Ольга, королева русов - Васильев Борис Львович. Страница 51

— Что-нибудь не так? — спросил старший стражи.

— Задумался, — сказал Асмус, трогая коня. — И, кажется, все понял.

Он понял то, что его устраивало. Свенельд взбеленился от долго сдерживаемой ревности, только и всего. И, успокоившись, византиец перевел коня на походную рысь.

А пока он размышлял о причинах, воевода с доброй улыбкой объяснял братьям, зачем он возвращает их в княжескую дружину и чего ожидает от них в самом ближайшем будущем.

— Вы очень правильно поступили, когда подняли шум среди воинов, что мои дружинники изодеты, а княжеские ходят в сермяге. Это вынудило князя Игоря решиться на поход, который ему ничего не сулит. Вы слышали об этом походе?

— Вроде бы великий князь говорил что-то о Византии. Не дружинникам, конечно, великий воевода, но такие слухи дошли до нас.

— Верные слухи и неверные мечты! — Свенельд жестко усмехнулся. — Печенеги не пустят его дальше порогов. А вы, братья, поднимите шум, что это — пустая угроза и надо идти через пороги. И — запомните и будьте осторожны! — у порога Неясыть всадники печенегов ударят вам в спину.

— У Неясыти, — старательно повторил младший волк и вздохнул.

Воевода улыбнулся. И разъяснил:

— Нападение будет коротким, но с очень большим шумом. Вы все поняли, молодые волки Годхар-да? Тогда какая ваша задача?

— Заорать, что надо уходить, пока всех не перебили, — ответил Рудвольф.

— И вы ее выполните, — строго сказал Све-нельд. — Надо, чтобы великий князь направил дружину в Древлянскую землю.

— Там хуже, чем на порогах, — заметил Ад-вольф. — Там кругом — лес, и ничего не видно. А из леса летят стрелы. Мы были там с великим князем на полюдье.

— Князь Мал отбиваться не станет, — сказал воевода. — Важно, чтобы князь Игорь с дружиной оказался в Древлянской земле. Как только вы там окажетесь, вам передадут, что следует сделать.

Вот в этой задаче и заключалась основная причина почти оскорбительной резкости воеводы в ответ на приветливую улыбку Асмуса. Византиец должен был уехать немедленно, потому что Свенельд не выносил самой мысли, что кто-нибудь уловит хотя бы намек на его тайны.

Через неделю после свидания со своей супругой и сыном — оно было последним, но только Ольга знала, что оно будет последним — великий князь выехал на смотр дружины, а еще через десять дней отправился в поход на Византию вниз по Днепру. И вновь тяжко застонали рабы на веслах, и вновь надсадные вопли их начали рвать речную тишину.

За это время молодые волки вернулись из отлучки и дисциплинированно выехали сначала на смотр, а потом и в поход на второй насаде. Они хорошо усвоили задание и начали действовать задолго до того, как дружина великого князя свернула с Царьградского пути в дебри древлянских лесов. Не потому, что посмели ослушаться приказания Свенельда — во всем Киевском княжении не нашлось бы, пожалуй, человека, который решился об этом хотя бы подумать, — а потому, что, здраво обсудив между собой, как, когда и что именно нужно будет сделать, пришли к мысли, что почву для посева следует готовить загодя.

Великий князь сплавлялся на первой насаде, на второй никогда не появлялся, и все же братья действовали весьма осмотрительно. У них уже имелись единомышленники, по тем или иным причинам несогласные с князем Игорем, и в этот тесный дружинный круг по одному, по двое приглашались наиболее отъявленные ворчуны и ругатели. Никто с них не брал никакого слова, но их держали в таком тесном кругу друзей проверенных, что и самому отчаянному не могло бы прийти в голову нарушить негласную дружинную клятву.

По обоим берегам Днепра шли конные дозоры. Они не отрывались далеко от речного каравана, стараясь не выпускать его из виду, потому что великий князь не знал степняков и побаивался их. Но степняки что-то слишком долго не показывались, и князь Игорь уже начал нервно прохаживаться по палубе. А посоветоваться было не с кем, поскольку он, никому не доверяя, разогнал старых, опытных в схватках с кочевниками дружинников.

