Утоли моя печали - Васильев Борис Львович. Страница 22
– Спасибо, милочка.
Наденька кланялась, стараясь помалкивать. Ее душил смех, поскольку роль некоего одушевленного предмета для услуг очень быстро позволила ей убедиться, что горничным часто приходится слышать то, от чего старательно оберегают ушки господские:
– Говорят, он даже маскарадные значки велел усыпать драгоценными камнями…
– Варвар…
– Рекомендую говорить проще: муж Варвары…
– Дивно, князь, дивно сказано!..
– А сколько вызывающих новшеств, обратили внимание? Маски даже для прислуги!..
– И все ради хамского самоутверждения…
– Не скажите, баронесса, полагаю, что не только для этого. Нас завоевывают новые гунны. В веке грядущем они намереваются стать господами…
Снова наступил перерыв. Наденька тут же пробралась к ловко обмахивающейся веером Феничке, оказала невесомую услугу, услышала не без ехидства сказанное «Спасибо, милочка» и весело подумала: «Вот нахалка!..» И, чтобы не мешать, решила обойти маскарадную толкотню стороной.
– Простите, милочка, – вдруг сказал Вологодов, когда она поравнялась с креслами, где сидели ее брат и Викентий Корнелиевич. – Вас не затруднит принести нам коньяку?
«Не узнал!» – с торжеством подумала Надя. Молча поклонилась, прошла к ближайшему официанту и, вернувшись, поставила на стол два бокала.
– Благодарю. – Вологодов выдернул из букета розу и с улыбкой протянул ей.
«Узнал, – с огорчением решила Наденька. – Нет, нет, этого не может быть. Просто он старый ловелас, только и всего. Увидел очередную мордашку…»
Здесь было мало логики, поскольку спрятанную под глухую маску «очередную мордашку» никто увидеть не мог. Но так уж Наденька почему-то тогда подумала.
Вскоре последовала мазурка, от которой, как показалось внимательно наблюдавшей Наденьке, ее Феничка довольно мило отказалась. На этом бал-маскарад заканчивался, занятые в нем дамы под музыку покинули зал, молодые люди бросились утолять жажду, а Федор Иванович с облегчением вздохнул:
– Люблю хорошие финалы.
– Убеждены, что финал будет хорошим?
– Я не о призах. Я – о шумихе.
– Господа, минуточку внимания, – громко сказал Роман Трифонович, вставая. – Сейчас очаровательные участницы нашего маскарада в последний раз продефилируют перед нами, но уже с номерами на левом плече. От вашего решения зависит присуждение первого приза, посему очень прошу быть внимательными. Оркестр, парад-алле!
Оркестр заиграл марш, и в зал вышли все участницы. Испанки и мавританки, черкешенки и цыганки, турчанки, китаянки, римские матроны, Клеопатры и Марии-Антуанетты. Они по-прежнему были в масках, но теперь на каждом левом плечике каждой участницы сверкал значок с номером. И последней шла горничная с номером «27», появление которой вызвало в зале удивленный шум. Маски, как было условлено, трижды обошли зал и остановились перед гостями.
– Все маски прекрасны, обаятельны и очаровательны настолько, что вопрос первенства не способно решить никакое жюри, – продолжал Хомяков. – Решать придется всем нам, так сказать, всем миром. Во время ужина, на который нас позовут, как только переоденутся участницы маскарада, каждый опустит в чашу, стоящую в центре столовой, тот номер, который он лично считает номером победительницы. Результат после подсчета будет оглашен послезавтра, в субботу, во время торжественного обеда, на который приглашаются все присутствующие. Тогда же состоится вручение призов и подарков.
– А где же номера?
– Полный комплект номеров, от единицы до двадцати семи, уже лежит возле вашего прибора в столовой.
Затем дамы в масках удалились, возникло некое оживление, забегали официанты, разнося напитки.
– Пойдемте в курительную, – сказал генерал Олексин, вставая. – С чего это вы впали в задумчивость, Викентий Корнелиевич?
– Признайтесь, номер «двадцать семь» в костюме горничной – ваша сестра?
– Понятия не имею, – проворчал Федор Иванович. – Но свой жетон опущу за нее, потому что обожаю дерзость. Если, конечно, она демонстрируется не в моем доме.
Наденька к ужину не вышла, но получила первый приз в субботу на торжественном обеде. Где-то между жареными цыплятами и шампанским «Редерер».