Красная Шапочка, черные чулочки - Васина Нина Степановна. Страница 19

– Что же делать?.. – Я кутаюсь в большое полотенце.

– Туалет – вот выход из положения. В туалете ставят записывающие устройства только некоторые пациенты моей мамы. Во-первых, туда никто не ходит парами и, соответственно, там нечего подслушивать. А во-вторых, там слишком мало места, чтобы устроиться удобно. Но не нам!

– Не нам?.. – уже ничего не понимаю я.

– Конечно! Мы устроимся с комфортом везде!

Агелена села на крышку унитаза. Я – к ней на колени. И только отдышавшись и кое-как успокоившись, я спросила:

– Зачем мы сюда залезли? Мы уже все выболтали в спальне!

– Как это – все?! – возмутилась Авоська. – А подробности брачной ночи?

В это время ручка на двери повернулась.

– Занято! – крикнула Авоська так отчаянно и громко, что я чуть не свалилась.

– Пардон!

Мы узнали голос Ёрика.

– И нечего шарить в супружеской спальне! – Моя сестричка, похоже, решила заняться воспитанием хороших манер у Ёрика.

– А чего мне тут шарить? – Его голос то отдалялся, то приближался. – Где молодая жена, вот вопрос!

– С проверкой пришли, Еремей Срулевич? – не унималась Авоська, и мне пришлось зажать ей рот ладонью.

– И проверять нечего. Результаты, так сказать, выставлены на всеобщее обозрение… Так где же молодая жена? А, тут? И тут нет…

Авоська глазами спросила, что он имеет в виду. Я показала ей пальцем молчать.

– Она пошла мужа искать! – исхитрилась крикнуть Агелена, отодрав мою ладонь.

Шаги затихли.

– Что значит – на всеобщее обозрение?

– Ты хотела подробностей? Меня лишили девственности на грязной тряпке, которую не стирали лет триста! Муж обещал вывесить ее в кабинете.

– Зачем?..

– Чтобы показать всем своим знакомым и родственникам по мужской линии, что герб рода Тейманов опять украшен кровью девственницы!

– Полный улет!.. – прошептала Авоська. – Мне ни за что в школе не поверят!..

Мы не видели, как Ёрик шел на цыпочках через комнату. Он только что отлепил свое ухо от двери туалета.

В туфлях из мягкой кожи он легко пробежал по коридору, прикрыл за собой дверь кабинета и ехидно заметил:

– Ну и детский сад ты у себя развел! Только подумай – сидят, запершись в туалете! Вдвоем!

Кроме Гамлета, в кабинете было еще двое. Осанистый старик с короткой седой стрижкой и морщинами, застывшими в угрюмой маске. Обращались к нему не по имени-отчеству, а просто – Генерал. И уже знакомый мне охранник, которого они называли Прикус.

– Она ничего не знает, – уверенно сказал Гамлет, наблюдая, как Прикус тушит в пепельнице сигарету Генерала и брезгливо машет ладонью, разгоняя дым.

– Ты так думаешь или ты конкретно спрашивал? – с нажимом на слове «конкретно» спросил Генерал.

– Я спрашивал, – соврал Гамлет.

– Послушай, сынок. Ты примчался тогда ко мне вечером и попросил помощи. Давай напомню, что ты мне сказал: Кобра прилетел раненный в живот. Попросил тебя отвезти его в санчасть к знакомому доктору. По дороге умер. Ты оставил его в лесу и помчался в часть, где в совершенно невменяемом состоянии и в одежде, выпачканной кровью, требовал меня найти. Ты меня нашел. Я взял своего помощника, – Генерал кивнул в сторону Прикуса, – четырех солдатиков-чукчей из новобранцев и поехал с тобой искать место, где ты бросил…

– Я не мог везти мертвого Кобру в легковушке по дороге мимо поста ГАИ! Тебя не было на даче, что я должен был делать? Если бы Кобра еще был жив, я бы кричал и стрелял, но отвез бы его, раненого, в медсанчасть, и точка!

– Молчать, – миролюбиво попросил Генерал. – Отвез бы, кричал бы… Ты застрял в лесу с умирающим Кобриным и ждал, когда он тебе скажет, где ключ от банковской ячейки. Без малейшего акцента я хотел тебе напомнить события той ночи. Потому что, когда ты нашел предполагаемое место, где оставил мертвого Кобру, уже наступила ночь. И что? Никакого Кобры – ни живого, ни мертвого. И хотя закрытый воинский «Урал» в тех местах дело привычное и днем, и ночью, однако на обыски военные еще не решались, даже под легендой побега военнослужащих. Я хочу сказать, что силой в жилища не проникали, замки из автоматов не отстреливали.

