Интернат, или сундук мертвеца - Васина Нина Степановна. Страница 32

Она вылезла и успела отползти к кустам, прежде чем из-за поворота дома показались двое разговаривающих полицейских.

У «кадиллака» тоже стояли полицейские и светили внутрь машины фонариками.

Ева спустилась, прячась, к дороге и сразу обнаружила красную спортивную машину. Она подошла осторожно. Машина была пустая и открытая. Ева убрала тормоз, попрыгала на сиденье, но машина стояла. Она вышла, уперлась руками, толкая ее сзади, скривив лицо в натуге и моргая от заливавшего глаза дождя. Машина двинулась нехотя, Ева успела добежать до открытой дверцы и схватить руль прежде, чем пошел резкий поворот и спуск.

Когда она смогла завести мотор и включить фары, то обнаружила себя вцепившуюся в руль с такой силой, что пальцы онемели. Коленки дрожали и жили как бы сами по себе — Ева пробовала бить их кулаком, стискивать, но дрожь не проходила.

Выехав на оживленную улицу, Ева заметила рядом с собой на сиденье что-то вроде телефона, схватила его обрадованно, но не нашла кнопок с цифрами. Она вытащила антенну и услышала треск.

«Вот почему ты все время был рядом, отстрельщик…» — Ева поняла, что не ориентируется в городе. Она не знала, куда ехать, поэтому остановилась в первом же попавшемся тихом и безлюдном переулке, тщательно вытерла все, к чему прикасалась руками, своей трикотажной шапочкой, скрывавшей ее новую прическу. Вышла в дождь и задумчиво посмотрела на задник машины, раздумывая, стоит ли вытирать его в такой дождь. Бросила в урну шапочку и пошла ловить такси.

Она назвала таксисту отель, где встречалась с Лешей, потом от отеля показывала пальцем, куда ехать. На знакомой улице сказала, расслабившись:

— Дэвид Капа, адвокат, конфиденциально и быстро.

Когда такси подъехало к знакомой двери, Ева приподнялась, протянула руку к рулю через плечо шофера и давила на клаксон, переполошив все стоящие рядом дома, пока из двери с табличкой не выскочил китаец с огромным зонтом.

— Заплати, — сказала она ему и пошла, еле волоча ноги, к двери, проигнорировав зонт.

Она стала снимать мокрую одежду сразу в прихожей. С лестницы в это время медленно спускался адвокат.

— У тебя неприятности, — сказала ему Ева. — Пришлось бросить машину у особняка Слоника, это где-то за городом, у моря, в машине мои туфли и юбка, еще песцовый жакет и пальто из капрона с золотыми цветами. На руле — отпечатки пальцев Светы Кошкиной, супермодели, которую, скорей всего, убили где-то там, рядом. — Ева стащила рейтузы, облегающий свитер, скинула лодочки Светы Кошкиной, потом размотала длинный шарф. — И великолепная шляпа тоже там! — сообщила она с грустью, стоя в одних трусиках и глядя на адвоката снизу вверх. — Вопросы есть?

— Что, ради всего святого, ты сделала со своими волосами?! — Адвокат в ужасе показал рукой.

На голове Евы висели мокрыми прядями плохо окрашенные в желтовато-белый цвет и завитые ядреной химией мерзкие волосы.

— Конспирация, — сказала Ева. — Наркотики везу? Ну так! Я разрабатываю специфический имидж. Мне вообще надо срочно бежать, адвокат, подсуетись, пока я погреюсь, сообрази паспорт и билет, а?

— Твоя экипировка готова, а билет можно заказать сейчас по телефону на первый же рейс. Но мы же не можем вот так расстаться? Ты мне должна все рассказать!

— Конечно, не можем! Принеси мне в ванную выпить, мне очень хреново, мне никогда не было так хреново, будь добрым дедушкой! А насчет рассказать, так завтра прочтешь все в газетах, придумай, как выкрутиться с машиной, я выкинула твоего шофера где-то на дороге.

— Света… как ее? Это девушка из морга? — спросил адвокат, протягивая Еве через две минуты крепкий коктейль и садясь на край ванны.

Ева молча кивнула. Из белой пены торчала ее голова с нелепой прической.

— Кто ее убил?

— Я думаю, отстрельщик. Туда приехала полиция почти сразу, наверное, сработала сигнализация, когда он разбил окно. Я еле выбралась на его машине, я ее протерла. Еще я думаю, какого черта он ее убил?