Наконец из-за левобережной возвышенности вылетел галопом всадник. Вздыбил коня, замахал копьем с привязанной к нему тряпкой.

— Печенеги, — с облегчением вздохнул великий князь. — Пошлите лодку. И остановите насады.

И вновь натужно застонали гребцы, табаня разогнанные по течению тяжелые и неуклюжие насады.

Когда это удалось, сбросили якоря, и замер весь караван.

К тому времени дозорный был доставлен к великому князю. Его на руках подняли с лодки, поставили перед князем Игорем.

— Печенеги, великий князь.

— Орда?

— Нет. Разъезд.

— Доложили, что Великий Киевский князь следует с дружиной на Византию?

— Все, как ты повелел. Только старший разъезда твердо стоит на том, что должен с тобой побеседовать.

— И ты осмелился передать это мне, холоп?

— Не гневайся, великий князь. За ним по левому берегу стоит орда.

Князь Игорь рассвирепел, но на удивление быстро взял себя в руки. Вступать даже в быстротечный бой было сейчас недопустимо. Это означало не только задержку похода — выгрузка дружины, само сражение, раненые, убитые, снова погрузка в насады, — слух о столкновении достигнет византийских ушей куда раньше, чем войско великого князя приблизится к рубежам самой Империи. Ромеи успеют подтянуть силы, договорятся с болгарами о совместной защите, призовут на помощь соседей.

— Поезжай вперед, — князь не смог скрыть досады. — Скажи, что я встречусь с их ханом

— Повинуюсь, великий князь! — Дружинник метнулся к борту, чтобы тут же спрыгнуть в лодку.

— Но — только с ханом! — прокричал великий князь. — Только с ханом, ты понял?

Пока князь Игорь готовился к встрече, челядь по его повелению отобрала второстепенные подарки, перевезла на берег коней для великого князя и почетной стражи, уложила дары в переметные сумы. Потом перевезли стражу, выслали вперед дозорных, и только после этого князя Игоря доставили на левый берег.

Игорь недаром досадовал. Ему пришлось задержаться ради весьма пожилого, толстого, одышливого хана, который принимал его с нудными и длинными степными церемониями. И если сильные ханы занимались важными делами, то на долю второстепенных выпадало строгое соблюдение ритуала. Великий князь об этом был наслышан, однако тягомотина, которую упо-енно демонстрировал толстяк, выходила за рамки.

— Чего он тянет? — с неудовольствием спросил великий князь переводчика из торков, которому доверял.

— Его посланец должен успеть доскакать до ставки хана Западной орды, великий князь, — переводчик позволил себе усмехнуться.

— Вижу! — резко сказал князь Игорь: ему не понравилась усмешка переводчика. — Заставь его говорить о деле.

— Если дозволишь, великий князь, я скажу ему о подарках.

— Ты смеешь перечить мне?… — заорал князь Игорь.

— Он не может говорить о делах, великий князь, — растерялся переводчик. — Это слабый хан, он целиком зависит от хана Западной орды Кури и пьет из его ладони…

— …травы были сочными, и табуны хорошо подкормились… — продолжал тем временем обрюзгший толстяк.

— Ты сказал, что Куря водит Западную орду? — помолчав, спросил князь Игорь.

— Да, великий князь, его отец погиб в бою. Орда сторожит пороги…

— Я знал его отца, — не слушая, проговорил Игорь. — Я когда-то пропустил его на границы Византии.

— Тогда Куря был еще мальчиком, великий князь. Теперь он водит самую сильную орду. И держит пороги…

— Уходим! — внезапно крикнул князь Игорь. — Прикажи забрать все подарки.

— Это… — Толмач от удивления даже поперхнулся. — Это считается величайшим оскорблением у кочевников…

— Я сказал!… — гаркнул великий князь и, не простившись с толстым ханом, вышел из шатра.

Он не успел доскакать до берега, где стояли его насады, как по повелению смертельно обиженного обрюзгшего хана уже мчался всадник лично доложить хану Западной орды Куре о небывалом оскорблении, нанесенном печенегам Великим Киевским князем.