Поезд для Анны Карениной - Васина Нина Степановна. Страница 40

– Кто? – удивился Январь. Карпелов задумался:

– Подожди, не путай меня. – Он старался проговаривать слова тщательно и каждые две минуты хватал стол с остатками еды и большой ор-ластой бутылкой, чтобы тот не уплывал в сторону. – Чуть что – кто! Потом разберемся, кто... Хорошо тебе там будет, ну?

– Не факт... – теперь Январь так сильно покачал головой из стороны в сторону, что стал падать со стула. – Скучно там будет, – пробормотал он, поднявшись с пола и вцепившись в стол.

– Где? – спросил Карпелов.

Они замолчали, глядя в открытое темное окно. Ночь была, часа два. Или три. А город не спал. Он дышал потише, пореже, накатывающим шумом близкой дороги, но не спал.

– Обидно, – пробормотал Карпелов и сильно потянул носом. – Ну что же так обидно!.. За народ обидно. Он не знает, а его следят!

Январь на этот счет своего мнения не высказал, а пошел в ванную и облил голову холодной водой.

– Чем народ жалеть, – сказал он, садясь на подоконник, – лучше применить умения и навыки.

– Ты прав, Миша. Применим. Только как бы по... по...

– Побыстрее?

– Да нет, слово такое умное...

– Поинтересней?

– Ну пусть так, ладно. Нет, я хотел сказать, как бы эти навыки так применить, чтобы завтра уже знать, хорошо ли их применили? Я в смысле, что делать будем? Конкретно.

– Ну если конкретно, есть у меня одна идея.

– А если я слово неприличное напишу огромными буквами и отксерю, они прочтут? – поинтересовался Карпелов.

– Кто?

– Что ты все – кто, кто! Кому надо!

– Правильно мыслите. Сначала определимся, кому и что в этом месиве информации надо. Предположим, я прав, и из общего информационного центра каждая контора берет себе чего хочет. Тут главное – что? Чтобы это не выглядело как хохма. Чтобы правдоподобно было. Естественно. – Январь смотрел уже почти осмысленно. Да он и выпил вдвое меньше Карпелова.

– А как это?

– Ну, например, что лично вы можете отксерить? Донесение начальству какое-нибудь, рапорт.

– Я имею донесение начальству по поводу употребления этой отпадной бабы, которая нам прострелила колесо, – быстро проговорил Карпелов, устал и отдышался.

– Ну, не знаю, – протянул Январь. – Нам же что надо? Выяснить, прав я или нет насчет моего предположения об едином центре. Допустим, вы пишете, ксерите или через принтер можем прям у меня. А как мы узнаем, куда это попало? Нет, тут надо что-то глобальное придумать.

– А у меня глобальное. Я, как ее в журнале увидел первый раз, сразу подумал, что этого хмыря, который жен изводит, только такая баба и может подсечь.

– Да не серьезно это, поймите! – Январь вошел в азарт. – Смотрите, – он позвал Карпелова, усаживаясь за стол с компьютером, – вот, например, копии отчетности банков по распределению фондов за прошедшую неделю. Чего сколько купили, куда почем продали. В углу на бланках – их код.

– Это ж надо бухгалтером быть, – пробормотал Карпелов.

– Да ничего не надо, смотрите, вот они столько СГО продали, а столько вот купили.

– Чего это такое – СГО?

– Специальные государственные облигации. Вы что, даже новости по телевизору не смотрите?

– А может, я лучше рапорт по поводу этой заразы напишу?

– Сейчас напишете, сейчас. – Миша махнул рукой – была не была! – и вывел на экран бланк отчета. – Вот какие они все дисциплинированные, банки наши главные, – бормотал он, нажимая клавиши, – а мы вам сюрпризик сделаем. Пять банков – хватит? – спросил он.

– Вполне, – зевнул Карпелов, ничего не понимая.

– Ну, значит, скинули сейчас наши богатень-кие пять банков свои облигации по дешевке, и все дела. А еще мы попробуем заблокировать на некоторое время их информационный адрес по сделкам... Код, адрес... Вот так.

– Все, что ли? – Карпелов смотрел на веселого Января с недоумением.

– Все. В пятницу они отчеты отправили, куда надо, с одними цифрами, а завтра... Что у нас завтра?

– Воскресенье, спать будем, пока не опухнем! – радостно сказал Карпелов.

