарообразное» — клубок, клубиться. Значит, клуб и клуб — омонимы.

Однако стоит вам пропустить через это чистилище слова, которые я привел как омонимы, вы убедитесь, что лакмусовая бумажка опознания срабатывает не всегда. А это лишнее свидетельство тесной связи между такими интересными языковыми явлениями, как полисемия и омонимия.

Иногда в целях достижения комического эффекта мастера литературы умышленно «сталкивают лбами» два одинаковых по звучанию, но различных по смыслу слова. Так, использовав слова склоняться — «изменяться по падежам» и склоняться — «подобострастно преклоняться», писатель Сергеев-Ценский в романе «Севастопольская етрада» создает такой диалог:

« — Откуда идешь так поздно? — спросил его царь.

— Из депа, ваше императорское величество! — громогласно ответил юнкер.

— Дурак! Разве депо склоняется! — крикнул царь.

— Все склоняется перед вашим императорским величеством! — еще громче гаркнул юнкер.

Этот ответ понравился царю. Он вообще любил, когда перед ним склонялись…»

М. В. Ломоносов, предостерегая пишущих от возможной смысловой путаницы, советовал:

«…Должно блюстись, чтобы двухзнаменатедьных речений не положить в сомнительном разумении», и иояс-иял таким примером: «Он Вергилия почитает», что можно разуметь двояким образом: 1) «Он Вергилия станет несколько читать», 2) «Он Вергилия чтит…»

Не могу не привести пример из интересной книги А. Лука «О чувстве юмора и остроумии». Эпизод достроен на эффекте двойного истолкования омонимов.

Главный врач одной из провинциальных психиатрических больниц, человек не очень молодой, не очень умный, ко зато чрезвычайно говорливый, очень часто собирал врачебные совещания для обсуждения вопросов, не стоящих выеденного яйца. Никому не хотелось ходить на собрания, но ничего не поделаешь: раз начальство велит — виачит, терпи! И терпели.

Но однажды во время очередной пустословной сходки вышел на трибуну доктор К., человек серьезный и в то ;ке время несколько озорной. «Что нужно нашей больница, чтобы изжить, наконец, недостатки? — начал он весьма патетическим тоном. — Нам нужны титаны!!!» — продолжал он громовым голосом, и тут же спокойно пояснил, что имеет в виду обеспечение больных кипяченой водой. Эффект был великолепный, хотя доктор К. похвалы и одобрения начальства на заслужил.

Ораторский темперамент и пафос доктора К. натолкнули слушателей на мысль, что речь идет о че,ловеке-титане; именно в этом значении слово было воспринято аудиторией. Неожиданный переход ко второму значению — «большой кипятильник» — оказался внезапным и остроумным.