— Да, — сказал адвокат, — бежать надо срочно. Отстрельщика доставили сегодня ночью в публичный дом. Я не думаю, что он хотел убить эту девушку. У тебя прошел шок? Мне надо уехать на полчаса. Я прикажу никому не открывать дверь, но на всякий случай… У меня в ночном столике в спальне лежит револьвер. Попробуй поспать эти полчаса.

Адвокат Дэвид Капа поехал на такси в сомнительный квартал, поднялся по темной лестнице на второй этаж убогой квартирки над хлебопекарней. Он не успел постучать, как горбун открыл дверь. Вероятно, прислушивался к шагам на лестнице. И адвокат окунулся в золотое свечение Далилы, сразу ослабев.

Есть разговор, — сказал он, не в силах отвести глаз от лица женщины.

Отстрельщик приехал в аэропорт и позвонил из автомата Хамиду. Он хотел говорить только с секретарем Феди.

— Не теряй время, — настырно сказал Хамид. — Получилось или так звонишь, отметиться?

— Я все сделал, только одна неувязочка вышла. Было темно, я очень спешил, и шесть частей не получилось. Так что, если есть время, съезди к особнячку Паши Закидонского и отсоедини руки и ноги. Умеешь?

— Я с тобой, шестерка, препираться не собираюсь и отбросами, как ты, не занимаюсь. Ты ее убил?

— По крайней мере, голову я отрезал.

Наступило молчание. Отстрельщик слышал шумное дыхание Хамида, потом стук трубки. Через несколько секунд трубку взял Никитка.

— Ты отрезал ей голову, — не спрашивал, а грустно констатировал секретарь, — и она тебя не покалечила?

— Слушай, секретарь, я сижу в аэропорту возле камер хранения. У меня с собой несколько монет мелких, и все. Пришлешь человека с моими документами и деньгами. Подбери небольшую дорожную сумку, положи туда бритву, пару рубашек, любых, лучше в размер, носки, еще кое-какую мелочевку, журнальчики, свитер, шарф, можно кинуть упаковку презервативов. Короче, мужик оттянулся пару недель на отдыхе и летит домой, понял? Человек должен подойти к ящику номер тридцать семь, подергать дверцу. Пока она закрыта, там чьи-то вещи. Если так и будет закрыта, пусть постоит и почешет себя за ухом, я подойду к нему, если открыта — пусть поставит туда сумку и быстро уходит. И не шути со мной, секретарь. Я свою работу сделал. Ты обещал мне жизнь. Если у этого человека хоть слегка оттопырится пиджак или брючина внизу у носка, я тебя найду, секретарь. Сегодня же найду. А сегодня у нас кончается через полтора часа.

— Не нервничай, — сказал Никитка. — Все сделаю, как ты сказал. Мы тебя поблагодарим, когда все подробно узнаем. Я найду тебя в Москве.

— У меня грязная одежда, — сказал отстрельщик, — нужна еще куртка.

— Прощай, — сказал Никитка.

— Прощай, секретарь.

Отстрельщик после звонка пошел в туалет и с наслаждением вымыл лицо, шею и даже голову, заливая джинсовку водой. Он причесывал растопыренными пальцами волосы назад, когда заметил на руках небольшие, но глубокие царапины. Отстрельщик застыл, вспоминая, откуда это. Потом потряс головой. «Вспомню потом, сначала — нож». Он крепко обхватил рукоятку и ловил великолепным лезвием отсветы ламп. Вздохнул с сожалением, вошел в кабинку и положил нож на сливной бачок.

В туалет ввалилась большая компания молодежи. Они шумно разошлись по кабинкам, переговариваясь между собой. Когда ушли, отстрельщик вошел в кабинку. Ножа не было. Отстрельщик удовлетворенно кивнул.

Есть ему не хотелось, он начинал есть после убийства обычно только на второй день, а женщину мог захотеть не раньше чем через пять дней. Поэтому отстрельщик ходил от киоска к киоску еще с полчаса, тупо разглядывая журналы и не реагируя на предложения мелких торговцев с лотками на шее.

Через полчаса он сидел у камер хранения и боялся задремать. Ячейка 37 была пустой. Еще через полчаса к ней подошел невзрачный старый турок и поставил туда дорожную сумку. Не закрывая ячейку и не оглядываясь, он быстро ушел, а отстрельщик забрал сумку. В его паспорте лежала записка: «Билет на самолет на шесть десять заказан на твое имя». Денег секретарь выделил достаточно, не поскупился. И куртку положил не новую, а ношеную, как и полагалось. Отстрельщик надел ее и пошел к кассам, кривясь от чужого запаха: бывший владелец куртки курил.