– Воскресенье. Ну, не завтра, а к понедельнику, если моя теория верна, наша ксера кому-нибудь попадет. В понедельник и узнаем. Наши подработанные отчеты показывают, что банки-то от СГО избавлялись, и задешево!

– А как это мы узнаем? – Уже и Карпелов заинтересовался.

– Доллар может рвануть, информация в газетах, кого-нибудь из банков дернут, да не знаю я! А! Процент по СГО сильно скакнет.

– Да ни хрена! – разочарованно закричал Карпелов. – Так тебе и расскажут! Даже если всех этих банкиров перестреляют, докажи, кто и почему! Дай бумагу, я донесение напишу.

– Садитесь. – Январь раскрутил кресло и встал. – Пишите свое донесение.

«Начальнику Управления Министерства внутренних дел г. Москвы генералу....

Обнаруженная мною в неприличном журнале женщина оказалась офицером внутренних органов, снайпером и такой отпадной телкой, что уложит любого мужика куда хочешь за пять минут, а именно Кургановой Е. Н. Предлагаю использовать отличную натуру для поимки того офицера, которого вы мне показывали на фотографии в кабинете, а мой начальник своим присутствием мешал мне проявить активность в объяснении, почему именно я заинтересовался самоубийствами женщин, которые все – жены, и жены не просто мужиков, а шишек. Короче, предлагаю вывести ее конкретно на этого ловца и определить уже по обстоятельствам, за что его прижучить. Если сможет, пусть пришьет ему по полной доведение до самоубийств. А если нет, пусть выяснит, с какой целью он использовал этих самых жен, и пристрелит его после этого. Все».

– Напишите, кто вы. Конкретно, а то как же на вас выйдут! – ткнул пальцем в экран Январь.

«Майор Карпелов, 21-е подразделение внутренних дел Западного округа, отдел особо тяжких преступлений», – настучал Карпелов.

– И что теперь? – поинтересовался он. Январь неопределенно пожал плечами.

– Для начала давайте все это распечатаем: мои исправленные отчеты и ваш рапорт. – Он включил принтер. – Завтра отксерим в нескольких местах.

– Когда выспимся, – уточнил Карпелов. Январь не возражал.

А отстрельщик Хрустов в полтретьего ночи рассказывал Пеликану про некоторые особенности своей трудной и редкой профессии. Отстрельщик выпил много, но держался молодцом.

Он увез Пеликана за город, на пустой даче пахло пылью и старыми вещами, света не зажигали, чтобы не собрать комаров.

– Самое неприятное в работе – женщины. Ты запоминай получше, ты просил обучиться – обучайся! Клиент может быть капризный или дурак, еще психованные попадаются, но ни у какого мужика нет того, что есть у женщины. Что ты сказал? Включи мозги и не хохми. Вот, допустим, придется тебе работать в публичном доме. Охраняешь заказчика. Девочки вокруг него – голые или почти голые. Одна начинает танцевать. Во время танца подбирается к клиенту, вроде как щупает его, заводит, значит, потом опять уползает, кружится и – бац. У твоего клиента нож в горле. Не понял? Сейчас я тебе объясню. По идее, ты должен был ее обыскать, но, если она голая, понятно, ты не беспокоишься. А вот у клиента охраняемого кинжальчик висит в ножнах на поясе. Просто так, игрушка. Он этим кинжаль-чиком ногти чистит или карандаши чинит. Ты видел, как он это делает, ты подспудно, вот тут, – Хрустов показал в темноте себе на голову, хотя Пеликан не мог его видеть, – решил для себя, что это не оружие. А девочка, пока его щупала, кинжал вытащила, и все дела.

В темноте кто-то быстро пробежал по траве под окном, Хрустов приподнялся, затаив дыхание, но тут раздался резкий крик, переходящий в подвывание, а потом вдруг окончившийся детским жалобным плачем.

– Коты, – расслабился Хрустов. – Это еще что. Если тебе надо убить кого, не уходи от тела, пока не убедился, что убил правильно и того, кого надо. Потому как отчитаешься за выполненное задание, а заказчик воспримет потом это как предательство или злой умысел. Надо было мне, к примеру, убить и разделать одну женщину, я в темноте ее нащупал, горло перерезал, а отсоединить руки и ноги не успел. А если бы отсоединил, я бы сразу понял, что это не та, которую заказали! Что тут неприятно? Как бы я понял?