– Это была твоя идея! – не выдержал Гамлет.

Ёрик, устроившийся было в кресле, встал, налил из графина и принес Гамлету выпить на дне пузатого стакана.

– Оставь, – отмахнулся тот. – Это ты сказал, что увезти тело могли только на автомобиле, и поэтому мы перерыли всю Загниваловку и Мышкино, чтобы осмотреть имеющийся транспорт.

– Я рад, что ты оценил мои усилия по устранению допущенных тобой ошибок.

– А зачем было расспрашивать о девочке? – развел руками Гамлет.

– Да все нормально было, – подал голос Прикус. – Мы говорили, что сбежавший солдат может быть ранен и его могла видеть девочка лет десяти.

– И нам сказали, что есть только один дом, где в наличии имеется и легковая машина, и девочка лет десяти, приехавшая к бабушке на лето. И оказался этот дом настоящей крепостью, – продолжил Генерал.

– Я вообще не понимаю, зачем вы тогда везде таскали меня с собой? По-моему, я выглядел умалишенным, – буркнул Гамлет. – К тому же был нетрезвым.

– Это просто, – опять вступил Прикус, снисходительно улыбнувшись, отчего сразу стали заметны его сильно выпирающие вперед четыре верхних зуба. – Мы тебя таскали с собой, потому что девочку видел только ты. Только ты мог ее узнать.

– Не объясняй, – поднял руку Генерал. – Мой зять все еще не считает себя виновником происшедшего. Я продолжу. И в этой крепости в наличии были: одна женщина, которая рожала; одна девочка, которая оказалась «не той» – ты так сказал; один мальчик с охотничьим ружьем; один невменяемый ветеринар весьма преклонного возраста. И черная птица, которая бросилась на нас с угрожающим криком. Во дворе мы обнаружили мини-трактор. Кобылу белого цвета. Автомобиль марки «Мерседес» – «пятисотый» – мотор холодный, два велосипеда и мотоцикл марки «ИЖ» – новая модель. Не хотелось, но приходится напомнить, что ни мертвого, ни живого Кобру мы не обнаружили ни в Загниваловке, ни в Мышкино – никаких следов. С утра мы продолжили поиски. Никаких следов на дороге – никто не подъезжал после тебя к этому месту. Я не говорил, но мои люди еще неделю потом следили за населенными пунктами, кладбищами, фельдшерскими приемными и больничкой в шести километрах от Мышкино.

– Я же сказал – он умер! Мы все это обмусолили тыщу раз, все эти поиски, пропавший груз, и кто навел на Кобру турок, и почему они стреляли на поражение – все! Зачем начинать заново?

– Ты только что сказал нам, что девочка, которую ты назначил своей женой и кровь которой недавно вывесил на ковер для потехи своих дружков, – эта девочка, оказывается, ничего не знает! А знаешь, что знаю я? Что ее сестричка – рыжая!

– Я бы попросил!.. – привстал было Ёрик, но под взглядом Генерала стушевался и вжался в кресло.

– Она рыжая – совсем как та девчонка в большом доме в Загниваловке.

– Ладно, сдаюсь, – поднял руки Гамлет. – Я целый год оплачивал сбор информации и слежку. Да, Агелена – сестра той самой Красной Шапочки. А рожавшая женщина – бабушка, к которой шла через лес любопытная девочка. Да – на моем гербе кровь Красной Шапочки. Но она ничего не знает. Она влюблена в меня. Она бы обязательно проговорилась. Я думаю, ты тоже провел свое расследование. Ты думаешь, что я пошел вчера в загс только ради того, чтобы в брачную ночь узнать от своей молодой жены, кто и где закопал Кобру? Так ты ошибаешься. У меня на эту девочку большие планы. Мы пробежали по всем комнатам и не нашли ее в доме той ночью. Она могла сильно испугаться и спрятаться в лесу. Могла вернуться на станцию, и кто-нибудь отвел ее к себе – а это еще шесть деревень в радиусе десяти километров по ту сторону железной дороги. Но на месте, где застряла машина, не было других следов. Только от моего автомобиля. У меня остались окровавленная одежда Кобры, его документы, билет на самолет из Стамбула, даже его разрезанная обувь!

– Ладно. – Генерал стукнул ладонями по подлокотникам кресла. – Я пришел только затем, чтобы попросить тебя прекратить этот позор. – Он кивнул на герб.